Тарантино. От криминального до омерзительного: все грани режиссера
Шрифт:
Самые большие изменения Скотта коснулись хронологии; в оригинальном сценарии история была рассказана не в хронологическом порядке, как в «Бешеных псах», и заканчивалась смертью Кларенса в мексиканских закоулках, а Алабама укатывала с деньгами.
Интерьер – красный Мустанг – движется – день
Алабама мчится по автомагистрали. Диджей по радио старается быть смешным. Потом начинает играть песня Little Arrows в исполнении Leapy Lee. Алабама не выдерживает и начинает плакать. Она останавливает машину на обочине.
Интерьер – красный Мустанг – обочина – день
Песня продолжает играть. Она вытирает глаза салфеткой, которую достает из кармана и бросает ее на приборную доску.
Она достает Кольт 45 калибра и кладет
Она взводит курок и смотрит на свое отражение в зеркале заднего вида. Она отворачивает зеркало и смотрит прямо вперед.
Ее палец ложится на спусковой крючок.
Ее взгляд натыкается на салфетку на панели, частично открытую, на ней она видит два слова.
АЛАБАМА:
(читает на салфетке)
Ты такая классная.
Она швыряет пистолет в сторону.
Алабама выходит из машины, открывает багажник и достает чемодан. Она осматривается и, наконец, находит книгу комиксов про Сержанта Фьюри, которую ей купил Кларенс.
И, с книгой комиксов в одной руке и чемоданом в другой, Алабама уходит вдаль от Мустанга навсегда.
ЗАТЕМНЕНИЕ.
«Кларенс – это я; я мог снести себе башку, ход панк-рокера, – говорил Тарантино. – «Настоящая любовь» – возможно, мой самый личный сценарий, потому что персонаж Кларенса – это я в то время, когда я писал это. Он работал в магазине комиксов; я работал в видеопрокате. Когда мои друзья с того времени смотрят «Настоящую любовь», они впадают в меланхолию; это возвращает определенное для нас время. Было странно, когда я впервые увидел фильм, потому что я смотрел высокобюджетную версию своих домашних фильмов или воспоминаний».
Самый светлый фильм, который мог быть сделан по тарантиновскому сценарию – это «Настоящая любовь» Скотта, бескомпромиссный нигилизм Тарантино здесь смягчается подслащенной яркостью фона из индустрии развлечений Скотта. Это динамичная поп-арт сказка с розовыми Кадиллаками, снятая на фоне сильно обработанного неба, и Кристианом Слэйтером и Патрисией Аркетт – голубками в стиле Бэдленд, отправившимися в бега с ворованным кокаином. В сюжете – непрерывный ряд плохих парней, каждый из которых появляется на сцене на несколько минут, прежде чем уступить место следующему, включая Гэри Олдмана в роли наркодилера с дредами и молочным глазом, Брэда Питта в роли парня настолько укуренного, что он едва замечает вооруженных головорезов в своей комнате, Бронсона Пинчота в роли мальчика на побегушках у голливудских продюсеров.
«Ко мне приходят люди и говорят: «Ты пишешь великие диалоги», а я чувствую себя мошенником за то, что приписываю диалоги себе, потому что их пишут персонажи».
Но главные в фильме – Деннис Хоппер в роли отца Кларенса, охранника Клиффорда, и Кристофер Уокен, играющий мафиози, который пришел допросить его. Оба актера не снимались в «Бешеных псах», но наверстали упущенное красивым отрывком со стычкой крутых парней с Хоппером, посасывающим Честерфилд и разразившимся крайне оскорбительной вычурной речью о том, что у сицилийцев течет «черная кровь, накачиваемая их сердцами». И Уокен настолько очарован дерзостью парня, что на несколько секунд кажется, что он его пощадит. Они не могут сдержать смеха во время реплик, их оживление вырывается в слова: «Вы частично баклажаны» и «А ты мускусная дыня».
Речь о сицилийцах принадлежит другу Тарантино, который однажды вломился в квартиру Тарантино. «Все, что я знал о том, что нужно сделать Клифу – это то, что ему нужно оскорбить этого парня достаточно сильно, так, чтобы он убил его, потому что, если бы его начали пытать, он бы рассказал им где Кларенс, а он этого не хотел, – рассказал Тарантино. – Я знал, как сцена должна заканчиваться, но я не пишу диалоги как стратегию. Я на самом деле не стараюсь искусно отработать сцену; я просто помещаю персонажей в одну комнату. Я знал, что Клиф закончит тем, что произнесет речь про сицилийцев, но я не знал, что скажет Кокотти. Они просто начали говорить, а я это записывал. Я чувствую себя мошенником за то, что приписываю диалоги себе, потому что их пишут персонажи. Для меня это очень похоже на актерскую импровизацию со мной, играющим всех персонажей. Причина, по которой я люблю писать ручкой и карандашом, заключается в том, что это помогает процессу, для меня, по крайней мере».
То, что ему удалось достичь такого глубокого уровня в своей речи, говорит о жертве отца по отношению к сыну. Работы Тарантино изобилуют отношениями отец-сын с разными смешениями преданности и разрушительности. В «Бешеных псах» есть отношения между мистером Оранжевым и мистером Белым, которого сыграл Харви Кейтель («отец, которого у меня никогда не было»), эти отношения меняются от сильной привязанности до убийства из-за предательства. В «Криминальном чтиве» есть Бутч Куллидж, воспитанный без отца, но ценящий часы, которые он ему оставил. И самым исчерпывающим из всех образов является Билл в «Убить Билла» – самая искренняя попытка Тарантино изгнать его двойственность чувств по отношению к отцам и личностям отцов, что он назвал «подтекст, который граничит с текстом». Но самой откровенно трогательной является сцена, которая разыгрывается между Кларенсом и Клиффом в «Настоящей любви», примирившихся после трехлетнего отдаления в сцене, которую Тарантино называет «самой автобиографичной из всех, что я когда-либо писал».
Кларенс
Черт возьми, я никогда не просил тебя ни об одной чертовой услуге! Я пытался сделать твои родительские обязанности настолько простыми, насколько это возможно. После развода с мамой я тебя хоть о чем-то просил? Я тебя не видел по полгода-год, и я тебя хоть раз в чем-то упрекал? Нет! Я всегда говорил: «Окей», «Без проблем», «Ты занятой парень, я понимаю». Все время, пока ты пил, я хоть раз показывал на тебя пальцем и обвинял в чем-то? Нет! Любой другой бы так делал. Я никогда. Знаешь, я просто понимаю, что ты просто плохой родитель. Ты правда не очень хорош в этом. Но я знаю, что ты меня любишь. В основном я довольно сообразительный парень. Если бы мне действительно не было бы это нужно, я бы не попросил. И если ты скажешь нет, не беспокойся об этом. Я уйду. Без проблем.
«Прирожденным убийцам» повезло меньше. После того как Тарантино попытался и провалился в том, чтобы самому быть режиссером фильма с бюджетом в 500 тысяч долларов, он потратил 1,5 года на попытки собрать денег. В конце концов он продал сценарий двум амбициозным выпускникам киношколы, Джейн Хэмшер и Дону Мерфи. Это произошло в 1991 году, продал он сценарий за 10 тысяч долларов, как раз тогда, когда начались съемки «Бешеных псов». Когда «Псы» стали неожиданным хитом, он попытался выкупить сценарий, но было слишком поздно: его продали Warner Bros для режиссера Оливера Стоуна, который попытался выманить половину актерского состава «Псов», включая Тима Рота, Стива Бушеми и Майкла Мэдсена. «Мне позвонил Оливер Стоун и сказал: «Если я сниму фильм с тобой, я получу 2,5 миллиона долларов, а бюджет фильма – 20 миллионов долларов, – вспоминает Мэдсен. – Но если я сниму фильм с Вуди Харрельсоном, я получу 30 миллионов, а моя доля – 5. Это-то я и собираюсь сделать. В то же время мне звонил Квентин со словами: «Не отдавайте «Прирожденных убийц» Оливеру; он все запортачит!»
Стоун переписал сценарий, сохранив некоторые из отличительных тарантиновских диалогов, например, считалка Мэллори: «Эни, мени, мини, мо» в открывающей сцене и разговор между Микки и Уэйном о рейтинге серийных убийц («Мэнсон тебя побил», «Да, довольно сложно выиграть у короля»). Но в версии Тарантино Микии и Мэллори всего лишь вспомогательные персонажи. Основное внимание было направлено на подобного Херальдо ТВ-журналиста, которого в фильме Стоуна сыграл Роберт Дауни Младший, на Уэйна Гейла и его съемочную группу: оператора, звукорежиссера, ассистента, которых звали Скотт, Роджер и Джули, в честь коллег Тарантино по работе в видеоархиве.
Интерьер – новостной фургон – движение – день
Роджер открывает коробку с пончиками. Скотт направляет на него камеру, потом начинает медленно приближать кадр.
Роджер:
Где, черт возьми, мой пончик с шоколадным кремом? Кто-то взял его?
Если да, то он мой.
КРУПНЫЙ ПЛАН с Роджером, смотрящим в КАМЕРУ.
Роджер:
Я прошу пончик с шоколадным кремом.
Вы меня слышите?
Уэйн начинает говорить. Переводим камеру от Роджера на КРУПНЫЙ ПЛАН Уэйна.
Уэйн:
Ты там был. Ты видел, как его положили его в коробку?
Переходим опять на КРУПНЫЙ ПЛАН Роджера.
Роджер:
В тот момент я был слишком занят, объясняя Скотту нюансы съемок.
Отдаляемся на общий план.
Скотт (за кадром):
Ага, ты знаешь, что он сказал? Что «Индиана Джонс и храм судьбы» – лучший фильм Спилберга.
Уэйн начинает смеяться. Мы слышим, что Скотт тоже смеется.
Уэйн:
(Роджеру)
Ты че, серьезно?
Роджер:
(задумавшись)
Я так же серьезен насчет этого, как насчет того, чтобы пойти обратно в пончиковый магазин и засунуть голову этого тупого мексикашки в тесто за то, что он забыл положить мой пончик с шоколадной начинкой. Дай-ка мне другую коробку.