Танкист
Шрифт:
'Русские' танки пришли в Александрию в конце января, и генерал Паттон приказал перебросить их Беджайю, наверное, хотел подняться на них в Кап Карбон, созданный еще при Ганнибале. Их погрузили на восемь транспортов, и провели в Алжир, потеряв только одно судно. Все танки были восстановленные, не новые, новым был только двигатель в 540 лошадей. Обжитые, довольно тесные заброневые помещения все еще хранили запахи экипажей и боев. На броне следы многочисленных вмятин. У водителя активный прибор ночного видения ТВН-1.
С танками прибыло несколько экипажей в качестве инструкторов, и несколько переводчиков. Паттон осмотрел низенькие танки, забрался в кресло командира. Неудобно, тесно. Назначения некоторых приборов не понял, но отметил хороший обзор. Экипажи показали работу заряжающего, задачей которого было достать снаряд из укладки, положить в досылатель, нажать кнопку. После выстрела нажать педаль, как в туалете вагона, и гильза выпадала под танк. Удобно, и калибр орудия: 4,2 дюйма, в сочетании с 155-футовой длиной ствола. Малышев схитрил, и с первой партией отправил все имеющиеся типы снарядов, в том числе и подкалиберные. Так что спектр выстрелов был внушительным. Так как по условиям все выстрелы, в дальнейшем, производятся в Америке. Паттон спросил назначение таблиц перед носом у командира. Оказалось, что командир может вести огонь из орудия и двух пулеметов, а это - поправки для его персонального прицела ТПН-1-22. Оценив удобство люков, открывавшихся вверх пружиной и до щелчка, попробовал открыть и закрыть люк. Убедился, что люк открывается легко и быстро. Немаловажно, если ты ранен. Попробовал скорость вращения башни, спросил про крен.
– Башня отбалансирована, крен почти не сказывается.
– Ну, тогда давай проедемся.
Пропылили мимо старинной крепости с двумя минаретами на юго-восток, где под горою был небольшой полигон 1-й бронетанковой дивизии, организованный еще в ноябре 42-го. Американский шлемофон Паттону пришлось снять и нацепить русский: штеккер ТПУ не подходил. Эти танки пришли с нашей переговоркой. Американский шлем сделан из толстой буйволовой кожи и не имеет налобника. Если честно, то паршивый шлем, хоть и хорошо сделанный. Подполковник Заскалько, из Первой Гвардейской, сидя на месте наводчика, по ТПУ подсказал генералу, что нужно включить на месте командира. Его 'английский', с южнорусским акцентом, был просто неподражаем, но генерал все понял. Когда свернули на грунтовку, Константин попросил закрыть люк.
– Закрой люк, генерал, пыльно!
– Сейчас она залепит все смотровые! Проще руководить с башни.
– Там обдув стоит! Кнопку нажми, и все слетит.
– ОК, приготовиться к стрельбе!
'Вот, блин! А целеуказание?' - подумал Заскалько, крутя во все стороны, перископом.
– Навязался на мою голову!' Он увидел стоящую 'Пантеру' и припал к прицелу, беря на нее дистанцию.
– Стоп!
– заорал генерал, но, Константин прокричал: 'Выстрел', и выстрелил сходу. Вонючая дымящаяся гильза выпала в приемник, и заряжающий нажал на педаль выброса. А подполковник опять был у перископа. Поводил немного башней, принял доклад 'Готово'. Паттон не разобрался с целеуказанием и переменным перископом, и только мешал.
– Выстрел!
– и снова ударила пушка по низенькому 'Штугу', стоящему в кустах в километре от них.
Паттон не выдержал и открыл люк. Но вылезти наверх ему мешал шлем, подключенный в 'коротыш'
– Переключись в соседний!
– Генерал не понимал.
– Стой!
– приказал Костя механику. Машина остановилась, ее догнала пыль, и окутала башню. Поверх пыли торчала только удочка антенны. Костя повернулся и переключил генеральский шлемофон в удлинитель.
– Вперед!
– Справа тридцать - ахт-ахт!
– раздалось в шлемофоне. Косте пришлось крутить башней, потому, что Паттон не развернул ее.
– Осколочный!
– Готово!
– Выстрел!
– Стоп!
– это уже голос Паттона.
Костя похлопал его по 'джимми', высокому шнурованному ботинку, подавая обычный сигнал: 'Вылезай', люк у них общий. Опять заминка со шлемофоном. Наконец, Паттон освободил люк, и Костя оказался на башне. По ней скатывалась струйками пыль. Урчал двигатель. Паттон рассыпался в восклицаниях, а Костя сел на броню и сказал:
– Сегодня нас бы похоронили, генерал! Я вижу только впереди в узком секторе. Командир видит вокруг, разворачивает башню и дает целеуказание. От этого зависит выбор снаряда и наша жизнь. Этот ахт-ахт надо было бить вторым, но я его не видел.
Паттон понимающе покачал головой.
– Отличный танк! Будем учиться воевать на нем. Сложный, только.
– Есть разрезанный, его надо в класс поставить и погонять экипажи.
– Не видел!
– Он в ящике.
Они вернулись в город, и Паттон собрал совещание офицеров. Лейтмотивом прозвучало, что все старое надо забыть, научиться действовать быстро, научиться обслуживать танки, которые сильно отличаются от тех 'Ли' и 'Шерманов', на которых приходилось воевать до этого.
А на перевале Кассерин шли бои, где добивали 2-ю бронетанковую дивизию. Новости оттуда шли тяжелые. А первая танковая училась. Эйзенхауэр не хотел рисковать судьбой Алжира, и кидать необученных танкистов в бой не спешил. От англичан отнекивался неготовностью 1-й бронетанковой. Однако, слухи и разведдонесения о том, что в Беджайе находятся русские, уже достигли ушей Роммеля и Гитлера. В начале марта немцы остановились и перешли к вынужденной обороне. Очередной конвой не смог прорваться в Бизерту без потерь. Главной потерей был танкер и транспорты с боеприпасами. Роммель начал переговоры с Гитлером, что необходимо начать эвакуацию в Италию. Но, Гитлер, использовавший победы Роммеля, для того, чтобы поднять дух немцев после поражения под Витебском, не спешил делать этого, и готовил новый итало-немецкий конвой. Под это дело с территории СССР итальянцы забирали свою армию.
Наступившая распутица вызвала ожидаемое затишье на фронтах, благодаря этому удалось незаметно сконцентрировать пятую танковую армию на участке по реке Нарва. В пятой армии не все было благополучно: постоянно менялись командующие! Первый командующий убыл заменить командарма 2-й армии из-за болезни последнего, второго сняли за злоупотребление спиртными напитками. Сейчас командует генерал-майор Иван Шлемин. В армии три танковых корпуса и мотострелковая дивизия. Их усиливает 44-я инженерная бригада специального назначения. Один из корпусов: 1-й танковый корпус, в который включена и 1-я гвардейская танковая бригада (бывшие катуковцы), командует ими гвардии полковник Горелов. Под его командованием они действовали в Карелии, возле Невеля и под Витебском. Срочно переформировались и переброшены в пятую армию. Два других корпуса в боях еще не были, один сформирован в Ташкенте, второй - в Челябинске. Войск у Нарвы сконцентрировано - не продохнуть! Две общевойсковых и танковая армия. В ночь на восьмое марта ударила артиллерия, под аккомпанемент пушек несколько бригад саперов наводят переправы. По льду пошла пехота на тот берег. Танки вышли вперед и долбят фугасными по дотам. Столкнулись и с новинкой: 'Pantherturm-I, и III'. Это дот с башней 'Пантеры'. Первый - стальное основание или непосредственно танк, второй имел бетонный цоколь. Вот такими красавцами был усеян весь берег Нарвы. И это не 'Пантеры' 44-го года, у них была настоящая броня. Танкам пришлось вступить в огненную дуэль с такими дотами. Попасть в небольшую башню с одного выстрела сложно. И не всегда было понятно: это капонир или 'пантертурм'. Вот и пробовали, то фугасным, то бронебойным, пока не замолчит. Потом стало полегче, пехота и артиллеристы вели корректировку, а в начале боя было совсем не сладко. На дистанциях 600 метров 7,5см/70 могла здорово повредить и, даже пробить, Т-54-55, которыми еще была вооружена, в основном, танковая армия. Помогали и артиллеристы-противотанкисты, но у них потери были значительны. Дуэль продолжалась 2 часа 8 минут, затем началась переправа. Удачно прорвались у Переволока, и вышли на рокадную дорогу. После этого 1-я гвардейская бригада была введена в прорыв и рванула на Раквере. 22-й танковый корпус замешкался на переправе, и на Каукси прошло всего 15 танков и двадцать БТР. Им пришлось вести встречный бой с подходящим 'пятисотым' батальоном. В итоге потеряли 5 танков и 12 бтр, но, задержали противника до подхода основных сил. Здесь впервые в реальном бою были испробованы 107мм подкалиберные снаряды. С 1200 метров они пробивали лоб 'Элефантов', и, при удачном попадании, и лоб башни. С 1200 метров и пушка 'слона' могла пробить лоб 'Т-54-55', но еще не брала башню. Но, наши танки подвижнее и стреляют быстрее. 'Элефант' сходу бьет плохо, сильно сказывается переднее расположение орудия. Но, местность довольно 'закрытая', поэтому немцам удалось сблизиться, а пошедшая в прорыв группа не имела артиллерии 152мм из-за пробки на переправе. Совместными усилиями танкистов, артиллеристов и пехоты тяжелый батальон был отброшен от Алайыэ, но успел взорвать мост через Алайыги. Пока дождались понтонеров, немцы успели занять оборону, пришлось подтягивать пушки и опять прорываться. Темп наступления был потерян. На задуманные рубежи 22-й корпус не вышел.
В отличие от 22-го, первый танковый уверенно продвигался вперед, и за ним следовал 26-й, они отрезали 4-ю дивизию СС 'Полицай', которая обороняла Нарву. В Кохтла-Ярви двадцать шестой корпус повернул на Тарту, по единственной дороге, чтобы помочь 22-му, забуксовавшему на берегу Чудского озера. Наступление на левом фланге двигалось рывками: от взорванного моста до следующего. Немцы отходили в порядке и оказывали очень серьезное сопротивление. И местность для танков не шибко подходящая, и взаимодействие с пехотой, авиацией и артиллерией хромало на обе ноги. Свежие корпуса и дивизии, есть свежие дивизии. Чуть заговорит пулемет - мордой в снег, и: 'Огня, дайте огня!' СУ-76 постоянно отставали, да и пожгли их немцы много. Задачу первого этапа: перерезать железную дорогу Таллин-Тарту Ленинградский фронт выполнить не смог. Началось таяние снегов и фронт встал. Сталин вывел 5-ю танковую с плацдарма, и приказал расформировать ее. 1-й танковый корпус вернули Катукову в 1-ю гвардейскую танковую армию, а 22-й и 26-й корпуса расформировали и по частям раздали в остальные армии.