Танковые сражения. Боевое применение танков во Второй мировой войне. 1939-1945

фон Меллентин Фридрих Вильгельм

28 ноября мы предложили Рундштедту свой план: значительно усилить группу армий «Г», а затем нанести сосредоточенные удары силами 1-й и 19-й армий в направлении на Савернский проход с целью отбить Страсбург и уничтожить выступ линии фронта на этом участке. Цель эта представлялась вполне достижимой, если бы у нас было три танковых и две пехотных дивизии. Но Верховное командование вермахта отвергло наш план, так как в это время все силы были брошены на организацию большого наступления в Арденнах.

С 28 ноября по 1 декабря шли ожесточенные бои к западу от Саарлуна, где 95-я дивизия американцев пробивалась вперед, отражая постоянные контратаки 21-й танковой дивизии. 1 декабря части 95-й дивизии вошли в западную часть города, а 21-я дивизия отступила на восточный берег Саара. На западном берегу наша пехота еще удерживала небольшой плацдарм и единственный оставшийся целым мост. Он был подготовлен

к взрыву, и наши саперы ожидали только приказа его уничтожить.

Днем 2 декабря американский самолет-разведчик доложил, что мост через Саар остался невредим, и 95-я дивизия стала готовиться к его захвату. На рассвете 3 декабря американские пехотинцы и саперы, воспользовавшись густым туманом и дождем, переплыли реку на штурмовых лодках и неожиданно напали на охрану моста с тыла. Охрана была захвачена врасплох, и мост неповрежденным попал в руки противника. Этот успех был тут же развит: 379-й полк американцев переправился через реку Саар по мосту и уже к вечеру того же дня захватил первые укрепления Западного вала.

Этот успех американцев вызвал целую бурю возмущения и накал страстей в коридорах власти рейха. Гитлер пришел в ярость и потребовал подробного отчета; он не мог понять, каким образом участок Западного вала, с которым он связывал такие надежды, попал в руки противника. Верховное командование вермахта как будто совершенно забыло, что с Западного вала было демонтировано все, что делало его неприступным, и переброшено на пресловутый Атлантический вал. Забыли они и о том, что его укрепления просто-напросто устарели. Противотанковые препятствия располагались непосредственно перед главной линией обороны, огневые позиции были слишком малы для новых противотанковых орудий. Заграждений из колючей проволоки не было, телефонная связь не работала, а сложная система артиллерийского огня была бесполезна, поскольку наши войска были совершенно не обучены. Но фюреру требовалась жертва, и ею стал генерал фон Кнобельсдорф, командующий 1-й армией. Я лично был глубоко удручен этим, поскольку всегда был самого высокого мнения об этом храбром человеке и достойном командире, с которым пережил много тяжелых моментов в России [257] .

257

Рундштедт сам вызвал ярость Гитлера, назвав в докладе Западный вал «мышеловкой».

Так или иначе, мое собственное пребывание в должности начальника штаба группы армий «Г» подходило к концу, поскольку 5 декабря я получил приказ передать дела генерал-майору Гельмуту Штедке. Мне было тяжело после столь долгой совместной службы расставаться с генералом Бальком, тем более я знал, что он не имел отношения к моему отстранению от должности. Дело в том, что Гитлер и его окружение устроили настоящую «охоту на ведьм», выискивая козлов отпущения, на которых можно было бы свалить ответственность за просчеты Верховного командования.

Я покидал группу армий «Г» с глубоким сожалением, но меня утешало сознание того, что мы выполнили свою роль, несколько месяцев сдерживая американцев, пытавшихся пробиться к Западному валу. Состояние многих из наших дивизий в начале декабря было прискорбным, но и американцы понесли весьма серьезные потери и не добились значительного успеха. Оперативные резервы германского Верховного командования остались в целости и сохранности, а при разумной стратегии еще могли быть использованы со значительным успехом.

Генерал Бальк недолго оставался командующим группой армий «Г». Первым шагом стал приказ фюрера о передаче 19-й армии в прямое подчинение Генриху Гиммлеру; вслед за этим последовали омерзительные интриги, в результате которых в середине декабря появился приказ об отстранении Балька. К счастью, смог вмешаться Гудериан, по инициативе которого Бальк был назначен командующим 6-й армией в Венгрии. Но было совершенно ясно, что, по мнению Гитлера, кампания в Лотарингии была проиграна по вине командующих, что он и продемонстрировал, отстранив их от должности. Репутация Балька как военачальника, однако, вряд ли от этого пострадала.

22

Последние сражения

Наступление в Арденнах

Я не собираюсь уделять много места рассказам о времени, непосредственно последовавшем после освобождения меня от должности начальника штаба группы армий «Г». Я был не только отстранен от должности, но и официально исключен из офицерского корпуса Генерального штаба – что вполне укладывалось в рамки мрачного периода репрессий и беззакония, царивших в Германии

в конце 1944 года. Ввиду этих обстоятельств я отправился к моей семье в Вартегау и там встретил Рождество. Время никак не располагало к веселью; за положением на Восточном фронте я следил с самыми мрачными предчувствиями, поскольку было совершенно ясно, что русские готовят силы для сокрушительного удара. Я не мог и помыслить о том, чтобы оставить свою семью в восточной части Германии, и использовал свой вынужденный отпуск, чтобы перевезти семью к друзьям севернее Берлина. Как говорится, «не было бы счастья, да несчастье помогло» – буквально через три недели после этого на Висле началось наступление русских и они хлынули в Силезию, а затем последовали страшные события.

Хотя генерал Гудериан и не смог добиться моего официального восстановления в правах офицера Генерального штаба, он вскоре получил разрешение на мою дальнейшую службу в рядах армии. В самом конце декабря я получил приказ отправиться в 9-ю танковую дивизию в Арденны. Я должен был немедленно явиться в штаб группы армий «Б», дислоцированный где-то к западу от Кельна. Прибыв туда 28 декабря, я представился генералу Кребсу, начальнику штаба фельдмаршала Моделя [258] . Меня охватывало волнение при одной мысли о том, что после долгих лет, проведенных в штабах, я получу под свое командование солдат-фронтовиков, но мой энтузиазм значительно уменьшился, когда Кребс объяснил мне, что происходит в Арденнах.

258

Кребс стал последним начальником германского Генерального штаба и пропал без вести в ходе сражения за Берлин. В 1941 г. он был военным атташе в Москве.

Я знал об этой операции уже несколько месяцев; фактически все наши действия в Эльзас-Лотарингии исходили из необходимости выиграть время для подготовки наступательной операции в Арденнах. Кроме генерала Балька и меня, никто в группе армий «Г» не знал об этом плане. Согласно приказу Гитлера, каждый офицер, имевший допуск к секретным сведениям о подготовке наступления, должен был подписать документ, ставивший его в известность, что он будет подвергнут суровому наказанию в случае малейшего нарушения секретности. Такие драконовские меры возымели действие, и, когда 16 декабря наступление началось, противник был застигнут врасплох. Не думаю, что усилия всех тех штабных работников, которые разрабатывали эту операцию, получили достойное признание. Наши войска добились такой же внезапности, что в мае 1940 года здесь же, и в обычных условиях при более-менее равном соотношении сил мы могли бы одержать крупную победу. В тактическом отношении прорыв в Арденнах стал последним крупным достижением германского Генерального штаба, ударом, нанесенным в лучших традициях Гнейзенау, Мольтке и Шлиффена.

Однако в стратегическом отношении это наступление было опасной авантюрой и оказалось серьезной ошибкой. Когда я после войны сидел в лагере для военнопленных, генерал Вестфаль рассказал мне, что и Рундштедт и Модель резко возражали против грандиозного плана Гитлера форсировать Маас и триумфальным маршем дойти до Антверпена. Они предупреждали его, что имеющихся в наличии сил совершенно недостаточно для проведения подобной операции, и предлагали в качестве альтернативы план под названием «Kleine Losung» [259] , заключающийся в уничтожении выступа американцев у Ахена. Подобная операция позволила бы окружить 15 дивизий противника, а высвободившиеся резервы перебросить на Восток. Гитлер назвал такое решение вопроса «трусливым». Как бы мы ни осуждали его как стратега, следует все же признать, что сила воли и решительность фюрера вполне соответствовали значимости его целей [260] .

259

«Малое решение» (нем.). (Примеч. пер.)

260

В оправдание Гитлера следует заметить, что отчаянная ситуация требует и решительных средств для ее разрешения и что только обороной еще никому не удавалось выиграть войну. Но в конце 1944 г. у Германии уже не было никаких шансов войну выиграть, а единственным разумным образом действий оставался один – сконцентрировать все усилия на том, чтобы удерживать русских у наших восточных провинций, и надеяться, что даже в эти последние часы могут возникнуть разногласия между Соединенными Штатами и Россией.