Тату
Шрифт:
Опять поезд, дорога Чита-Улан-Удэ, плацкартный вагон, обычный холод, редкие остановки, суровые, как и всё окружающее, проводники.
Подошёл мужичок, внешне не хитрого вида и ничем не отличающийся от большинства других. Невысокого роста, с бородой, коренастая фигура, игривые глаза с прищуром. После случайно обронённых им трёх фраз, в каждой из которых он назвал мою национальность, что в рюкзаке у меня лежит бутылка водки, мой характер, наличие и возраст моего сына, проникся уважением к нему... Откуда такие совпадения? Но водка припасена для друзей из бригады. С посторонними, какими бы проницательными они не были, не пью. Хотя, какой военный в такой мороз не возит с собой бутылки водки?
Мне нравится Ремарк. Вчера перечитал "Жизнь взаймы" и ощутил
Перед отъездом забежал к Веронике - бывшей жене начфиза бригады. Поупражнялись в психологическом тренинге, оказавшись в обществе бабушки, дедушки, мамы, дочки и её любовника. С последним, правда, мало общались, но мне он понравился своим горделивым молчанием и прощальным рукопожатием с улыбкой на лице. Хорошо, что здесь меня не пытались женить. Как жаль, что у нас нет светского общества!
За пять минут до наступления Рождества стало теплее и веселее. И даже одиночество не кажется теперь грустным. Можно накрыться двумя одеялами и бушлатом и погрузиться под стук колёс в приятный железнодорожный сон.
24.01.2000 г., понедельник
Вчерашнее воскресенье прошло плодотворно. Марш-бросок с Андреем на правобережные сопки с небольшим фотоэкскурсом. Затем пригласили на обмывание ножек к сослуживцу Руслану. Что подарить? Подарил им вату и марлю для подгузников. Не скажу, чтобы мне там было весело, но лишь после изрядной доли алкоголя акценты сместились на мажорный лад. Но стол мне понравился.
Утром, к шести утра, как командир отдельного подразделения, явился на подъём в медицинский пункт. Сегодня начмед учила меня быть серьёзным мужчиной и работать над своим имиджем. Вторая серия из бесплатных советов. Смешная!
Жалею ли я о чём? Пока ещё не могу ответить на этот вопрос. Лучше никогда и ни о чём не жалеть, как мне кажется. Ведь эта прожитая жизнь принадлежит мне, я сам её создаю, созидаю и разрушаю.
Ноябрьская проверка не предвещала ничего нового. Хорошего тоже. Вся часть уже привыкла к ним. Каждые две-три недели кто-то приезжал, увозя с собой презенты, балабасы (омуль, бальзам, орешки), отчёты. Так должно было быть и на этот раз. Медслужбу проверял подполковник Дураков, как все говорили - очень строгий мужчина. Где-то я уже боялся его. Хотя чего бояться?! Меня уже и так зампотыл с комбригом и начмедом пытаются сослать в Даурию или Борзю, на нижестоящую должность, подальше от "Жемчужины Забайкалья". Об этом свидетельствовали многочисленные аттестационные комиссии да суды офицерской части.
Но, побеседовав с ним, показав медпункт, документацию и прочее хозяйство, я увидел в его глазах довольное выражение. В то время, как часть сдала проверку на "удовлетворительно", медпункт получил "четвёрку". Не знал, чего можно было просить у него тогда. Хотелось реального. В последнюю минуту я спросил о возможности поехать на войну. Он достал листок, и на капоте чёрной командирской Волги я написал рапорт на имя командующего округом с просьбой направить меня в Чечню. Спустя три месяца меня вызывал на служебную связь Газон (позывной штаба округа). Спросили устное подтверждение моего рапорта и попросили написать ещё один. Сказали о каком-то РЭБе, таинственная аббревиатура, ничего тогда мне не говорящая, о том, что есть должность начальник медпункта - начальник медслужбы. На следующий день звонок повторился. На сдачу дел и должности отвели пять дней.
Жизнь поменялась катастрофически. Кое-как создав акты передачи, кое-как подписал обходной лист и то не у всех (зампотыл, комбриг и начмед отказали мне в этом, так как я не сдал технику НЗ (неприкосновенного запаса), которую я, как начальник медпункта, не мог принять согласно академическим конспектам). С боем выбил из начфина даже подъёмные, которых мы ждали полтора года, в семь тысяч семьсот сорок рублей (300$), третья часть которых ушла на оплату коммунальных услуг квартиры. Собрал трёхтонный контейнер с вещами на Питер. Комбриговские замы просили передумать, что в Чечню можно скоро и с бригадой попасть, но я хотел скорее, "пока война не закончилась..." Ведь не успею, что тогда? Перед отправкой необходимо было приехать в Читу на беседу к начальнику штаба округа - генералу Болдыреву. Нас было десять человек (шесть офицеров и четыре прапорщика), которые должны были комплектовать новый батальон. В просторном кабинете он выслушал каждого из нас и пообещал, что через два года предоставит нам максимально возможные льготы и любое место службы в Забайкалье. Смешно! Никто не верил. Да и мало кто хотел возвращаться. Лишь один прапорщик с побитым жизнью лицом и фамилией Шевченко хотел бы вернуться. Отправляли ведь тех, кто не прижился в части, с кем не жаль было расставаться.
Должны были выехать на поезде всей командой до Тамбова, где формировался батальон и проходило его боевое слаживание. Но меня такой вариант не устраивал, так как на руках были ВПД на самолёт до Москвы (упросил сделать доброе дело ПНШ). Мыслями я уже был там, и западнее. Придумав вескую причину моего одиночного следования, я выехал в Улан-Удэ, Москву, Киев.
Хотелось привезти с собой многого. Часть вещей раздарил друзьям, часть отправил в контейнере, часть вёз. Ведь неизвестно, что может пригодиться. Когда взвесил сумку - перебор пятнадцать килограмм. Денег на оплату излишка не было. Надел на себя всё, что можно было надеть (две куртки, бушлат, трое брюк, за пазуху положил кроссовки), засунул в карманы всё, что поместилось (кассеты, ложку, вилку, нож, инструменты хирургические и столярные) и в таком виде подошёл к осмотру. В ручной клади у меня был ещё рюкзачок с книжками весом восемь килограмм. Что делать? Оставлять жалко. Попытался в обход досмотрового терминала протолкнуть его, но был остановлен зорким оком бурятского милиционера, пригрозившего мне штрафом. Показав ему его содержимое и объяснив, куда и для чего, я вымолил у него разрешение. Уже в салоне спокойно передохнул и снял с себя лишние вещи.
Летели вместе с комбригом. На праворульной "Тойоте" добрались до аэропорта, условившись, что в Москве нас везут мои друзья. Сумки у него были забиты омулем, местной водкой, кедровыми орешками и бальзамом. Смешно было видеть местного божка в непривычном качестве. Прибыв в Москву, он стал ещё более поникшим, особенно после того, как его приструнил друг-риэлтор, который опаздывал на встречу к стоматологу. Ребята хотели пошутить над ним за длительные издевательства, но я не держал зла. Больше его не видел. Лишь слышал, как нелицеприятно он отзывался о погибших в Чечне, как бегали к нему чьи-то жены, упрашивая, чтобы он направил туда их мужей, так как они не могут выпутаться из долгов, а затем зелёный змей преждевременно настиг его душу и сердце.
После Москвы был Киев, отец, мама, сёстры, слёзы, друзья, тренер. Все чего-то смутно желали, наверное, что-то банальное, вроде "Береги себя!".
Хорошее пожелание, когда знаешь, что тебя ждёт...
Тамбов
Ещё один новый город в географическом багаже. Здесь на базе ТУЦа (Тамбовского учебного центра) создавался отдельный батальон радиоэлектронной борьбы, который впоследствии должен расквартироваться в Чечне. Встретили меня экзотично. Вспомнилась комедия "Джентльмены удачи" и Леонов, заходящий в камеру.
Вечером состоялась обязательная выпивка и более тесное знакомство под эгидой офицерского собрания. Комбат после десятого тоста сказал, что "наш вход в Чечню не будет прикрываться с воздухами вертолётами, маршрут движения продан, и вся надежда на себя". Вечеринка закончилась пьяными выходками бывших десантников - замполита и заместителя по вооружению, которые опробовали свои новые кинжалы на охранявших нас солдат, в поисках кем-то утерянной шапки. Затем искали взводника Журу, который уснул под кроватью. Первая ночь в новой части.