Тату
Шрифт:
– Сдаёшься?
– подначивал его Спартак.
– Нет! Я могу!
– пытался доказать спорщик.
Но одеколон оказался сильнее, и на пятом глотке Сергея вырвало недавним ужином.
– Дневальный!
– прокричал Спартак, - убери тут у нас... Кто же тебя одеколон учил пить? Ещё и через узкое горлышко... Ладно, готовь нам пятак!
– Нет, я не сдаюсь!
– не унимался раскрасневшийся и опьяневший Сергей, - сейчас допью. Дайте отдышаться!
– Давай, Танкист!
Сергей перелил одеколон из узкого горлышка флакона в гранёный стакан и залпом выпил зеленоватую жидкость, которой уже пропахла наша казарма. Сознание покинуло его глаза, и он грохнулся на некрашеный пол кубрика, от чего проснулись даже деды.
– Что тут у вас?
– спросонья,
– Танкист упал. Нажрался одеколона, - с блеском в глазах комментировал Спартак, - Ой, как же его колотит! Хороший был Шипр! Смотрите, он ещё и пузыри пускает!!! Надо бы дневального за Кисой в санчасть отправить.
Мы смотрели на извивающееся по полу тело сослуживца с подмоченными штанами, с белой пеной у рта и не знали, что делать. Мне показалось, что остатки жизни уходят из него, и я крикнул: "Дневальный, бегом в санчасть! Ребята, держите ему руки, ноги, чтобы не сломал". Бляху от ремня я вставил ему в зубы, так как предположил, что у него развился эпилептический припадок.
– Жив?
– спросил запыхавшийся Киса. Мы закончили одно медицинское училище, и часто встречались с ним в санчасти, чтобы выпить чая, вспомнить преподавателей и гражданскую жизнь.
– Скорее, пьян.
– Давайте отнесём его в умывальник. Будем отрезвлять его. Холодной водой, марганцовкой и касторкой!
От вечерней поверки нас освободил дежурный по взводу, так как наша реанимация продолжалась до полуночи. Утром Сергей с трудом поднялся с кровати.
– Помнишь, что вчера было?
– Смутно. Помню, что спорил на пятёрку, что пару глотков Шипра сделал, а потом, как отрезало. Я проиграл?
– Нет. Вот твоя пятёрка, - достал из кармана я синюю купюру, - заслужил. Скажи, а зачем тебе деньги то были нужны?
– Матери послать. Болеет она у меня, инвалид.
24.11.1990 г., Харьков
Здравствуй, папа! Вот и закончилась моя служба в спортроте. Уже десять дней, как я опять в Харькове. Не верится. Казалось, что ещё вчера я был дома: тренировался, встречался за друзьями, учился, словом, делал всё, что хотел. Вроде бы ничего не изменилось, кроме внешнего вида. Но отношение окружающих стало иным. Можно подумать, что надевая солдатское обмундирование, человек лишается всех гражданских прав. Если ты солдат, то тебя можно обсчитать в магазине, можно разглядывать в упор, показать на тебя пальцем, сказать какую нибудь пошлую гадость... Но главное не в этом. Всё можно пережить. Я не могу понять, как человеку, не имеющего высшего или среднего специального образования, а соответственно и опыта общения с людьми, доверили командовать тридцатью солдатами? Человек, который не может сказать одного предложения без связки из ругательских слов, который бросает шуточки подобно восьмикласснику, как он может отдавать приказы и воспитывать людей? Ведь армия - это не развлечение и никто сюда добровольно не приходит. Зато уходят наполовину нравственными "дебилами". Лучше оставим эту тему, и расскажу я тебе о своей службе.
Как я предполагал, работы по моей специальности в медслужбе нашего училища не нашлось, и попал я во взвод охраны. Только до сих пор не могу понять, что и от кого мы охраняем. Похоже, что самих себя от курсантов. Но для этого нас слишком много. Поэтому большинство занято на работах за территорией училища: наряды на заводах, стройках, сбор урожаев в полях. Ощущение, что мы - рабы и несём повинность под названием "военная служба". Но мне повезло. Познакомился с Геворгом. Он сказал, что ему нужен напарник в спортзал. Работа не тяжёлая, но травматичная. То палец порежешь, то поцарапаешься проволокой. А сегодня от сварки загорелась моя телогрейка, когда мы с прапорщиком варили железные уголки. Я бы и не почувствовал, если бы не запах горелой кожи, как у курицы, которую мама на газовой плите смолит. Он меня облил водой из пожарного гидранта, а потом успокаивал, говорил, что у него пол бока сгорело. Я сгоряча ответил ему, что мне за это триста рублей в месяц не платят.
Солдат обделён в финансовом положении. Еда в солдатской столовой отвратительная, в магазине почти ничего не продают, так как всё по купонам, а в солдатском чипке не наешься на смехотворное пособие. Представь, что из семи рублей нам выдали по два рубля в руки. Остальное пошло на подшиву, мыло, нитки, гуталин, швабры и нужды взвода. Обязаны были выдать и купоны на пятьдесят рублей, как малообеспеченным слоям населения. И в соседней автороте выдали. Но здесь мафия: "ничего не знаем, не положено, будете требовать - посадим под арест в КПЗ" и т.п. и т.д. КПЗ - это камера предварительного заключения или гауптвахта училища, где содержат особо ретивых и несогласных без суда и следствия. Только потому, что твоему командиру так угодно. Жаль, что в Союзе, как в других цивилизованных странах, нет организации по защите солдатских прав. Возможно, что беспредела было бы меньше!
P.S.Я попрошу тебя, папа, чтобы не травмировать женскую психологию, не рассказывай маме подробности моей службы.
08.12.1990 г., Харьков
Здравствуй, папа! Очень приятно получить твоё письмо. Решил проверить себя в украинском языке. Я впервые пишу письмо на нём. Не суди меня строго за ошибки.
Я рад, что у тебя хорошо. На днях прочитал в журнале "Советский воин" про социологическое исследование, в котором описывались отношения между мужчиной и женщиной. Вкратце. Пока муж молодой, его жена старается обмануть его и изменить. У неё больший выбор партнеров. И муж должен терпеть это, если любит. С годами мужчина входит в настоящую красоту, твердо стоит на ногах и ни от кого не зависит. И они меняются ролями. Так что, мой дорогой папа, всё у тебя впереди!
Ну а у меня всё хорошо. Постепенно привыкаю к новому статусу. Уже не такими грустными кажутся дни моей службы. Время набирает обороты и бежит быстрее и быстрее. Где бы не находился человек, он всегда находит для себя небольшие радости. Потому что невозможно жить без светлых проблесков. Так и в армии. Ты знаешь, папа, что мне нравится здесь? Не поверишь! То, что никуда и никогда не надо спешить, тут почти невозможно опоздать. Иногда бывает столько свободного времени, что не знаешь, куда себя приткнуть. Никогда не встречался с такой проблемой. Всегда выходило наоборот. Ты, наверное, усмехнулся, если бы узнал, какой ерундой занимаются солдаты. Дембеля спят дни напролёт. Еду в постель им приносят черпаки и слоны. Некоторые заказывают себе пиво и водку из магазина.
Вечерами и в выходные дни нам показывают видеофильмы и совсем бесплатно. Но если будешь сидеть возле телевизора, то командир быстро найдёт какую-нибудь работу. Мыть пол, убирать мусорку, подметать плац. Мне повезло. Я работаю в спортзале истопником. И есть, куда приложить руки. У меня небольшая каморка, где я храню личные вещи, так как в казарме процветает воровство. У меня пропала шинель и рубашка. Так что я своевременно получил эту должность. У меня есть компаньон - армянин Геворг. Как ты и говорил, что каждый человек тянется к своей крови и нации. Всё это пустые слова про войсковое братство, интернационализм, о которых нам говорят на политинформации. Это особенно заметно на примере нашей роты, где никто не скрывает земляческих отношений и на этой почве часто завязываются драки и выяснения отношений. Лишь русские и украинцы, как мне показалось, живут сами по себе. Я, правда, удивился, почему Геворг пустил меня к себе в спортзал? Ведь мог бы пригласить и других ребят.
Папа, ты спрашивал, что мне выслать? И деньги и посылка - всё дойдёт до меня. В армии кормят по-свински. Бывает очень гадко смотреть на отварное сало, на дешёвые крупы с плавающими тараканами и мухами. Столовая кишит крысами, а посуду моют тяп-ляп. Вилок, салфеток и ножей нет. Гнутые алюминиевые ложки, которые выскальзывают из рук. Иногда удаётся поесть по-человечески в офицерской столовой. Кроме этого у нас есть кипятильник из бритвенных лезвий, чай, сахар и полный набор посуды на двоих. Вечерами готовим себе еду, если есть из чего. Скоро Новый год, и мы поставили маленькую ёлку на верстаке в нашей каптёрке. Так что всё пригодится.