Тасманийский волк
Шрифт:
– Так что это получается, я теперь болеть не смогу? – спросил я, уже успокоившись.
– Нет, вовсе нет, вы не стали сверхчеловеком. Просто теперь, когда вы заболеете, вы точно будете знать, что вы выздоровеете и намного быстрее чем обычно. Геометриты не действуют со скоростью света. Матвей, вы просто должны понять, что если вы предоставите мне их, в достаточном количестве, то проведя множество экспериментов, мы ведь сможем в итоге всех обезопасить от смерти в следствии травм и болезней совместимых с жизнью. У всего человечества появится шанс на спасение, понимаете?
– Сейчас ничего толком понять не могу, – честно ответил я.
В
– Это просто какой-то бред, – согнувшись, пробубнил я вслух.
Максим Анатольевич поднялся с места, хотел было что-то сказать, но понял, что лучше меня не трогать, взял микроскоп, чашку Петри с этим фантастическим эфиром, который еще минуту назад навсегда изменил мой мир. И скрылся из виду за моей спиной, давая о себе знать только издаваемым шумом.
Внезапно всю абсурдную атмосферу в этой больнице нарушил негромкий звон. Колокол трубил о том, что все поселение должно явиться в ратушу на срочное собрание. Я обернулся и встретился взглядом с Максимом Анатольевичем.
– Что это? – спросил я.
– Срочное собрание, может опять мутант напал. – ответил врач.
Во входную дверь вбежал ранее уже знакомый мне молодой человек. Александр, негромко решительно произнес.
– Максим Анатольевич, срочно подготовьте стол, Витю сейчас принесут.
– Что случилось? – нервно спросил доктор.
– Сейчас сами увидите, – ответил Саша и вновь исчез в ярком свете улицы.
Прошло менее трех минут, я даже не успел одеться и выйти, как трое незнакомых мне мужчин занесли Виктора внутрь и поклали на операционный стол. Беднягу потрепало знатно, жгуты пережимали обрубок, ранее бывший его правой рукой, а грудь и живот были изувечены глубокими ранами.
– Все, быстро покиньте помещение и закройте дверь, – крикнул врач и все моментально попытались выполнить его приказ. – Матвей, вы останьтесь, поможете мне.
– Но я не …
– Матвей, вы нужны мне, скорее!
Двери захлопнулись за моей спиной. Виктор кряхтел и бредил. Он находился на тонкой грани между предсмертной апатией и адекватным восприятием мира.
– Матвей, не стойте столбом, скорее подойдите сюда. Вот зажмите тут крепко, – приказывал мне доктор. Отлично, теперь держите! Секунду.
Врач метнулся к шкафчику и начал что-то там искать.
Та кровь, металлический запах которой оседал во рту, те стоны, которые издавал сейчас Виктор, ужасный вид ран, дарующий на всю жизнь сильнейший страх перед опасностью. Все это врезалось в мой мозг и меня начало мутить.
– Матвей, дышите глубже, – увидев мое состояние, закричал доктор. Я сделал так как он сказал, а заодно отвел взгляд в сторону и немного пришел в норму.
Лекарь подбежал к Вите, разжал его рот и вытрусил все содержимое именно той чашки Петри.
– Что вы делаете? – вскрикнул я.
– Других вариантов нету, травами я его не спасу. Делайте то, что я вам скажу и заткнитесь! – грубо отрезал доктор.
В секунду он превратился в того хваленного
Я выполнял все, что тот говорил мне. Старался не смотреть по возможности на происходящее, так что толком не всегда понимал, что именно делает врач. Шесть часов пролетели так же незаметно, будто прошло всего десять минут. Под конец я даже привык немного ко всем ужасам операции. И когда я стал уже бесполезен, Максим Анатольевич отправил меня на улицу, подышать свежим воздухом. Я вышел из операционной сразу во двор, по локоть в крови, и ею же была измазана вся моя одежда. Волосы все еще стояли дыбом. Сев на ступеньки и начав осознавать мир вокруг, я только теперь понял, что за плечо меня трясет Роман Петрович, а перед больницей стоит большая толпа зевак, скорее всего все, кто тут есть.
– Эй, Матвей, на вот, – он протянул мне сигарету. – У нас их совсем мало осталось, но ты заслужил.
Мне помогли подкурить, и я сделал первую затяжку. Мозг жадно с радостью принял веселящий дурман, стараясь хоть где-то найти способ успокоиться. А после третей тяги, расслабило все тело.
Вскоре вышел и Максим Анатольевич.
– Пациент жив. Сейчас он спит, но в крайне плохом состоянии. Что будет дальше, я не знаю. Мы сделали все что могли. Теперь осталось ждать, – объявил всем, так долго ожидаемую информацию, врач.
Затем он присел рядом со мной, Роман Петрович тоже предложил ему сигарету, но тот отказался и сказал отдать ее мне. Командир и не спорил, я вновь затянулся. Роман Петрович обернулся и начал разгонять зевак, ссылаясь на то, что больному нужен покой и тишина, а мы и так устали, чтобы задавать нам вопросы.
– И что теперь, Максим Анатольевич, рассчитываем на чудотворную плесень? – спросил я.
– Это его единственный шанс, Матвей. Или он умрет, или геометриты сделают свое дело.
– Будем на это надеяться, – тихо подтвердил я. Затянулся еще раз, выдохнул клубок дыма, облокотился на стену каменной больницы, позади меня. – Будем на это надеяться…
Глава 5
Бутылочка с настойкой из трав действительно помогла. Несмотря на все ужасы, пережитые мною, все откровения и неожиданные повороты, – я спал без задних ног. Прошлым вечером я еще долго обсуждал с Максимом Анатольевичем эти диковинные геометриты, а уже непосредственно перед сном к нам присоединился и Роман Петрович, при котором вышеупомянутую тему мы уже не поднимали. Он предложил нам поужинать, и еще спустя пятнадцать минут мы сидели в одном из домов недалеко от больницы. Как я понял, это местная столовая, в которой коротали вечера жители этого городка. Представляла она из себя довольно большой деревянный дом, с приличных размеров главной комнатой, в которой стояли, абсолютно друг другу не мешая, четыре стола. На стене напротив входа была еще одна дверь, за которой была кухня. В углу, правее, самодельная барная стойка, сделанная из нескольких вряд стоящих бочек и кинутых на них пару досок. Как я узнал позже, никто тут ни за что не платил. Людей совсем мало и ежедневно контролировать порционно подачи не составляло труда. А так как каждая условная семья здесь могла кормить себя сама, то и в «баре» этом, в дефиците никогда не были. По большей части, тут заседали старики, поздно вернувшиеся с караула, желающие расслабиться. И одинокие люди, которым довольно страшно коротать вечера в одиночестве, хотя таких тут всего трое.
Конец ознакомительного фрагмента.