Танковый таран. Машина пламенем объята…

Савицкий Георгий

Пилот, он же механик-водитель танка, управлял с помощью тросовой проводки элеронами и закрылками на нижнем крыле, а элероны и закрылки верхнего крыла были связаны с нижними вертикальными стойками.

На двух коробчатых балках крепилось двухкилевое вертикальное оперение, между килями располагалось горизонтальное оперение, тоже бипланового типа, с системой расчалок для жесткости. Руль высоты был только на верхнем горизонтальном оперении.

Бипланная коробка крыльев и хвостовые балки крепились к корпусу танка в четырех точках нижнего крыла. Поворотом рукоятки, размещенной справа от механика-водителя танка, крепление расконтривалось и планер сбрасывался. Также был предусмотрен аварийный отстрел всей «крылатой конструкции» с помощью пиропатронов. Буксирный замок размещался

на танке, его открывал механик-водитель.

Вот такая конструкция предстала перед глазами изумленных танкистов.

— Не моего ума дело, конечно, но угробиться можно и гораздо более простым способом… — глубокомысленно заметил гвардии старшина Стеценко, критически осматривая танк с крыльями. — И что, нам теперь летать на этом «чудо-аппарате»?

Оказалось, что да, летать. Но все торопились, тренировочных пилотов не было — прошли только так называемый «холодный тренаж» в танке. Времени было в обрез, готовился масштабный десант, чтобы хоть как-то поддержать наступление Красной Армии. Танкисты, которым предстояло управлять этим «чудом техники», только скептически качали головами.

Ну а гвардии старшине легкий танк очень понравился. Испытания КТ проводились на машине Т-60, но для десанта был использован более совершенный образец легкой бронетехники — танк Т-50.

Легкий танк был похож на знаменитую «тридцатьчетверку»: те же самые рационально наклоненные бронеплиты сварного корпуса, обтекаемая башня, та же компоновка с расположением сзади двигателя и трансмиссии. Плиты над моторным и трансмиссионным отделениями были сделаны съемными для облегчения технического обслуживания и ремонта. Хорошо продуманной была и система охлаждения: воздух забирался через защищенные сетками и бронированными жалюзи прямоугольные отверстия в крыше моторного отделения, обдувал узлы и агрегаты внутри него и выбрасывался через выходные щели над гусеницами. Туда же отводились выхлопные газы дизельного двигателя.

Корпус также имел ряд люков, лючков и технологических отверстий для вентиляции обитаемых помещений танка, слива топлива и масла, доступа к горловинам топливных баков, другим узлам и агрегатам машины. Ряд этих отверстий защищался броневыми крышками, заслонками и кожухами.

И это тоже особенно понравилось гвардии старшине Стеценко. Не нужно снимать громоздкие и тяжелые детали, чтобы добраться до «внутренней начинки» танка. А это особенно важно для ремонта в полевых условиях. Старый опытный танкист (а других не бывает: либо — молодой, либо — опытный) оценил эксплуатационные возможности нового танка. Надежный дизельный двигатель, продуманная компоновка и ходовая часть — все эти черты Т-50 унаследовал от своего «старшего брата» — Т-34.

Николаю Горелову легкий танк Т-50 тоже очень понравился. Вооружение, конечно же, было слабоватым для 1942 года — бронированные «звери» Панцерваффе порядком нарастили свои «шкуры». Но вот для глубоких рейдов по тылам противника этот легкий танк годился вполне. Не слишком шумный дизель, компактный и низкий силуэт, хорошая скорость и подвижность делали Т-50 опасным противником, способным совершать молниеносные налеты и так же стремительно уходить. А отработанная, простая и надежная «сорокапятка» 20К не сулила никаких неприятностей.

С таким орудием Николай Горелов был знаком с первых дней войны, тогда он воевал на тяжелом пятибашенном танке Т-35. Это был настоящий «сухопутный крейсер», передней малой башней которого как раз и командовал тогда молодой и неопытный лейтенант. Их экипаж под командованием опытного танкиста капитана Корчагина входил тогда в 67-й танковый полк 34-й дивизии 8-го механизированного корпуса. Того самого, что вынес основную тяжесть приграничных боев в треугольнике Дубно — Луцк — Броды.

22 июня в восемь часов сорок минут вечера командующий войсками Юго-Западного фронта генерал-полковник Кирпонос передал первый боевой приказ 8-му механизированному корпусу, в который входила и 34-я танковая дивизия. В общих чертах приказ гласил: наступать, ведя встречные бои с противником, и вытеснить их к государственной границе Советского Союза. Тогда еще считали, что это провокация, пограничный инцидент… Но первые же бои с немецкими «панцерами» показали всю горькую правду о положении на фронтах… Разведки не было, но советские танкисты продолжали наступать, неся огромные потери. Но и гитлеровцам тогда досталось по первое число…

Сейчас, в январе 1942-го, ситуация странным и страшным образом повторялась. Разведки практически никакой, прикрытия с воздуха и артиллерии — тоже. Но есть приказ — наступать любой ценой! И советские танкисты снова готовились наступать…

Степан Никифорович украсил башню командирского Т-50 лозунгом «Смерть фашистам!».

Надо сказать, что кроме выделенных для проведения десанта легких танков Т-50 сражались в 1941 году под Москвой. Восемь таких машин имелось в составе Брянского фронта. И еще один такой танк входил в состав 22-й танковой бригады Западного фронта. И в целом эти танки отлично проявили себя в боях с «панцерами» Гудериана. Что и стало лучшей рекомендацией для использования их в «крылатом десанте».

Вскоре экипажи танков прошли тренировки, загрузили в свои машины боекомплект и топливо. Заправляли совсем немного, также оставляли и боекомплекты, чтобы сэкономить массу боевых машин, которые должны были тащить четырехмоторные гиганты ТБ-3.

У самого самолета ТБ-3 была непростая и весьма трагическая судьба. Притом что самолет был официально снят со службы в 1939 году, во время начала Великой Отечественной войны 22 июня 1941 года ВВС СССР располагали 516 готовыми самолетами, не считая 25, находившихся в подчинении ВМФ СССР. Уже 23 июня ТБ-3 начал ночные бомбардировки территории противника. Нехватка боеготовых самолетов вынуждала использовать ТБ-3 в дневное время без сопровождения истребителей, в результате чего тихоходные бомбардировщики были легкой мишенью для современных маневренных истребителей противника (трагические эпизоды с ТБ-3, идущими без прикрытия и практически безнаказанно сбиваемыми немецкими «Мессершмиттами» в дневном небе, яркое тому подтверждение).

Длительное время ТБ-3 использовался как грузовой и десантный самолет. В первые пять месяцев войны самолеты ТБ-3 перевезли 2797 тонн груза и 2300 человек.

ТБ-3 также использовался для транспортировки танкеток Т-27 и Т-7, а также легких плавающих танков Т-38 и Т-40. Последнее обстоятельство было особенно важным.

Вскоре, в один из вечеров, «ТБ-третьи» выстроились на одном из подмосковных аэродромов для взлета. Позади шести из них находились «крылатые танки». Зрелище это было и вовсе сюрреалистическим. Для уменьшения сопротивления воздуха в полете башня танка при монтаже планера на танке разворачивалась пушкой назад. Громоздкие бипланные коробки выглядели на танках чужеродно и нелепо. Но первая уникальная конструкция, пока еще не имеющая себе равных, была готова к взлету… [21]

21

В 1945 году в Японии был построен аналогичный аппарат, предназначенный для доставки по воздуху специально спроектированного для этих целей небольшого танка. Общая масса планера Ку-6 с площадью крыла более шестидесяти квадратных метров и танка составляла всего три с половиной тонны, но в воздух этот комплекс не поднимался.

* * *

И вот теперь они рушились с небес на землю!

«Легким» Т-50 был на земле в сравнении со своими бронированными «собратьями». Но вот в небе несколько тонн брони и механизмов давали о себе знать… Танк, хоть и снабженный бипланной коробкой и некоторым подобием хвостового оперения, летал не лучше увесистого чугунного утюга. Но все же скорость падения уплотнила воздушный поток, и теперь танкисты в своей бронированной коробке на гусеницах худо-бедно планировали.

Степан Никифорович Стеценко как мог ворочал рычагами, управляя рулями и элеронами «крылатого танка». Для улучшения обзора пилоту — механику-водителю — сделали специальное оптическое устройство, но через него все равно ни хрена видно не было. Ночь на дворе, да и не шибко-то насмотришься…