Тарзан и человек-лев
Шрифт:
Орман тяжело дышал, но плечи его расправились, а с лица исчезло выражение угрюмой замкнутости. О'Грейди, наблюдавший за ним со стороны, поначалу нахмурился, но затем с облегчением вздохнул – его шеф становился самим собой.
– Собери всех! – приказал Орман. – Пусть водители проверят свои машины. Возьмите это на себя, Билл. Пат, займись организацией охраны лагеря. Вижу, старина Абд аль-Хрэниэм и его банда все еще с нами. Охрану лучше всего поручить им. Затем надо собрать всех оставшихся и поговорить.
Пока распоряжения Ормана исполнялись, он ходил по лагерю и внимательно все осматривал. Его мозг работал четко. Казалось, что последствия бессонной ночи были приглушены внезапным приливом энергии. Он больше не мучил себя бесполезным самобичеванием, хотя и сознавал тот факт, что в сложившейся ситуации больше всех виноват он сам.
Минут через пять, когда он подошел к общему столу, там уже собрались все участники экспедиции и возбужденно говорили о побеге негров и о собственном будущем, которое рисовалось всем в мрачных красках.
До слуха Ормана донеслась чья-то реплика.
– Проклятое виски завело нас в эту глушь, но вряд ли поможет выбраться отсюда.
– Вы уже знаете, что случилось, – начал Орман, – и правильно называете причину. Но запоздалым раскаянием делу не поможешь. Но наше положение не столь безнадежно. У нас есть люди, запас продовольствия, оружие и транспорт. Из-за того, что нас покинули носильщики, не стоит впадать в панику и сидеть сложа руки. Нет никакого смысла возвращаться назад – кратчайший путь из страны Бансуто лежит перед нами. Нужно двигаться только вперед. Когда мы выберемся отсюда, мы сможем вновь нанять носильщиков из дружественных племен и все-таки снимем картину. Для этого каждый должен работать не покладая рук. Мы будем делать то, что до этого делали негры: разбивать лагерь, грузить поклажу, проводить машины через лес и так далее. Охрана лагеря и рубка деревьев – самые опасные занятия, но в них будут принимать участие все, за исключением девушек и поваров, поскольку они – самые ценные члены нашей экспедиции.
Подобие прежней улыбки мелькнуло на губах Ормана.
– Теперь, – продолжал он, – мы должны прежде всего подкрепиться. Кто умеет готовить?
– Я, – ответила Ронда Терри.
– Могу это подтвердить, – сказал Маркус. – На днях я ел цыпленка, приготовленного Рондой, да такого вкусного, что чуть язык не проглотил.
– Я тоже умею готовить, – вдруг раздался мужской голос.
Все оглянулись, чтобы увидеть говорящего, ибо это был единственный мужчина, добровольно выбравший самое безопасное дело.
– Когда же ты выучился готовить, Оброски? – спросил Нойс. – Однажды я ходил с тобой в поход, так ты даже костер не мог разжечь, не говоря уж о том, чтобы сварить что-нибудь.
Оброски покраснел.
– Ну, надо же кому-то помогать Ронде, – с запинкой произнес он, – а все молчат…
– Вот Джимми подойдет, – предложил электрик. – Он был помощником шеф-повара в ресторане в Лос-Анджелесе.
– Я не согласен, – возразил Джимми. – Не желаю работенки поспокойнее. Я служил в морской пехоте. Дайте мне винтовку, и я буду охранять лагерь.
– Кто еще умеет готовить? – спросил Орман. – Нужно как минимум три человека.
– Шоти, – сказали сзади. – Он держал закусочную на бульваре Вентури.
– О'кей! – согласился Орман. – Мисс Терри назначается шеф-поваром, а Джимми и Шоти будут ей помогать. Еще трех человек в помощь Пат будет выделять каждый день. А теперь займемся делом. Пока они готовят завтрак, снимем палатки и загрузим машины.
– Кстати, Том, – сказала Наоми Мэдисон, стоявшая рядом, – мой слуга тоже сбежал вместе с остальными. Не мог бы ты заменить его кем-нибудь?
Орман обернулся и с удивлением взглянул на нее.
– Я о тебе совсем забыл, Наоми. Хорошо, что ты о себе напомнила. Если ты не умеешь готовить, в чем я не сомневаюсь, то будешь накрывать на стол и помогать мыть грязную посуду.
На миг Наоми замерла, затем холодно улыбнулась.
– Полагаю, ты шутишь, – сказала она, – но сейчас не время для шуток.
– Я не шучу, Наоми, – отрезал Орман. Его голос был серьезен, а лицо непроницаемо.
– Ты что, хочешь сказать, что я, Наоми Мэдисон, буду чистить картошку, убирать со стола и мыть посуду? Неужели ты так наивен? Ничего этого я делать не умею.
– Не выпендривайся, Наоми. До того, как тебя открыл Смит Милт, ты… И здесь ты будешь делать то же самое, иначе не получишь еды.
Он повернулся и молча ушел.
Во время завтрака Наоми сидела на заднем сиденье автомобиля в мрачном одиночестве. Она не помогала накрывать на стол, поэтому отказалась от еды.
Когда колонна наконец снова двинулась в путь, впереди шли американцы и арабы, но прорубали дорогу для машин только американцы, поскольку подданные Абд аль-Хрэниэма решили, что их дело – воевать, а не заниматься грязной работой.
Пока не была вымыта, упакована и погружена вся кухонная утварь, Ронда Терри не садилась в автомобиль, в котором она ехала вместе с Наоми. Наконец, раскрасневшаяся и немного усталая, девушка заняла место в кабине.
Наоми взглянула на нее, поджав губы.
– Глупая ты, Ронда, – проворчала она. – Тебе не следовало унижаться и выполнять эту грязную работу. Нас брали не в качестве служанок.
Ронда сделала жест в сторону головы колонны.
– Наверняка среди тех парней нет никого, кто подписывал контракт, по которому обязывался валить деревья и сражаться с людоедами.
Она достала из сумки бумажный сверток.
– Я принесла тебе пару бутербродов. Думаю, ты проголодалась.
Мэдисон молча принялась за еду, после чего о чем-то глубоко задумалась.
Колонна двигалась медленно. Люди, прорубавшие дорогу, не привыкли к такой работе и быстро уставали под жарким экваториальным солнцем. Путь освобождался с трудом, и, казалось, что джунгли моментально поглощают каждый фут отвоеванного пространства.
Орман работал наравне со всеми, махал топором, когда нужно было повалить очередное дерево, шагал в авангарде, когда дорога становилась свободной.