Тарнсмены гора (трилогия)
Шрифт:
Он положил переднюю конечность мне на плечо.
Осмотрел Сарма и ряды царей-жрецов, его большие, движущиеся вбок челюсти открылись и закрылись.
Цари-жрецы за Сармом остановились.
В трансляторе Сарма послышались слова Миска:
– Ты ослушался Матери.
Сарм молчал.
– От твоего гура отказались, - сказал Миск.
– Уходи.
Сарм задрожал, задрожали и стоявшие за ним царя-жрецы.
– Мы принесем серебряные трубы, - сказал Сарм.
– Уходи, - повторил Миск.
И тут во множестве
– Я помню его… я его никогда не забывала… в небе… в небе… у него крылья, как потоки золота.
Я ничего не понял, но Миск, больше не обращая внимания ни на Сарма, ни на других царей-жрецов, бросился к Матери.
Остальные цари-жрецы придвинулись, и я тоже подошел ближе.
– Как потоки золота, - повторила она.
Я слышал эти слова в переводчиках царей-жрецов, приблизившихся к помосту.
Древнее существо на помосте, выцветшее и высохшее, подняло антенны и осмотрело своих детей.
– Да, - повторила Мать, - крылья у него были как потоки золота.
– Мать умирает, - сказал Миск.
Эти слова тысячу раз повторились в преобразователях, они повторялись снова и снова: это цари-жрецы повторяли их недоверчиво друг другу.
– Этого не может быть, - говорили одни.
– Рой вечен, - повторяли другие.
Слабые антенны дрогнули.
– Я буду говорить с тем, кто спас мое дитя.
Мне было странно, что так говорят о могучем золотом Миске.
Я подошел к древнему существу.
– Это я, - сказал я.
– Ты мул?
– спросила она.
– Нет, я свободный человек.
– Хорошо, - сказала она.
В этот момент через ряды своих братьев прошли два царя-жреца со шприцами.
Они собрались, должно быть, в тысячный раз делать ей укол, но она затрясла антеннами и отстранила их.
– Нет, - сказала она.
Один из них, несмотря на ее запрет, хотел сделать укол, но Миск положил ему на плечо свою конечность, и тот не стал.
Другой царь-жрец, пришедший со шприцем, осмотрел антенны Матери и ее тусклые глаза.
Он знаком отозвал своего товарища.
– Разница всего в несколько анов, - сказал он.
Сзади я услышал, как один из царей-жрецов повторяет снова и снова:
– Рой вечен.
Миск положил переводчик на помост рядом с умирающей Матерью.
– Только он, - сказала Мать.
Миск жестом велел отойти врачам и остальным царям-жрецам и настроил преобразователь на самый тихий уровень. Я подумал, сколько может держаться в воздухе послание из запахов, пока не превратится в неразличимую смесь, которую унесет вентиляционная система и выбросит где-то вверху, среди черных утесов замерзшего Сардара.
Я прижал ухо к транслятору.
И услышал слова, которые не донеслись до других трансляторов в помещении.
– Я была неправа, - сказала Мать.
Я был поражен.
– Я хотела быть единственной
Ее тело вздрогнуло - от боли или печали, не могу сказать.
– Теперь я умираю, но племя царей-жрецов не должно умереть вместе со мной.
Я едва слышал доносящиеся из переводчика слова.
– Давным-давно, - продолжала она, - Миск, мое дитя, украл яйцо самца и спрятал его от Сарма и остальных, кто не хотел, чтобы был новый рой.
– Я знаю, - негромко ответил я.
– Недавно, не больше четырех ваших столетий назад, он рассказал мне, что сделал, и объяснил причины.
– Сморщенные антенны дрогнули, их тонкие коричневые волоски приподнялись, как будто их шевельнула подходящая смерть.
– Я ему ничего не ответила, но обдумала его слова, и наконец в союзе с рожденным вторым, который после этого отдался радостям золотого жука, я отложила женское яйцо, чтобы его спрятали от Сарма за пределами роя.
– Где это яйцо?
– спросил я.
Казалось, она не поняла мой вопрос; я испугался, потому что все ее высохшее тело вдруг задрожало, и я подумал, что это предвещает конец долгой жизни.
Один из врачей кинулся вперед и сделал укол сквозь экзоскелет ей в грудь. Прижал к ней антенны. Дрожь прекратилась.
Он отошел и смотрел на нас с расстояния, не двигаясь, как остальные. Цари-жрецы сейчас напоминали тысячу золотых статуй.
Снова в переводчике послышался звук.
– Яйцо унесли из роя два человека, - сказала она, - свободных человека, как ты, не мула… и спрятали.
– Куда спрятали?
– спросил я.
– Эти люди вернулись в свои города и, как им и было приказано, никому ничего не рассказали. Выполняя пожелание царей-жрецов, они преодолели множество опасностей. испытали немало лишений и стали как братья.
– Где яйцо?
– снова спросил я.
– Но между их городами началась война, - продолжала Мать, - и в схватке эти люди убили друг друга, и с ними умерла их тайна.
– Она попыталась поднять большую выцветшую голову, но не смогла.
– Странный народ вы, люди, - сказала она.
– Наполовину ларлы, наполовину цари-жрецы.
– Нет, - возразил я, - наполовину ларлы, наполовину люди.
Она некоторое время молчала. Потом я снова услышал ее голос в трансляторе.
– Ты Тарл Кабот из Ко-ро-ба, - сказала она.
– Да.
– Ты мне нравишься.
Я не знал, как на это ответить, и потому молчал.
Древние антенны рывками приблизились ко мне, я взял их и осторожно подержал в руках.
– Дай мне гур, - сказала она.
Удивленный, я отошел от нее и приблизился к золотой чаше на треножнике, набрал в ладонь несколько капель драгоценной жидкости и вернулся к Матери.