Танкист
Шрифт:
– Истребители И-16, МИГ-3 и ЛАГГ-4.
– Безинтонационным голосом вдруг начал опознавать типы самолетов танковый ИскИн.
Прошка мысленно удивился тому обстоятельству, что ИскИн заговорил голосом, а не, как прежде образами, в мысленном диапазоне. Но вот кончились советские самолеты, впереди показалась линейка из двенадцати самолетов другой конструкции.
– Немецкие истребители "Мессершмидт 109".
– Произнес ИскИн.
Сергей Мышенков резко повернул машину направо и ее корпусом начал сминать и ломать хвостовые оперенья этих немецких истребителей. Затем он принялся корежить немецкие бомбардировщики "Юнкерс 88"
А
– Цель номер один, скопление военнослужащих полицейского литовского батальона!
Тремя выстрелами прогремела танковая пушка и три фугасных снаряда легли и разорвались в самом центре суетящейся массы людей. После чего литовские полицейские разбежалась, попрыгали в ранее вырытые окопы и траншеи.
– Вижу, как вы снарядами накрыли литовских полицейских. Сейчас поднимаемся в штыковую атаку. Михаил, если ты слышишь меня, то дай еще два фугасных снаряда по следующим координатам.
И Ренат Зиггатулин начал Михаилу Кувалдину диктовать координаты новой цели.
Прошка же мысленно удивился тому обстоятельству, как интересно развивается этот бой. Казалось бы, все команды проходят через него или через его сознание, но он еще ни разу не подал голоса или мысленно чего-нибудь приказал. Сергей, покончив с шестеркой "Мессершмидтов" и бомбардировщиками "Юнкерс 88", развернул КВ и, возвратив танк на взлетную полосу, снова продолжил движение танка дальше по ВПП. Но вскоре Мышенков убедился в том, что все интересные места на ВПП пройдены, тогда Прошка ему приказал выдвигаться навстречу острию атаки красноармейцев Зиггатулина.
Видимо, к этому времени информация о разгроме эсэсовского батальона и о появлении вражеского танка на территории авиабазы дошла и до командира литовских полицейских. Полицейские быстро собрались, расселись по грузовикам "Опель-блитц", умчались в неизвестном направлении. Взвод немцев охранников убыл еще ранее, по всей очевидности, связь у немцев работала гораздо лучше, чем у литовцев. Они вовремя покинули авиабазу, превратившуюся уж слишком в беспокойное место. На какое-то время авиабаза Советского Союза под номером двадцать снова перешла в руки восставших красноармейцев.
КВ подошел к двухэтажному зданию, где раньше размешалась комендатура сначала советской, а затем немецкой авиабазы, и танк, тяжело качнувшись, остановился и заглушил двигатель у центрального подъезда. Его люки открылись, и первым на землю спрыгнул рядовой Прохор Владимирович, командир танка, выпрямившись, он внимательно осмотрелся вокруг. Вскоре Прохор стоял в окружении своих танкистов, он повернулся к Михаилу Кувалдину и сказал:
– Миш, что-то на душе мне подсказывает, что где-то рядом от нас находится, то ли склад, то ли чулан какой, в котором можно найти интересные вещи. Ты бы с Николаем прошелся бы вокруг, да и посмотрел, где и что плохо лежит. На мелочи не разменивайся, ищи пушки и снаряды к ним, можно и пулеметы!
В этот момент к танкистам подошел совсем молодой красноармеец и поинтересовался:
– Парни, кого из вас Прохором кличут? Его к себе Батя завет!
Прошка вышел вперед и сказал:
– Ну, меня Прохором кличут! Давай, веди меня к своему Бате!
По дороге красноармеец в нескольких словах рассказал о своем Бате. Такой ж, как и он, молодой красноармеец, отслужил срочную службу в армии, командуя отделением. Попал к немцам в плен, бежал и где-то пропадал с неделю, а вчера снова появился вместе с подпольщиками Орши и поднял их на восстание. Восстание пошло очень трудно, многие товарищи погибли в бою с литовскими полицейскими, красноармейцы уже начали переставать верить в свой успех. Но в последнюю минуту вдруг все перевернулось, появился танк, и они победили вместе с танкистами. Сейчас все красноармейцы, по приказу Бати, ищут оружие и грузовики по всей территории базы, чтобы с оружием в руках перебираться в лес.
Ренат Зиггатулин сидел в кабинете немецкого коменданта базы в окружении многих красноармейцев, что-то терпеливо им объяснял. При виде Прохора, он извинился перед своими товарищами, и крепко обнялся со своим бывшим командиром.
– Честно говоря, не думал, Прохор, что мы так быстро снова встретимся. Но судьба сама себе на уме, определяя судьбу того или иного человека, вот она нас и свела вместе на какое-то время. Прежде всего, хочу сказать тебе "большое спасибо" за то, что твой экипаж так грамотно расколошматил эсэсовцев. С ними бы мы не справились!
– Да, чего уж там! Так у нас получилось, но до конца этот батальон мы так и не добили, многие сумели уйти. Думаю, что сейчас Орша на ушах стоит и решает, кого направить в Болбасово для устранения возникшей проблемы на авиабазе. Потерять за просто так шесть новеньких истребителей, более двадцати бомбардировщиков?! Кому-то за такое явное пренебрежение к работе здорово от начальства достанется?! Да, и ты неплохо со своими красноармейцами здесь поработал.
– Не все у нас получилось из того, что задумали! Полагали, что на этой базе имеется все, что нам необходимо для жизни в партизанах. А пока потеряли сто товарищей в обмен на шесть твоих истребителей. Дороговато! Знал бы, что так могу обернуться дела, в бой с полицейскими не стал бы вступать. Они какие-то дикие были, дрались за каждый метр своей оборонительной позиции. Немцы убежали спасать свои жизни, эти литовские козлы стреляют и стреляют, пройти не дают.
В этот момент среди красноармейцев возникла непонятная тревога.
Батя, Ренат Зиггатулин, прекратил разговор с Прохором, и поинтересовался у ближайшего красноармейца, что там случилось. Тот только недоуменно пожал плечами и не тронулся с места, вместо того, чтобы бежать и выполнять приказ своего командира.
– Да, - подумал Прошка, - придется тебе, Ренат, немного подкрутить гайки с армейской дисциплиной. Плен плохо сказывается на характерах и повиновении бойцов, они перестают ощущать себя в рамках строгой воинской дисциплины.
В этот момент на ментальную связь вышел Михаил Кувалдин и радостно сообщил о том, что он с Николаем нашел хорошо укрытый склад с пушками, пулеметами, бронетранспортерами, снарядами и патронами.
Последнее время Прохор Ломакин стал слишком много и часто полагаться на свои внутренние чувства и ощущения. Они прошли уже более тысячу километров пути, а им, как экипажу тяжелого танка КВ, продолжало невероятно везти, во многом благодаря его чувствам и ощущениям.