Тарас Шевченко
Шрифт:
К носителям самодержавной власти обращены многие уничтожающие сарказмы поэта. Вот сатирические строки об ослице, доставившей Марию с сыном в Египет:
Когда б на свете где хоть раз Царица седа на ослицу. Пошла бы слава про царицу И про великую ослицу По всей земле. А тут несла Ослица истинного бога, Живого!..Шевченко славит тех, кто восстает
Вся поэма проникнута ощущением близкой всенародной бури и неизбежной расплаты угнетателей за все зло, причиненное ими людям; грозное пророчество поэта обращено к тем,
Что видят над собою Топор возмездья — и куют Оковы новые. Убьют, Зарежут вас, душеубийцы, И в окровавленной кринице Напоят псов!Отрывки из этой поэмы, читанные Шевченко крестьянам, Максимович и назвал «кощунством»,
Поэт посетил свои родные села — Кириловку, Моринцы.
Сестра Шевченко Ирина Бойко (в то время уже овдовевшая) вспоминает: «Была я на огороде, копала грядки. Гляжу — бежит моя девчушка:
— Мама, мама, вас какой-то Тарас спрашивает! Скажи, говорит, матери, что к ней Тарас пришел.
— Какой Тарас? — спрашиваю, а сама не могу сдвинуться с места от волнения.
Вдруг он и сам подходит.
— Здравствуй, сестра!
Я уж и не помню, что со мной творилось тогда. Сели мы с ним на завалинке; он, сердечный, положил голову мне на колени, да все просит меня, чтоб рассказывала я о своей горемычной жизни. Вот я ему рассказываю, а он слушает да все приговаривает:
— Да! Так, сестра, так!
Наплакалась я вволю, пока рассказала до конца, — как муж мой помер».
Потом зашел Шевченко к брату.
Никиты Григорьевича не было дома — работал в поле. Жена его, Пелагея, когда увидала Шевченко в окно, сразу и не узнала. Вышла ему навстречу в сени. Смотрит и думает: «Кто бы это был?» А тот молчит, только глядит так пристально да так печально…
— Не узнаешь?
И как сказал — Пелагея сразу узнала. «Так голос его и покатился мне в сердце», — рассказывала она потом.
— Братик мой, Тарас!. Откуда ты взялся? — вскрикнула невестка и упала ему на грудь.
А он обнял ее, целует и плачет, и ни слова не говорит…
Вот она, Кириловка, такая же, как и десять, двадцать, тридцать лет назад, такая же, как тысячи сел, хорошо знакомых Тарасу Григорьевичу.
Только вот любимая яблоня засохла, и ее пришлось срубить. Засохла и заветная верба у ворот.
— Скоро ли все мы будем свободными? — спросила Тараса Григорьевича Пелагея.
Тарас махнул рукой, вздохнул:
— Пока это случится, еще не один раз высекут тебя на барской работе…
Узнав, что приехал в гости к родным Тарас Шевченко, стали приходить к нему односельчане.
— Скоро ли будет воля?
Эти встречи и беседы отразились в стихотворении «Сестре»:
Так, проходя по бедным селам, По надднепровским, невеселым, Я думал: «Где приют найду?..»Поэт видит во сне свою сестру, которой тоже снится встреча с братом:
Моя родимая сестра, Многострадальная, святая.. Меня, бедняга, поджидает, «О братец мой! Моя ты доля!» И просыпаемся вдруг: ты… На барщине, а я в неволе!Брат Шевченко Иосиф Григорьевич был женат на сестре своего однофамильца — Варфоломея Григорьевича Шевченко, управлявшего имением князя Лопухина в Корсуне. Тарас и в Корсунь заехал в гости.
Вместе с Варфоломеем Григорьевичем он бывал часто на полях. Глядя, как тяжело трудятся люди, Шевченко говорил:
— Смотри, Варфоломей Григорьевич, нужно заводить машины, чтобы как можно меньше работали человеческие руки, а больше — пар!..
Его фигура в поношенном сером парусиновом пальто и простом крестьянском брыле (соломенная шляпа с большими полями) появлялась и среди крестьян приднепровских сел Пекари, Межиричь, Яблонов, Хмельна и среди рабочих сахарного завода в Городище.
На Городищенском заводе Шевченко читал рабочим свой «Сон»:
…Распеленала, приласкала И накормила, а потом, Над сыном сидя, задремала…А рабочие, такие же крепостные, как и шевченковская героиня, плакали…
Здесь, на Городищенском сахарном заводе, принадлежавшем крупным украинским капиталистам Кондрату Яхненко и Платону Симиренко, Шевченко видел, как с помощью машин и пара беспощадно эксплуатируется народ.
И повсюду видел он, как льются слезы и пот трудящихся.
Но теперь больше, чем когда-нибудь, верил в светлое будущее народа:
Оживут озера, степи, И не столбовые, А широкие, как воля, Дороги святые Опояшут мир; не сыщет Тех дорог владыка; Но рабы на тех дорогах Без шума и крика Братски встретятся друг с другом В радости веселой, — И пустыней завладеют Веселые села!Окончательно решив поселиться на берегу Днепра, Шевченко присмотрел между Пекарями и Каневом землю для хаты. Человек в этих делах неопытный, он обратился за помощью к находчивому и оборотистому Варфоломею Григорьевичу.