Танковые сражения. Боевое применение танков во Второй мировой войне. 1939-1945

фон Меллентин Фридрих Вильгельм

Все прошло в соответствии с этим планом – русские даже не ожидали, что к ним так вот просто придут и персонально «попросят их из окопов». Ручные гранаты и орудийные выстрелы сделали свое дело. Мы были чрезвычайно удивлены, когда сосчитали наших пленных и обнаружили, что вместо 400 человек мы захватили около тысячи. Почти месяц эти люди питалась только травой и листьями и обходились минимумом воды, которую они добывали из выкопанных в земле глубоких ям. Более того, они не только выжили на таком рационе, но еще и сражались до самого конца».

Тем временем немецкое наступление на Сталинград развивалось. Русские упорно сопротивлялись, и нашим войскам приходилось сражаться буквально за каждую улицу, за кажждый квартал и дом. При этом мы несли огромные потери, боеспособность наших войск снижалась, что чрезвычайно нас тревожило.

Сталинград расположен на западном берегу Волги, которая достигает в этом месте более 2 миль в ширину (3 км. – Пер.);

сам же город тянется вдоль ее берега с севера на юг более чем на 20 миль (30 км). В центре города находятся заводы, а на окраинах расположены, по крайней мере были расположены, небольшие деревянные дома. Обрывистый берег реки чрезвычайно удобен для обороны, и небольшие очаги сопротивления держались здесь до тех пор, пока Сталинград снова не оказался в руках русских. Заводские здания также очень удобны для обороны, и все наши усилия выбить оттуда их защитников обернулись огромными потерями. По личному приказу Гитлера в Сталинград были переброшены по воздуху пять саперных батальонов, но через несколько дней от них почти ничего не осталось. Тактически эти очаги сопротивления не могли изменить общую обстановку в районе Сталинграда, но Гитлер считал полную ликвидацию защитников города вопросом своего политического престижа. В жертву этому были принесены лучшие немецкие части и соединения, которые понесли невосполнимые потери.

В ходе этих боев XIV танковый корпус занимал оборонительные позиции на северном участке Сталинградского фронта. Местность представляла собой открытую равнину, слегка повышающуюся к северу, но в полосе 3-й дивизии трудно было найти позицию, которая не просматривалась и не простреливалась бы русскими, – они по-прежнему занимали высоту, о которой я упоминал выше. Штаб дивизии расположился в неглубокой балке, в которой еще были вырыты траншеи. По этому поводу Динглер пишет: «Мы просидели в ней два месяца и пережили много неприятных моментов». И добавляет: «Наша балка имела одно неоценимое преимущество – ни один из старших командиров не рисковал бывать у нас».

В начале сентября русские стали предпринимать атаки на фронте XIV танкового корпуса. В этих атаках ежедневно принимали участие более 100 танков в сопровождении крупных сил пехоты. Они действовали по исконно русскому принципу – если «Иван» решил достичь какую-либо цель, он бросает в бой массу войск и будет делать это до тех пор, пока не добьется своего или пока не исчерпает все свои резервы. При этом любые потери личного состава совершенно не принимаются во внимание. Атаки против северного участка обороны предпринимались до конца октября, и Динглер комментирует их следующим образом: «Ничуть не преувеличивая, я могу сказать, что во время этих атак наши войска не раз оказывались почти в безнадежном положении. Пополнения личного состава, боеприпасов и продовольствия, полученные нами с родины, были совершенно недостаточны. Солдаты-новобранцы, не имевшие боевого опыта, были практически бесполезны в этих ожесточенных боях. Потери, которые они несли с самого первого дня на передовой, были огромны. Мы не могли дать этим людям возможность набраться боевого опыта постепенно, направляя их сначала на относительно спокойные участки, поскольку таких участков в то время просто-напросто не было. Не было возможности и отозвать с фронта ветеранов, чтобы те могли передать свой боевой опыт новобранцам».

Огонь русской артиллерии был очень сильным. Русские не только обстреливали из полевых орудий наш передний край, но их дальнобойная артиллерия вела огонь и по нашим тылам. Стоит, думается, коротко сказать об опыте, полученном в те тревожные недели. Артиллерия стала самым важным фактором в системе нашей обороны. По мере того как росли наши потери и слабела пехота, основное бремя по отражению русских атак ложилось на наших артиллеристов. Без огня артиллерии невозможно было противостоять массированным атакам русских. Обычно мы вели только сосредоточенный артиллерийский огонь, стараясь нанести удар по позициям русских частей до того, как они переходили в атаку. Интересно отметить, что русские ни к чему другому не были столь чувствительны, как к артиллерийскому огню.

Мы осознали нецелесообразность использования позиций на передних скатах, поскольку они не защищены от танковых атак. Не нужно забывать, что главными средствами нашей противотанковой обороны были танки, и мы старались сосредоточить их в низинах сразу за основной линией обороны. С таких позиций они могли уничтожать русские танки, как только те достигали верхней точки высоты. В то же время наши танки имели возможность поддержать пехоту, обороняющуюся на обратных скатах, в ходе атак русских танков.

Об эффективности такой тактики можно судить по тому, что наша дивизия за два месяца боев подбила более 200 танков противника.

Командир XIV танкового корпуса генерал фон Витерсгейм понимал, что обстановка ухудшается; его корпус слабеет день ото дня, тогда как атаки русских становятся все ожесточеннее, все кровопролитнее. Приближался момент, когда XIV танковый корпус оказался бы не в состоянии прикрывать северный фланг наступающих на Сталинград войск. Генерал фон Витерсгейм доложил об этом и предложил

отвести войска, действующие в районе Сталинграда, на западный берег реки Дон, если не будут получены необходимые нам подкрепления. Если бы его предложение было принято, то сталинградской катастрофы просто не произошло бы. Но предложение принято не было, как не были переброшены нам и подкрепления. Единственным результатом доклада фон Витерсгейма стало то, что он был снят с должности, поскольку вышестоящее командование посчитало его мнение чересчур пессимистическим [163] . В течение октября атаки русских против XIV танкового корпуса стали менее интенсивными; противник перегруппировывал свои силы и готовился к большому контрнаступлению.

163

Его сменил генерал Хубе.

Штабы дивизий и даже корпусов, действующих в районе Сталинграда, очень мало знали об общей ситуации на фронтах, поскольку по приказу Гитлера до штабных офицеров доводилась только та информация, которая была им абсолютно необходима для выполнения той или иной конкретной задачи. Поэтому в среде сотрудников штабов распространялись самые невероятные слухи. Но стратегическая обстановка действительно была весьма серьезной. В 6 милях южнее Сталинграда русские все еще удерживали сильный плацдарм у Бекетовки, сохранили они и несколько плацдармов на западном берегу Дона. Стало известно, что позиции на Дону южнее Воронежа заняли венгерские, итальянские и румынские армии. Это известие отнюдь не прибавило боевого духа немецким частям – мы прекрасно представляли себе боевую мощь наших союзников и никогда не переоценивали ее. К тому же их устаревшая техника вряд ли могла поднять их престиж. К тому же никто не мог понять, почему румынские части оставили большую часть излучины Дона. Официально сообщалось, что это пришлось сделать, чтобы высвободить войска для других целей, но на самом деле они оставили позиции, весьма удобные для обороны, получилось, что румыны просто-напросто подарили их русским.

В ноябре в излучину Дона был переброшен новый танковый корпус, состоявший из одной немецкой и одной румынской дивизий. Это был XLVIII танковый корпус, и в конце ноября я был назначен начальником его штаба. К этому времени русские уже перешли в наступление, имея значительный перевес сил и преимущества внезапных действий.

Карта 28. Сталинград. Окружение

19 ноября танковая армия генерала Рокоссовского начала мощное наступление со своего плацдарма у станицы Кременской в излучине Дона. Удар этот был нанесен во взаимодействии с наступлением русских с плацдарма у Бекетовки южнее Сталинграда. Оба эти удара были нанесены по румынам – их 3-я армия удерживала излучину Дона, а 4-я дислоцировалась южнее Сталинграда. Я не хочу вспоминать о той панике и замешательстве, вызванных среди них этим новым наступлением русских [164] . Две ударные армии русских быстро продвигались вперед и вскоре соединились у города Калач на реке Дон.

164

В своей книге «Пилот «штуки» («Stuka Pilot») Ганс Рудель так описывает прорыв в излучине Дона 19 ноября: «Утром после получения срочного задания наша эскадрилья вылетела в направлении плацдарма в районе Клетская. Погода стояла плохая, с низкой плотной облачностью, шел легкий снег; температура была около 20 градусов ниже нуля. Мы летим довольно низко над землей. Но чьи это войска движутся навстречу нам? Нам ведь еще полпути до цели. Солдаты в коричневой форме. Не русские ли это? Нет, это румыны. Некоторые из них даже бросили свои винтовки, чтобы быстрее бежать; зрелище шокирующее, но мы приготовились к худшему. Летим вдоль отступающих на север войск, и вот мы уже над артиллерийскими позициями наших союзников. Орудия брошены, рядом с ними – штабеля боеприпасов. Только пролетев еще некоторое расстояние в том же направлении, мы увидели русские войска».

Полковник Динглер подробно описывает, как известия об этих событиях были получены в 3-й моторизованной дивизии:

«20 ноября 16-я танковая дивизия, наш сосед справа, получила приказ немедленно оставить занимаемые ею позиции и переправиться на западный берег Дона у Калача. Стало ясно, что произошло нечто серьезное.

21 ноября мы узнали от наших тыловиков, которые базировались на восточном берегу Дона и южнее Калача, что русские танки приближаются к городу с юга. Из других тыловых частей, расположенных к западу от Дона, сообщили нам по радио, что русские подходят к Калачу с севера. Стало ясно, что окружения наших войск под Сталинградом не миновать. Мы сознавали, как трудно будет прорвать это кольцо теми силами, которые имелись в нашем распоряжении, – их слабость была очевидна.