Танненберг

Михельсон Андрей

Глава 10

Первым делом, после совещания, Самсонов отправил телеграмму Жилинскому с пометкой срочно, и настоятельной просьбой скорейшего ответа, по проводному телеграфу, где требовал подкреплений в виде обещанного Первого корпуса, уже собравшегося в Новогеоргиевске. В своём послании командующему фронтом он указывал, что находится со штабом на границе, и наблюдает концентрацию перед собой превосходящих сил противника. А дальше он откровенно лукавил, выдавая свои догадки за достоверные сведения разведки. А именно, что против него переброшены крупные силы из восточной части Пруссии – или Первый армейский корпус Франсуа, или резервный фон Белова. А чтобы хоть как-то успокоить Жилинского, обещал в случае угрозы Варшаве отправить обратно необходимое количество войск по железной дороге в кратчайшие сроки для защиты города.

Пока ждал ответа, лихорадочно соображал, как можно ещё усилить защиту позиций. Вспоминал всё, что помнил из войны с японцами, и из будущего. В принципе, глубоко закопавшиеся войска сами по себе представляли для противника труднопреодолимую преграду. Правда, времени у него было немного для создания глубоко

эшелонированной обороны, но кое-что можно ещё успеть. Первым делом, это отвести основную часть войск немного назад, и вторую линию устраивать позади. Желательно скрытно от глаз противника, но это уже от местности зависит. В первой же линии оставить только небольшой заслон, останавливающий передовые отряды, и вызывающий огонь вражеской артиллерии на себя. В идеале, таких линий должно быть вообще несколько, но на это точно нет времени. Успеть бы две сделать. А когда вражеские батареи обнаружат себя, попытаться накрыть их ответным огнём. Во всяком случае ту часть, которая окажется в пределах досягаемости. Ну и пехоту потрепать, пока она нащупывает наши рубежи. Это в общем виде, конечно, но даже понимание этих принципов много даст. Всё дело в том, что теперь он знал о разрушительной силе тяжёлой артиллерии. Знал и то, что совсем скоро, уже на следующий год, именно эта её разновидность начнёт играть решающую роль в войне. Что именно при помощи тяжёлых орудий будут ровняться с землёй самые мощные оборонительные позиции. Но там количество стволов будет доводиться до совершенно чудовищных размеров, порядка двухсот на километр фронта, намеченного для прорыва. Сейчас, конечно, масштабы были намного скромнее. То, что германцы не будут собирать в единый кулак всю наличную тяжёлую артиллерию, он даже не сомневался. А если поставят в одном месте гаубицы одного корпуса, то это будет только сорок восемь орудий. То есть, подходя формально, можно утверждать, что этого мало, чтобы стереть его позиции в порошок. Но как только он представлял себе результат стрельбы даже этого количества по узкому участку фронта, то его посещало чувство неуверенности. Гаубицы использовали в основном снаряды фугасного типа, в отличие от обычных пушек, стрелявших, как правило, шрапнелью. И эти фугасы, весом по сорок килограмм каждый, выворачивали огромные пласты земли. Когда они взрывались рядом с окопами, то попросту обваливали их стенки, погребая заживо сидящих там людей. Конечно, они потом выкапывались оттуда, если не были контужены. В общем, Самсонов откровенно опасался германской тяжёлой артиллерии, и просто так подставлять своих солдат под их огонь не хотел.

Следующим этапом обороны являлся вполне логичный отвод частей с передовых позиций, потому что они точно не удержат их в виду своей малочисленности и потерь от обстрела. Но отводить их следовало по таким местам, которые бы плохо простреливались со стороны атакующих. То есть через какие-то рощи, кусты или низины за холмами. А дальше напрашивался логичный вывод, что этими же местами воспользуется противник, чтобы хоть частично приблизиться к следующему рубежу обороны скрытно, а значит безопасно. То, что на эти места можно заранее навести наши батареи, безусловно поможет задержать наступающих. Но тут Самсонов вспомнил ещё об одном средстве для таких мест – мины. В будущем они использовались очень широко, закрывая тайные тропы и опасные направления. Сейчас они были практически неизвестны, но как раз наша армия применяла их различные варианты во время японской войны при обороне Порт-Артура. Самсонова там не было, но до него доходили слухи об изобретательности наших инженеров, устраивавших хитроумные ловушки для атакующих японцев. Поэтому следующей мыслью было побеседовать со своим инспектором инженеров и армейскими сапёрами. Мастера подрывного дела там по штату есть, а если их навести на нужные мысли, то они и сами сообразят что к чему. Объявил их сбор.

Когда офицеры прибыли, сообщил им, что в виду намечающихся оборонительных боёв хочет устроить противнику минные ловушки в местах предполагаемого скопления. И спросил, есть ли у них мысли по этому поводу. К его глубокому сожалению мыслей не было. Тогда, подумав, он сам начал предлагать:

– Господа, в ходе обороны мы намерены оставить первую линию рубежей, на которой и будет сосредоточен весь огонь вражеской артиллерии. После этого, она будет занята наступающей пехотой. В этих окопах можно заложить дистанционно подрываемые фугасы?

– У нас взрывчатки мало. – Возразил корпусной инженер. – Что-то можно заложить, протянуть провода и замкнуть контакты в нужный момент. Но эти провода почти наверняка будут перебиты во время обстрела.

– А если их закопать? – Предложил Самсонов.

– Для полной гарантии закапывать надо очень глубоко. Метра на два. И то может оказаться мало, если снаряд рванёт прямо на этом месте. А если на каждую мину отдельный провод тянуть, то копать много. Не успеем. – Подвёл итог инженер.

– Да… – Согласился Самсонов. Но тут же спохватился. – А если на флангах? – И видя непонимание в глазах собравшихся, развил идею. – Германцы собирают против нас превосходящие силы, и обязательно попытаются обойти. Мы, конечно оставим там отряды прикрытия, но это только чтобы они продвигались не очень быстро. Но в принципе, на этих направлениях можно устроить ловушки, мимо которых враг обязательно должен проследовать. Например, на дорогах. Сейчас они контролируются нашей кавалерией, и там можно установить скрытые мины, к которым никто не мешает протянуть провода. И обстрела там никакого не будет. Залечь в засаде, и когда колонна противника поравняется с этим местом, замкнуть контакт. Кроме потерь, это ещё и замедлит их продвижение, заставит осторожничать. А вместо взрывчатки можно набрать трофейных снарядов. Это можно устроить?

– Это можно. – Дружно согласились инженеры, обрадовавшись новому и увлекательному делу.

– Тогда, давайте обсудим места предполагаемых ловушек. – Подвёл итог Самсонов и пригласил всех к карте.

Основные позиции проходили

по реке Млавка, которая текла с северо-востока на юго-запад километрах в пяти от станции и перпендикулярно железной дороге. По этой же небольшой речушке, метров 10 шириной, проходила и граница. Слева от путей занимала оборону 2-я дивизия Двадцать Третьего корпуса, защищая участок около восьми километров. Её зона ответственности заканчивалась напротив небольшого ручейка, впадавшего в речку с запада, и тянувшегося в почти широтном направлении. Вдоль него проходили наши старые позиции, на которых Самсонов и хотел оставить небольшое прикрытие, которое вызовет на себя огонь германской артиллерии. Но теперь линия обороны полностью смещалась за Млавку, которая после впадения ручья забирала ещё больше к югу, и там должна была располагаться 1-я стрелковая бригада. Фронт у неё был длинный, целых пять километров, но это была особая бригада, потому что состояла из четырёх полков. Только артиллерии в ней было, кот наплакал – всего три батареи. Но чтобы дойти до этих позиций, противнику предстояло преодолеть большое расстояние, и была надежда, что к тому моменту или что-то изменится, или подойдёт подкрепление. Обход этой позиции был затруднён бесчисленным количеством ручейков, впадавших в Млавку ниже по течению, и затрудняющих движение. Да и за позициями бригады тоже протекали ручьи, за которые можно в случае чего отступить, а с ходу их не преодолеешь под огнём. Собственно это и было угрожаемым направлением, на которое германцы могли выйти, совершив глубокий обход. Благо, что сил для этого у них было предостаточно. Сделают они это, скорее всего минуя крупный лесной массив, расположенный чуть западнее. Это направление должна контролировать 15-я кавалерийская дивизия, но ясно, что крупных сил она не сможет удержать в виду своей малочисленности. Вот эти-то дороги за лесом Самсонов и предложил прежде всего заминировать, вкапывая там снаряды от германских гаубиц, и протягивая к ним провода для подрыва.

Сапёры вдохновились идеей, в кои-то веки им тоже предстояло повоевать, а не землю рыть. И сразу предложили делать глобальные ловушки, устанавливая снаряды вдоль всего предполагаемого к подрыву участка, и взрывая их одновременно. Если противник будет двигаться в колоннах, то потери у него будут огромные. Главное, замаскировать там всё тщательно, и не насторожить их преждевременным обстрелом. То есть засада должна располагаться так, чтобы не была замечена передовым отрядом.

Справа от железной дороги все позиции занимал Пятнадцатый корпус Мартоса. Сначала они также шли вдоль Млавки, которая была здесь совсем мелкая, на северо-восток. Дальше речка загибалась на восток и юго-восток, и линия обороны повторяла в общих чертах её контур, хотя она и не представляла здесь из себя какого-то препятствия. А когда русло терялось, позиции взбирались перпендикулярно на склоны пологого холма, выходя на его вершину, и своим флангом упирались в небольшое болото за ним, из которого брала начало другая речушка, Ожиц, текущая на север. Всё это так же можно было обойти стороной за небольшими возвышенностями и перелесками, и там были намечены дороги, по которым противнику будет очень удобно продвигаться.

Теперь предстояло согласовать линию поведения с нашими кавалеристами, чтобы они раньше времени не спугнули отряды противника. А сапёры получили бумагу от Самсонова, в которой он разрешал им брать трофейные снаряды в любых количествах.

Так, что у нас дальше из подготовительных мероприятий? Надо проверить Орановского, чтобы он прописал обязательный отход на вторую линию обороны. Отправился к нему, благо тот находился в этом же здании. Успел вовремя, потому что Владимир Алоизиевич понял слова командира буквально, и намеревался стоять намертво на передовых рубежах. Пришлось на пальцах объяснять, что германская тяжёлая артиллерия, если и не сотрёт эти позиции в порошок, то проредит число защитников основательно, а это не входит в наши планы. А значит, там должны быть только небольшие отряды, максимум в две роты от полка, которые лишь обозначают своё присутствие и ведут активную перестрелку с передовыми дозорами противника. Правда, без пулемётов, потому что их тогда однозначно придётся бросить, а это уже жалко. Зато немного артиллерии на скрытых позициях можно выдвинуть вперёд, чтобы она потрепала наступающую пехоту ещё на подходе. Орановский мысль осознал, и быстро переделал расстановку сил, просто сместив их чуть дальше, и прописав, что основные земляные работы должны проводиться там.

И наконец, пришла телеграмма от Жилинского, в которой тот всё же выделял Первый корпус в армию Самсонова, но отдельно оговаривал, что дальше окрестностей Зольдау он его отводить не должен без разрешения из штаба фронта. А большего сейчас и не требовалось. Тут же отбили телеграмму в Новогеоргиевск командиру долгожданного корпуса Артамонову, с требованием немедленно выдвигаться на временную станцию, до которой было семь вёрст, и готовиться к ночной погрузке. То, что слово «немедленно» имеет символическое значение, Самсонов очень хорошо понимал. Корпус расположился в окрестностях крепости лагерем, и сняться в одночасье не сможет. Но пусть поторапливаются. Потом нашли Лядова, которому следовало отправлять эшелоны обратно, и готовиться к крупной многоходовой перевозке с акцентом на первоочередную погрузку боевых частей, а уже потом обозов.

Всё. Необходимые распоряжения отданы, новые рубежи обозначены. Окапывание на позициях предстояло организовать своими силами с привлечением сапёрных батальонов и даже железнодорожников. Для этого они уже сейчас, вечером, выдвигались на наиболее угрожаемые позиции перед Млавой, чтобы ускорить эти трудоёмкие работы. Кроме того, сапёры должны были помочь артиллеристам в расчистке посреди лесных массивов площадок для стрельбы. А из поваленных деревьев соорудить над орудиями укрытия от шрапнели. Также вечером выдвигались подрывники на фланги, везя на своих телегах снаряды и провода на катушках для их подрыва. Кавалеристы их должны встретить на месте. Намечалась ещё одна беспокойная ночь. Но чтобы солдаты не вымотались вконец, всё это сопровождалось приказом прекратить все земляные и строительные работы после полуночи, а с раннего утра продолжить.