Тарра. Граница бури
Шрифт:
Эльф медленно приходил в себя. Рядом молчали соратники. Мелькнула мысль: как-то он будет объясняться? Объяснения не потребовалось. Добори, Парамон, Генрих с Ксавье, даже Феликс молча преклонили перед ним колени.
— Мы не поняли, что говорил святой, — обрадовал Добори, — но мы видели, как он надел тебе на палец свое кольцо. Мы повинуемся тебе. Мы видели, как сгорел один святотатец, а другой, — кивок в сторону Амброзия, — попался. Ты получил приказ. Приказывай нам.
— Хорошо, — медленно произнес Роман, — но сперва я попрошу прощения. Я обманывал вас.
— Ну и что? Феликс не мог убить Архипастыря, это знала вся Кантиска. — Добори усмехнулся. — Вот во что я не верил — это в то, что и святые могут за себя постоять. Доказательство налицо. Что будем делать?
— Кто что может. — Роман невесело усмехнулся. — Я должен выполнить поручение Эрасти, вы — готовиться к войне. Не получив все и сразу, собратья этого Поррака возьмутся за дело по частям.
— Ты едешь? — спокойно, как о чем-то само собой разумеющемся, спросил Феликс. — Куда?
— Еду, но не сразу. Церковь не должна стать орудием врагов. Амброзиев много, а Филипп был один. Кто должен был стать его преемником?
— По традиции это кардинал Кантисский, — Феликс бросил полный ненависти взгляд на скрюченного Амброзия, — но на этот раз выйдет по-другому. Его святейшество… не хотел возвышения этой твари. Он колебался между Иоахиммиусом Дарнийским и Максимилианом. Первый слишком мало думает о земном, второй — кардинал без территории и слишком молод… Я боюсь, что изберут арцийского Трефилия.
— Архипастырем станешь ты. Именем святого Эрасти.
— Нет!
— Да. Ты, и только ты можешь и должен довести до конца задуманное Филиппом. Нас ждет… А, чего нас только не ждет! И надеждой, единственной, между прочим, надеждой этого мира станут Церковь и герцог Рене.
— Когда ждать войны?
— Не знаю, но не начаться она не может. «Век сытного лета» подходит к концу, хотя это мало кто замечает. Люди не верят, что на свете есть что-то хуже удачливого соседа, затмившего тебя числом золотых побрякушек и красивых любовниц. Твое дело — объяснить пастве, что пора готовиться к испытаниям и великому труду. Мы должны стать охотниками, пока нас не превратили в дичь.
— Значит, станем.
Глава 7
2228 год от В. И. 3-й день месяца Лебедя
Таяна. Высокий Замок
Святой град Кантиска
Епископ Гжижецкий Тиверий со вздохом украсил объемистый живот наперсным Знаком и водрузил на голову осыпанную богомольниками [50] и белыми карнеолами митру. Настроение у его преосвященства было мерзким донельзя. Кто бы ни был назначен новым кардиналом, он наверняка затаит злобу на него, Тиверия, обвенчавшего короля в обход его будущего высокопреосвященства. Попробуй докажи, что Марко не пожелал слушать никаких уговоров и настоял на немедленной свадьбе.
50
Богомольник— драгоценный камень ярко-зеленого цвета. Особенно высоко ценятся звездчатые богомольники.
Не успев похоронить младшего сына, отец решил соединиться с невестой среднего и, как поговаривали, возлюбленной старшего. Такого Тиверий не одобрял. Не потому, что считал грехом, — во дворцах и церквях епископ насмотрелся всякого и пришел к выводу: если ты умен и силен, можешь делать все. Высший гнев, равно как и милосердие, его преосвященство считал выдумкой, впрочем, весьма полезной.
Брак Марко волновал епископа, потому что был непонятен, а путаница из дел любовных и дел государственных никогда ни к чему хорошему не приводила. Тиверий дорого дал бы за то, чтобы «молодых» соединил кто-то другой. Но, увы!
— Ваше преосвященство, пора. — Служка с поклоном подал серебряный Посох, и святой отец, тяжело ступая, отправился в храм.
Королевская свадьба должна быть роскошной. За полгода рассылаются гонцы ко всем потомкам великого Воля. Со всех Благодатных земель свозятся вина, ткани, драгоценности и добытые маринерами редкости. Венчает супругов в присутствии множества гостей сам кардинал, которому прислуживают девять епископов, и происходит сие в главном храме. Празднества длятся от полнолуния до полнолуния. А тут…
Тиверий осмотрел небольшую домовую церковь. Хоть и освещенная восковыми факелами и украшенная цветами шиповника, она производила гнетущее впечатление. Маленькая, с низкими тяжелыми сводами, церковь эта была одним из первых каменных зданий, построенных на Замковой горе, и никак не годилась для роскошного обряда. Народу внутри помещалось всего ничего, а Возвышение [51] было столь близко от амвона, что, пока хор пел Хвалу Триединому, епископ успел рассмотреть всех членов королевского дома.
51
Возвышение— место в храме, где стоят высокопоставленные прихожане.
Марко, затянутый в темно-красный бархат, с золотой короной на седых волосах и в пышной королевской мантии, казался маленьким и старым. Друзьями жениха были усохший и бледный наследник, угрюмо изучающий даже не мозаичный пол, и эландец, сменивший ради такого случая черный колет на темно-синий, расшитый серебром. Рядом с зятем и племянником Аррой, несмотря на седину, казался молодым. Тиверий встретил взгляд адмирала и немного успокоился: хоть один человек в этом королевстве сохранил голову на плечах.
Молитва закончилась, и епископ спустился к жениху. Ритуальная фраза: «Где та женщина, с которой ты хочешь пройти земною дорогой, о сын мой?» — гулко отозвалась под прохладными сводами.
«Она здесь, о слуга Триединого!» — запел хор, и из боковой двери вышли три женщины, за которыми следовали двенадцать детей с увитыми лентами свечами в руках.
Невесту вели под руки принцесса Илана, в первый раз в жизни накрасившая лицо, как советовала «Книга Прелести» [52] , и невыносимо прекрасная Марита с сапфировыми атриолами в распущенных иссиня-черных волосах.
52
«Книга Прелести»— сочинение Хустаруса Мунтского, печатного мага-медикуса и известнейшего парфюмера, дававшего в ней советы по изготовлению и применению косметических и парфюмерных средств.