Таня Гроттер и Золотая Пиявка
Шрифт:
Заметив это, Горыня незаметно подтолкнул Усыню плечом:
– Посмотри на этого тренера! Он просто как курица-наседка со своей командой! Того и гляди закудахтает! Ну какой он Соловей! Может, переименуем его в «Пеструшка О. Разбойник?»
Братья-вышибалы громко заржали.
Соловей, стоявший гораздо выше богатырей, на стене, явно ничего не мог расслышать. Он даже не обернулся, но внезапно под правым глазом у Горыни сам собой возник здоровенный фонарь. Ругая вездесущих магов, Горыня схватился за глаз.
Усыня и Дубыня снова захохотали, на этот раз уже над
В тот день, казалось, никому нельзя было испортить настроение. Даже неудобные магические накидки особенно не мешали, разве что Гломову, громыхавшему ржавыми доспехами.
Не в духе пребывал только Поклеп Поклепыч, Зажав под мышкой свиток с речью, завуч прохаживался по стене и бросал ревнивые взгляды на джинна Абдуллу. Особенно Поклепа раздражало, что по расплывчатой, в самом буквальном смысле ускользающей физиономии библиотечного джинна невозможно было определить, подготовил он приветственную поэму или нет. Хитро подмигивающие глазки конкурента переползали на подбородок, а слившийся с ухом рот язвительно улыбался.
Неожиданно где-то вдали, над светлой, необъяснимо похожей на свернутую простыню бухтой что-то сиренево полыхнуло.
– Заклинание перехода! Они уже здесь! – крикнул Сарданапал.
На стенах зашевелились.
Сводный хор привидений стал торопливо распеваться. Поручик Ржевский страстно мычал, разогревая голосовые связки. Недолеченная Дама, до глаз обмотанная шерстяным платком, кокетливо жаловалась на зубную боль. Оркестр из циклопов и богатырей спешно вооружался трубами и барабанами. Литаврист взял на изготовку медные тарелки и с предвкушением потер ими друг о друга. На его лукавой роже читалось страстное желание производить оглушающие звуки.
Послышались частые удары крыльев, и из тучи вынырнул дракон. Он был гигантский, с отливающей серебром чешуей и выпученными шафранными глазами. Подлетая к Тибидохсу, дракон заревел, как пароходная сирена. Гоярын с вызовом откликнулся, сотрясая ангар мощными ударами хвоста. Облетев над школой волшебства круг, дракон невидимок стал снижаться.
На стенах начали удивленно переглядываться и перешептываться. Грянувший было оркестр озадаченно затих. Один только литаврист, зажмурившийся от удовольствия и уже оглушенный, продолжал с чувством грохать в тарелки.
ДРАКОН БЫЛ СОВЕРШЕННО ОДИН! Сколько тибидохцы ни присматривались, так и не смогли различить рядом с ним ни одного мага. Испугавшись, что заклинание перехода не пропустило их, Поклеп кинулся было куда-то принимать меры, но тут зрители радостно зашумели.
– Они! Ах-ух-их-эх! – застонала Верка Попугаева. Она стала карабкаться на зубец стены, явно намереваясь на радостях сорваться, но Семь-Пень-Дыр вовремя подхватил её за ногу.
– Ох-ух-эх! Отставить панику! – твердо сказал он.
Поклеп Поклепыч метнулся к ближайшей бойнице. Прямо из пустоты, справа и слева от дракона, возникали фигуры в раздувшихся желтых плащах. Каждый игрок сидел на длинной метле и приветственно махал шляпой.
Пока тибидохские болельщики удивленно перешептывались, пытаясь отыскать среди них Пуппера, почти у самого преподавательского балкончика в воздухе прорисовались ещё двое. Один был крепкий молодой парень, явно тренер или инструктор, но про него сразу все забыли. Разве что деликатная Зубодериха подарила ему улыбку.
Зато сотни взглядов мгновенно обратились на его спутника – невысокого, юркого паренька в форме и плаще невидимок.
– Гурий! Гурий Пуппер! – взвыла толпа.
Стоило Пупперу опуститься на стену, как целая толпа ринулась к нему за автографами. Началась настоящая давка. Шурасику мигом оттоптали обе ноги, а Горьянова так притиснули к зубцу, что выдавили из него весь пессимизм.
– Помогите! Мама, я жить хочу! – завопил он крайне заинтересованным в выживании голосом.
Тем временем толпа поклонников сомкнулась вокруг Пуппера. Тот и точно оказался свойским парнем. Каждому из двухсот пожал руку, каждому приятно улыбнулся и каждому терпеливо представился:
– Пуппер. Гурий Пуппер. Команда невидимок.
– Кайф! – прокомментировал Жора Жикин. – Мне руку пожал сам великий Пуппер! Теперь я не буду мыть её долгие годы!
Дусе Пупсиковой Пуппер то ли по рассеянности, то ли ещё по какой-то непостижимой причине пожал обе руки и представился целых два раза подряд. С его стороны это была роковая ошибка. Впечатлительная Пупсикова возомнила себе невесть что и с воплем:
«Тискай его! Он такой лапочка!» – кинулась Гурию на шею. Вслед за Дусей, не желая остаться на бобах, рвануло ещё девиц с полсотни.
Пуппер попытался ретироваться, но было уже поздно. Визжащие поклонницы сомкнулись над его звездным телом. Лишь спустя десять минут он был извлечен изрядно помятым, со сплюснутым носом и ярким отпечатком помады на лбу, похожим на контрольный выстрел. На Дусю Пупсикову он теперь смотрел с ужасом. Дуся демонически улыбалась и явно прикидывала, не превратить ли своего кумира в пряник. В руках она страстно комкала здоровенный клок пупперовского плаща.
Наконец Сарданапалу удалось восстановить порядок. Циклопы, спасая положение, поспешно заиграли туш. Привидения, кутаясь в шали и цыганисто приплясывая, запели: «К нам приехал наш любимый Гурий Пуппер дорогой!» Недолеченная Дама гремела в такт маленьким, украшенным лентами бубном.
Это было очаровательно. Но, увы, старания бедняг не были вознаграждены даже вялыми рукоплесканиями. Не успели привидения дойти до слов «Свет ещё не видел красивого такого!», как прямо сквозь призрачный хор бесцеремонно протиснулась Гробыня Склепова с хлебом-солью.
На её лице играла затаенная улыбка.
– Отведайте нашего каравая, гости дорогие! Уж не побрезгуйте! – ласково попросила она, кланяясь Пупперу.
Гурий растерялся. Удивленно косясь то на девицу с фиолетовыми волосами, то на поднос в её руках, он робко протянул руки к блюду. Ободряя его, Гробыня заулыбалась ещё шире, ещё доброжелательнее.
Внезапно каравай полыхнул синим пламенем и взорвался. Гурий Пуппер и Гробыня мгновенно покрылись копотью. Одежда у Гурия дымилась. На черном, как у африканца, лице блестели только белки глаз.