Тасманийский волк
Шрифт:
– А хрен его знает, Роман Петрович…
Вопросы уже практически заканчивались у нас обоих и от неловкого молчания нас спас крик, доносящийся спереди, метрах в ста.
– Петрович, ты? – крикнул старик, который находился в самодельной будке на широком дереве. Так-то сразу его даже не заметить, маленький квадратный домик, такой о котором мечтают все дети, находился между двух широченных ветвей и маскировался в тени, под листьями.
– Я, Кузьмич! – ответил Роман.
– А кто это с тобой, и где ребята, разве ты не с ними должен быть?
За время двух этих коротких фраз мы подошли к дереву и из стрелкового окошка высунул голову старик, лысый, худой, как в советских мультиках карикатурный охотник.
– О, дарова, Кузьмич, – по-дружески поприветствовал деда командир.
– Ну привет, Петрович, кто это с тобой?
– Турист, к нам вот приехал, увидеть дары цивилизации, – с улыбкой констатировал Роман.
–Турист говоришь, ага понятно, а ребята, где, ты ж с ними должен был быть.
– Та я ж говорю, вот человек потерялся, путь огромный проделал, я его к нам и привел. А ребята справятся, там Сашка, он парень толковый.
– Ага, ну понятно, милости просим, – с душевной добротой протянул старик, обращаясь ко мне.
– Спасибо, – ответил я.
– Так, ладно, Кузьмич, пойдем мы, человек голодный, ребра вон поломал все, я еще к Максиму Анатольевичу зайти хочу.
– Тоже, верно. Ладно, хлопцы, идите, не мешайте караулить.
Ничего не ответив, мы прошли еще метров сто. Даже на подходе к деревушке я был удивлен. В отличии от города, в котором я жил, деревня была чистой и натуральной что ли. Прям настоящая, как в памяти, когда все еще было хорошо. И на лето можно было приехать к бабушке, в то теплое и уютное село. Как же вы сумели так все сохранить? Да, дед был бы рад жить тут.
– Ну вот оно, наш оплот человечности, великий город Дельфы, – с улыбкой произнес Роман Петрович и хлопнул рукой по деревянному столбу, верх которого венчала доска с красиво вырезанным соответствующим названием.
– Слушайте, а почему название такое, красивое?
– А, это у нас книг немного осталось, не все сожгли в худшие времена. Одна из них называлась так: «История античной Греции». Так вот, людям то чего-то нового хочется, Петушки звучит как-то не благородно, а вот Дельфы. Это уже, по-царски.
Роман Петрович громко засмеялся и его заразный смех вызвал улыбку на моем уставшем лице. Даже не верится, что люди могут справится и с такими проблемами. Ну, Дельфы, встречайте заплутавшего героя. Я зашагал за Романом и впервые, за последние четыре года, я почувствовал, что рад снова улыбаться чьим-то шуткам. Спасибо, фортуна, что привела меня сюда, спасибо, ребята, что бережете. Солнце поднималось над деревней и не только над ней. В моей душе вновь зародилось тепло…
Как Роман Петрович и обещал, мы пошли к местному знаменитому врачу, чью ценность мой спутник возводил в абсолют. Хотя на то есть причины, единственный врач на многие сотни километров вокруг, даже без его непосредственного желания, вызывает почет и уважение общины. Место обитания драгоценного лекаря было практически в центре небольшой деревушки. Довольно логично. Кстати, стена в стену с еще одним важным двухэтажным зданием – ратушей, чем-то напоминающей маленький театр с двумя, худыми как женские пальцы, колоннами, скорее декоративного предназначения. «Местный центр сбора всех жителей по важным вопросам», – как позже добавил Роман. Снаружи оно было потрепано временем, но я не мог сказать, что все было грязным и неухоженным. Люди привели все в порядок и продолжали поддерживать чистоту. И не только здесь, но и по всей общине, подчеркивая гордое название городка. По пути я постоянно удивлялся как же хорошо тут все устроено. Малочисленность общины создавало уйму положительных аспектов во всех присутствующих процессах. К примеру, все люди жили в домах, располагающихся вокруг ратуши. Сама деревня не большая, километр на километр примерно, если можно так описывать. Вид с высоты птичьего полета был следующим: местный центр, который не был прямо посередине деревни, а немного ближе к западу. Прямо рядом с ним, максимально для этого подготовленное здание – больница, в которой нас ожидал Максим Анатольевич. Вокруг дома, в которых живут местные, всего штук двадцать обитаемых и десять запасных, на любые случаи жизни. Возле каждого такого, вместо аккуратно убранного двора, – огороды и тонкие тропинки между ними. Так легче и следить за урожаем и самим находится в безопасной зоне. Вокруг всех зданий, которые и представляют в итоге всю общину, возведен частокол. В виде квадратного периметра, он удачно использует дома, которые не пригодны, или слишком далеко от центра, как дополнительные естественные преграды. Толстые, острые бревна плотно прилегают к пустым зданиям от одного к следующему. Еще один плюс такой планировки, это то, что патрулировать такую территорию гораздо легче, а заброшки, примыкающие к границам, используют как посты и караулы. Видимо ночью тут все стараются освещать, так как попутно я часто замечал места для факелов и самодельные фонари, представляющие из себя некие аквариумы со свечой внутри. Даже не знаю разумно ли это, при таких размерах, делать из себя гирлянду в ночное время. Как я позже узнал, мужчин и женщин тут практически поровну, представителей сильной стати на четверо человек больше. Детей всего десятеро, всем не больше семи лет. Я был очень удивлен им, так как давно не видел, чтобы в этом аду кто-то хотел продолжать свой род. В такой экстремальной ситуации как сейчас, люди быстро забыли моральные устои и законы, и малыши по большей части представляли из себя обузу, нежели радость. Но не в этой деревне. Все здесь выглядело очень уж фантастично, сравнивая с окружающими реалиями.
Наладили караулы, собирают и выращивают пищу, имеют лекарства, создают оружие и патроны к ним. Еще и успевают дать новое имя своей общине. Неужели эти люди так сильно смогли адаптироваться. Быть может на руку им играет и скрытность от всего мира. Ладно я один, а ведь, если задуматься, то были бы у них соседи, стычек, даже из-за банальной зависти было бы не избежать. Может я зря переоцениваю всех и всё здесь. В любом случае есть внутренние проблемы, о которых мне просто не хотят говорить. Хотя, вновь вспомнив детей, которые беззаботно играли в салки, я не мог не купиться на всю эту сказочную и добрую обстановку. Дельфы действительно смахивали на древнегреческий город, своей спокойностью и невозможной нынче безопасностью. Все эти ухоженные, деревянные дома создавали вид оазиса в этом безграничном пустынном океане ужасов и жестокости. Однако в моем сознании все же начали зарождаться сомнения. Не может тут быть все настолько хорошо…
– Ну, вот и наша больница, – указал Роман Петрович на здание перед ним. Одноэтажное, в виде серой каменной коробки, с решетками на окнах.
– Хм, не так уж и плохо, – сделал я комплимент местному «госпиталю».
– А то, тут раньше почта была, но после того, как все произошло, больше некому письма писать и некуда их отправлять. Вот мы и решили передать сие здание Максиму Анатольевичу, ну не может же быть больница в деревянной избе, – добавил Роман
– Ну да, не может, – задумчиво согласился я.
– Так, заходи, Матвей, сейчас я тебя познакомлю с очень хорошим человеком. Он тебя быстро на ноги поставит.
Роман Петрович распахнул дверь, пропуская меня вперед, мы зашли внутрь. Теперь здание, казалось, еще меньше, чем можно было представить. Две двери, на левой стене. Одна, видимо вход в уборную, а вторая может в подсобку. Не видел я раньше такой планировки. Однако дополнительная железная решетчатая дверь намекала на то, что раньше там было хранилище. А мы сами, еще с порога оказались в одной, главной комнате. Посередине стоял большой деревянный стол, видимо аналог операционному, который был накрыт довольно чистого вида клеёнками. Над ним к потолку хитро прицеплена люстра с самодельными фонарями, как на улице, только немного меньше. Сквозь остальные стены пробирался свет, благодаря окнам, по одному на каждую. В углах стояли шкафы для препаратов и даже один больничный. Железный, белого цвета с прозрачными дверцами. У правой стены, прямо под окном стоял еще один стол, но намного меньше, рабочий видимо. А за ним, тот самый хваленный Максим Анатольевич, высокий худой мужчина с темными, но уже седеющими волосами, аккуратно одетый в рубашку, поверх которой была черная жилетка. Брюки и туфли весьма плохого состояния. Он обернулся и поприветствовал Романа Петровича. Лицо его было все в морщинах, с синяками под глазами, видимо от усталости. Густые темные брови подчеркивали образ интеллигентного интеллектуала. И даже карие глаза решили не выбиваться из общего вида иным цветом. А его посохшие губы подчеркивали сразу бросающиеся в глаза впечатление того, что у этого человека постоянная депрессия.
– А это кто? – спросил доктор.
– А это Матвей, – поспешил ответить за меня командир.
– Матвей… – протянуто, ожидая услышать мое отчество, сказал врач.
– Просто Матвей, очень приятно.
– Максим Анатольевич, взаимно.
Мы пожали руки. Доктор заулыбался и с его лица исчезли ранее заметные черты усталости.
– Максим Анатольевич, – заговорил командир. – Матвей к нам издалека пришел, вы его как послушаете, то, не поверите. Такая история занятная, хоть книгу пиши. Так это, он на ребра жалуется, я его сразу к вам и привел.
– Болят, ноют? – сразу перешел к делу врач.
– Понимаете, я в передрягу попал, очень сильно ударился и теперь даже разогнуться не могу.
– Понятно, снимите верхнюю одежду. Секундочку, давайте я вам помогу.
– Вот увидишь, Матвей, он тебя в считаные минуты вылечит, – влез Роман Петрович. – Ладно, Максим Анатольевич, вы тут разбирайтесь, а я пойду, нужно мужиков, всех кто есть собрать, многое обсудить следует. Турист, – обратился он ко мне. – Как освободишься, в ратушу заскочи, представлю тебя народу, – с улыбкой сказал Роман и выбежал из больницы, захлопнув за собой дверь.