Танкист, или «Белый тигр»
Шрифт:
Недели не прошло - Ивана Иваныча передали в Третью с непременным условием - при любом раскладе (никто и не сомневался, что Череп останется жив) доставить уникума обратно.
Все тот же «особист» придирчиво осмотрел сданный в аренду экипаж. Ему и принюхиваться не надо было! Вдоволь напоив траву и кусты содержимым канистры, напоминающей скорее небольшую цистерну, Сукин поднес затем к якуту свой знаменитый кулак:
– Понюхай, олень северный! Еще раз приложишься - рога пообломаю, копытообразная скотина.
Умудрившийся взгромоздить на спину два тяжеленных «сидора» Крюк так же не мог не удостоиться внимания.
– К стенке бы тебя, подонок. Да, ладно, пока не время!
Найденов то ли молился, то ли вел сам с собой очередной диалог. Вот к сумасшедшему-то претензий не оказалось.
– Давай, Иван! Подсыпь-ка им уголька.
И Ванька подсыпал.
Неустанный Морозов и его инженеры не зря пропадали зимой 44-го на полигонах; единственный в своем роде, приземистый Т-44, только-только отбегавшийся и отстрелявшийся, доставили на плацдарм с немыслимой быстротой. Синтез всех предыдущих достижений (не побрезговали и опытом Фердинанда Порше), был награжден стомиллиметровой, улучшенного сплава, лобовой броней, новейшим ломающимся монокулярным прицелом, объединенным управлением ручного и моторного башенного привода, и кнопочным орудийным
Мгновения хватило Ивану Иванычу на обживание сиденья. Затем танкист обратился к машине со своим обычным приветствием, и приготовился выслушать жалобы. Однако, той последней военной осенью надежность сердечных клапанов и великолепное самочувствие трансмиссий и на серийных «тридцатьчетверках» не вызывали сомнений! Так что «Т-44» не собирался капризничать. В то время, как сообразительный танк выписывал кренделя на небольшом пятачке, гвардеец Крюк крутанул рукоять поворотного механизма и, прильнув к окуляру, освоил электроспуск - усердный «фугас» развалил одинокое дерево. Пьяный якут легко утопил в казеннике теперь уже броневую «чушку». Одобрительный гул боевых полковников и майоров был ответом на очевидное снайперство. Воодушевившись еще одним попаданием, Рыбалко не на шутку расщедрился - пять «Зверобоев», весь штабной резерв, переходили в полное подчинение чудаковатого капитана.
Разведку тоже не надо было подгонять. Столь нужный для общего дела хауптштурмфюрер Иосиф Витцель уже на следующий день понуро вытянул из пачки молодцеватого лейтехи-переводчика любезно предложенную сигарету. Хватанувший, словно холодной водички, переживаний, австриец сделался весьма разговорчив, так что в штабе армии руки потирали. Не смотря на невысокое звание, попавшийся зверь уже полгода заправлял столом в отделе кадров Главного Управления бронетанковых войск и на свою голову взялся сопровождать в поездке на фронт заместителя Главного Инспектора. Переброшенный транспортным «юнкерсом» из уютного теплого Цоссена в грязь и вонь передовой, бывший фронтовик закончил карьеру совершено конфузно. Остановив амфибию возле какой-то Богом забытой деревни, хауптштурмфюрер едва успел скинуть помочи. Расслабиться не пришлось - он был усыплен тяжеленным прикладом. Еще не верившие в удачу ребята-разведчики, на которых сам, по своей воле, напоролся незадачливый проверяющий, моментально сообразили из веревок кокон и волокли прикусившего язык австрийца на себе все добрые пятнадцать верст - от счастливого кустика до собственных окопов. Проснувшийся уже на «нейтралке» танкист натерпелся страху, когда по всей честной компании сыграл шестиствольный «Ванюша» [35]– и, наконец-то, опорожнился. Таким - обезумевшим от несчастья, помятым, перемазанным собственным поносом - он и предстал перед Рыбалко. Генерал смилостивился - пленника переодели в новые штаны, разумеется, не по росту - одной рукой приходилось поддерживать необъятные края порток. Хауптштурмфюреру поднесли водки. Последовавший за этим добровольный рассказ несколько озадачил слушателей. В составе «502», «503» и «505» батальонов тяжелых машин «Белый Тигр» никогда не числился. Его не было в списках «504» и «508». Если верить кадровику, Призрак вообще не значился ни в каком составе. Он не находился на довольствии ни в «Великой Германии», ни в ненавистном «Рейхе», ни в «Лейбштандарте», ни в совершенно безбашенной «Мертвой Голове». О нем не ведали ни Модель, ни Роммель, ни Киссельринг. Сам Витцель услышал о «тигре» в 42-м, будучи еще командиром радийного Pz IY, и то, по «солдатскому телефону». Впоследствии, когда в составе учебного «500»-го в Фаллингбостеле сам он натаскивал формируемые экипажи, попался некий механик, нос к носу столкнувшийся с «Тигром» под Харьковом; с появлением Призрака там началась настоящая мясорубка. Водитель уверял - во время бойни Призрак шел впереди порядков - и засвидетельствовал: все от его бортов рикошетировало и отлетало. К своему изумлению танкист не заметил никаких опознавательных знаков. Пулемет «Белого Тигра» спас самому механику жизнь - после подрыва собственного Pz III на мине, несчастный выбросился на броню. По уверению свидетеля, со всех сторон с ножами и саблями к нему рванулись вездесущие казаки. Смерть была неминуема: танкистов панцерваффе, щеголявших в траурных куртках и пилотках с черепом, повсеместно принимали за нелюдей из СС. Все то время, пока механик прыжками несся обратно к своим, «Тигр» опутывал небо и землю бесконечными очередями. А потом словно в воздухе растворился. Больше подобных свидетелей на памяти Витцеля не было, хотя земляк Гитлера подтвердил; повсюду о «тигре» ходят легенды. Удивительно, но у танкистов и панцер-гренадеров «Тигр» вызывал скорее страх, чем надежду! На стол же самого хауптштурмфюрера за все время его работы не легло ни единого документа, пусть даже косвенным образом, связанным с Летучим Голландцем. Впрочем, пленный не допускал и мысли о мистике. Скорее всего, по мнению рассудительного «языка» Tiger Ausf E. Был самым секретным проектом, о существовании которого не догадывался даже его бывший непосредственный шеф - Гудериан.
[35] Немецкий миномет, стреляющий реактивными снарядами, отдаленный аналог советских «катюш». Грозное оружие. Вой его снарядов сильно действовал на нервы.
– Как бы там ни было, этот дьявол вам не по зубам.
– пробурчал совсем уж опьяневший и смирившийся пленник.
– Вам его никогда не накрыть.
– Почему?
– вскинулся лейтеха.
– Он есть торжество германского гения!
– важно поднял палец хауптштурмфюрер.
И, осмелев, потребовал еще водки.
Не смотря на столь удручающие данные, на командном пункте Третьей Танковой царил оптимизм. Костоломов-разведчиков наградили. Бравый Витцель, судьбой которого так нелепо распорядился дурацкий позыв желудка, был переправлен в Глав. Развед. Управление РККА а, затем, и на сибирские лесозаготовки. В отличие от «смершевцев»
С тех пор, используя свалившееся на плацдарм нехорошее затишье, Ванька суетился на передовой, традиционно пугая артиллерийских наблюдателей. Впрочем, те готовы были терпеть его крайне специфический вид и немыслимую активность: многие из них, видевшие, как расправляется Призрак с танками и людьми, с тех пор не могли утолить жажду мести - самую мучительную на войне. Ивану Иванычу был дан полный карт-бланш; любые капризы и требования с таким трудом выцарапанного охотника за драконом беспрекословно выполнялись. «Т-44», заправленный топливом и под завязку нагруженный боезапасом, стоял под парами неподалеку. Знающий свое дело Крюк на этот раз основательно подготовился: в башенных стеллажах фугасы чередовались с подкалиберными. Дно «коробки» закрывали дополнительные БР-375П [36]– длинные руки заряжающего дотягивались до них за секунду. Каждый из снарядов этой специально присланной партии на расстоянии до полутора километров «проедал» двухсотмиллиметровый «экран». Приданные экипажу самые мощные в мире САУ тайно подвели к окопам в тех местах, на которые опять-таки указал Ванька и тщательным образом замаскировали. Крюку с Бердыевым приказано было дневать и ночевать возле новой «эксперименталки». Третья Танковая ожидала развязки: напряжение сковало даже бывалых фронтовиков. Найденов ссохся словно кизяк; гимнастерка с наградами уже не болталась на нем, а безнадежно свисала. Зато глаза пылали, как две канистры с бензином. Сумасшедший лично, на брюхе, обследовал всю нейтральную полосу, тщательно прощупывая почву - обстрел с той стороны, чуть было не накрывший группу сопровождения, его нисколько не взволновал. И вообще, постоянно мелькая то здесь, то там, Ванька доводил снайперов до истерики - однако, каждый раз запоздалые пули ловили кого угодно, но только не фанатика. Между тем, от «Тигра» не было ни слуху, ни духу. Отправляемая с таким трудом в ближний немецкий тыл разведка натыкалась на склады, госпиталя, хозяйственные службы, на целые колонны готовых к бою «пантер» и Pz III, каждый раз усердно приволакивала за шиворот ничего не соображающих «языков», но так и не находила ни малейших следов пребывания колосса. Аэрофотосъемка была бесполезна. Возникло предположение, что танк убрали - однако, всезнающий Череп лишь ухмылялся.
[36] БР-240П, БР-350П, БР-365П - советские подкалиберные снаряды 45-мм, 76-мм, 85-мм В данной книге подкалиберный снаряд БР-375П - выдуман.
Он не мог не дождаться праздника: на излете очередного осеннего дня, наблюдатели истошно заорали. Обитатели окопов и укрытий бросились к биноклям и стереотрубам. Было с чего онеметь: наконец-то возникший собственной персоной «Белый тигр» холодно горел на закатном солнце. Чудовище уже подмяло под себя пригорок и, чуть ли не подбоченившись, подставлялось под первый выстрел. Ему было, чем гордиться: повсюду, насколько хватало глаз, ржавели развороченные остовы мертвых «тридцатьчетверок». Их валяющиеся стволы и башни взывали об отмщении. Никогда никто из всех вольных и невольных свидетелей поединка, вытянувших шеи и вставших в траншеях на цыпочки, не слышал больше такой тишины. Ни единой очереди, ни единого подвыва пусть даже самой мелкокалиберной мины, ни, тем более, орудийного щелчка не оскорбило ее немедленного воцарения.
Тотчас рванувший с места юркий и суетливый танк Ивана Иваныча сделал первый ход - проскочил передовые траншеи. Все та же тишина была ответом на одинокий рев его еще не оперившегося голоса. Несколько тысяч человек с той и другой стороны мгновенно забыли о снайперах. Огибая воронки, ямы и мертвые танки, подпрыгивая и рыская, Ванька начал невиданный танец. Призрак надменно наблюдал за маневром, а непредсказуемый, подобно всем идиотам, Найденов, продолжал кидать «коробку» за спасительные останки «ИСов» и «Королей». Рыбалко и его свита попросту онемели - никто из даже самых опытных, самых прожженных водил не способен был отчебучивать подобное. «Фуражки долой, отцы-командиры.
– проскрипел, наконец, генерал, не отрываясь от окуляров.
– Это черт знает что…Даже сказать не могу! Спиноза! Он мог бы и не скрипеть - с КП ясно видели - еще пятьсот, четыреста метров подобного вальса - и первый же выпущенный Найденовым бронебойный на все сто разнесет наглеца. „А ведь нарвется, нарвется!
– чуть ли не завыл Рыбалко через минуту, потрясенный найденовским хладнокровием.
– Не выдержит немец!…И, правда, „Тигр“, стоявший до этого словно повелитель мертвых, наконец-то встрепенулся. „Пора.
– стучал Рыбалко зубами.
– Да стреляй же, стреляй, черт обожженный! Похоронит он тебя, сучий потрох!“
Тысячи глаз следили за тем, как вздрогнула массивная, белая башня, начав свой медленный поворот. Все знали - теперь по вертикали опустится ствол: и танцульки закончатся.
Хлопок столь знакомой „восемь-восемь“, еще более хлесткий и звонкий в своем одиночестве, заставил Рыбалко вскрикнуть. Невероятно - Иван увернулся!
– „Да быть такого не может!“ - взорвался Командующий.
– Чтоб… с трехсот метров»…
Но такое случилось. Т-44 продолжал танцевать на виду у чудища.
– Стреляй же бронебойным, мать твою раскудык!
– истошно вопило за спиной генерала уже несколько голосов.
Стодвадцатидвухмиллиметровая пушка «Т-44» как в рот воды набрала.
– Двести метров осталось… Двести метров!
– скинув шапку, выдергивал на голове последние волосы приданный к штабу летун-корректировщик.
– Да, что же он, подлец, вытворяет!
Ванькин танк, гарцуя, приближался к пригорку на глазах всего фронта, и совершенно непонятным образом, оставил позади себя очередной снаряд. Никто, ни в окопах, ни в блиндаже даже не мог понять, как. Вот сверкнул навстречу танцору еще один пламенный столб - одновременно с выстрелом «коробку» Найденова развернуло, словно заговоренную. Мимо!