Тарзан из племени обезьян. Возвращение Тарзана. Тарзан и его звери (сборник)
Шрифт:
Тарзан так увлекся рассматриванием собственной внешности, что не услышал, как позади него расступается высокая трава, пропуская вперед величественное животное, бесшумно пробирающееся сквозь джунгли. Ничего не заметил и товарищ Тарзана, который спокойно пил, шумно втягивая воду губами и издавая довольное урчание, – все это заглушило звуки приближающейся опасности.
Всего в тридцати шагах от приятелей притаилась огромная львица – Сабор. Она била хвостом по земле, затем мягко шагнула вперед – раз, другой, третий. Она продвигалась, почти прижав брюхо к земле, – огромная кошка, готовящаяся прыгнуть на свою жертву. Теперь она была всего в десяти футах от двух ничего не подозревающих друзей.
Еще секунду она помедлила в этой позе, обратившись в камень, а затем прыгнула с жутким рычанием.
Сабор была мудрой охотницей. Менее опытным ее свирепый рев во время прыжка мог показаться неразумным: разве прыгнуть тихо, не издав ни единого звука, не было бы вернее? Однако львица знала, с какой поразительной быстротой передвигаются обитатели джунглей и каким тонким слухом они обладают. Для них шорох травинки, задевшей другую травинку, звучал столь же громким предупреждением, как самый мощный рев. Львица понимала, что не сможет напасть совершенно бесшумно. Ее рычание не было предупреждением. Она издавала его для того, чтобы напугать своих жертв, чтобы от ужаса они замерли на ту долю секунды, после которой когти охотницы сразу вопьются в мягкую плоть и лишат надежды на спасение.
Для охоты на обезьяну Сабор действовала правильно. Детеныш обезьяны замер всего на мгновение, но этого хватило для того, чтобы львица смогла положить конец его жизни.
Однако такого не произошло с Тарзаном, человеческим детенышем. Жизнь среди опасностей, которыми полны джунгли, приучила его не терять присутствия духа, а развитый ум позволял ему соображать куда быстрее, чем на это способны обезьяны. Рев львицы побудил мозг и мускулы Тарзана к немедленному действию. Перед ним была гладь спокойных вод озера, на суше его ждала верная смерть от когтей и клыков зверя. Воду Тарзан терпеть не мог – она требовалась ему только для утоления жажды. В сознании Тарзана вода ассоциировалась с теми неприятностями, которые приносят холодные ливни с их пугающими молниями и громом. Мать учила его избегать глубоких вод. Более того, совсем недавно ему довелось видеть, как маленькая Нита погрузилась в озерные воды и никогда больше не вернулась к племени. Но из двух зол его быстрый ум выбрал меньшее – и произошло это сразу, как только он услышал рев Сабор, разорвавший тишину джунглей. Прежде чем огромное животное успело пролететь в прыжке половину отделявшего их расстояния, холодные воды озера сомкнулись над головой Тарзана.
Плавать он не умел, а в этом месте было очень глубоко. Но Тарзан не потерял присутствия духа и сметливости, в которых он превосходил соплеменников. Он принялся быстро двигать руками и ногами, пытаясь выбраться наверх. Его движения стали напоминать те, что делает попавшая в воду собака, и через пару секунд голова Тарзана оказалась уже над поверхностью озера. Он понял, что может поддерживать свое тело в таком положении, продолжая двигать руками и ногами. Более того, он мог передвигаться по поверхности воды. Все эти новые для него навыки поразили Тарзана и очень ему понравились, но времени обдумать случившееся у него не было.
Он плыл теперь вдоль берега и видел, как безжалостный зверь, который чуть не схватил его, притаился за неподвижным телом убитого товарища. Львица внимательно следила за Тарзаном, по-видимому ожидая, что он вылезет на берег, но мальчик не собирался этого делать. Он набрал побольше воздуха и издал крик, служивший членам его племени сигналом беды: Тарзан предупреждал, что надо остерегаться нападения Сабор.
Почти сразу же он услышал ответный клич, и сорок-пятьдесят больших обезьян ринулись по ветвям деревьев к месту трагедии. Впереди неслась Кала, узнавшая голос своего любимого детеныша, а с ней – и мать того детеныша, над телом которого возвышалась сейчас Сабор.
Львица была сильнее обезьян, но ей не хотелось связываться с этими крупными разъяренными животными, и потому, издав злобный рев, она прыгнула в заросли и исчезла.
Тарзан поплыл к берегу и быстро выбрался на сушу. Чувство свежести и возбуждения, которое принесла холодная вода, удивило и понравилось ему. С тех пор Тарзан не упускал возможности искупаться в озере, реке или океане, если она ему предоставлялась.
Кала долго не могла привыкнуть к этому зрелищу. Члены ее племени умели плавать, но делали это только в крайнем случае. Воду они не любили и никогда не заходили в нее по собственной воле.
Приключение с львицей надолго запомнилось Тарзану: такие происшествия сильно разбавляли монотонность повседневной жизни, состоявшей из поисков пищи, еды и сна.
Племя, к которому он принадлежал, скиталось по довольно большой территории, простиравшейся приблизительно на двадцать пять миль вдоль побережья океана и на пятьдесят миль в глубину континента. Обезьяны бродили по этому участку, иногда оставаясь на одном месте месяцами. Однако поскольку по деревьям они продвигались с большой скоростью, то в случае необходимости племя могло обойти всю свою территорию за пару дней. Многое зависело от пищи, погодных условий и встреч с опасными животными. Но бывало и так, что Керчак заставлял сородичей совершать дальние переходы без всякой причины: просто потому, что ему наскучило сидеть на одном месте.
По ночам они засыпали там, где их заставала тьма. Они ложились на землю, иногда покрывали головы, а реже и тела большими листьями, называемыми «слоновьи уши». Если ночь была холодная, несколько обезьян пристраивались вместе, согревая друг друга, а Тарзан все эти годы спал в объятиях Калы.
Не вызывало сомнений, что огромное и свирепое животное любило это дитя, принадлежавшее к другому виду, и Тарзан отвечал Кале взаимностью, изливая на нее чувства, предназначавшиеся его прекрасной матери, которой, увы, уже не было в живых.
Когда Тарзан не слушался, Кала шлепала его, но никогда не была с ним жестока; она чаще баловала Тарзана, чем наказывала. Зато Тублат, ее муж, ненавидел приемыша, и было несколько случаев, когда он чуть не прикончил его.
Тарзан, со своей стороны, никогда не упускал возможности показать, что тоже не питает к приемному отцу нежных чувств, и как мог досаждал Тублату: передразнивал, выкрикивал оскорбления, когда чувствовал себя в безопасности под защитой матери или висел, уцепившись за тонкие ветви на вершине дерева.
Разум, которым он превосходил всех, а также ловкость позволяли Тарзану изобретать тысячи дьявольских трюков, чтобы осложнить жизнь Тублату. Еще в раннем детстве он научился вить веревки, связывая и переплетая стебли высокой травы. Эти веревки служили для того, чтобы делать спотычки Тублату, а по временам Тарзан пытался подцепить его и подвесить к дереву.
Играя с веревками, Тарзан научился вязать грубые узлы и делать затягивающиеся петли. Этим развлекались и его младшие товарищи – обезьяны. Они только подражали Тарзану, новое выдумывал он один, и он же достигал во всем высшего мастерства.