Тау - ноль
Шрифт:
— Нам это ни к чему, — глупо сказал он.
— Да. Но что нам нужно? — Странно, что она не плакала. — Я подумала… Карл, не следует ли нам сказать «спокойной ночи»? Всем нам сказать это друг другу. Последний праздник с вином и при свечах. Потом разойтись по каютам. Ты и я пойдем в нашу с тобой каюту. И будем любить друг друга, если сможем, и скажем «спокойной ночи». У нас хватит морфия на всех. Ах, Карл, мы все так устали. Так хорошо будет заснуть.
Реймон снова привлек ее к себе.
— Ты читал когда-нибудь «Моби Дика»? — прошептала она. — Это про нас.
Мы
Реймон бережно отстранил ее от себя и посмотрел в видеоскоп. Глянув вперед, он на миг увидел мелькнувшую мимо галактику. Она, должно быть, находилась на расстоянии всего нескольких десятков тысяч парсеков, так как он увидел ее сквозь тьму очень большой и ясной. Ее форма была хаотичной.
Структура, какова бы она ни была когда-то, разрушилась. Она имела тусклый и смутный красный цвет, темнеющий на краях до оттенка запекшейся крови.
Галактика исчезла из пределов видимости. Корабль прошел сквозь другую, содрогнувшись, как от порыва урагана, но она была невидима.
Реймон отпрянул к пульту управления. Он был бледен.
— Нет! — сказал он.
Глава 20
Он и она смотрели с возвышения вниз на своих товарищей по кораблю.
Собравшиеся сидели, привязавшись ремнями безопасности к стульям, ножки которых были закреплены магнитными захватами к полу спортзала.
Положение было слишком серьезное, откладывать разговор не имело смысла.
Между тау, который теперь межзвездные атомы имели по отношению к «Леоноре Кристине», и сокращением длин в измерениях, проводимых людьми, и уменьшающимся радиусом самого космоса, реактивные двигатели корабля толкали его при нескольких десятых «g» сквозь предельные бездны межкланового пространства. И все чаще и чаще совершались броски ускорения, когда корабль отталкивался от очередной галактики. Они происходили слишком быстро, чтобы их могли компенсировать внутренние поля. Они ощущались как биение волн, и каждый раз шум в корпусе корабля походил на завывание ветра.
Четыре дюжины тел, столкнувшись друг с другом, могли получить множество травм. Но два человека, тренированных и внимательных, могли удержаться на ногах, держась руками за перила. И сейчас эти два человека мужчина и женщина — стояли рядом, выпрямившись во весь рост.
Ингрид Линдгрен закончила свой отчет.
— …вот что происходит. Мы не сможем остановиться раньше, чем произойдет смерть вселенной.
В зале повисла тишина. Потом несколько женщин заплакали, несколько мужчин прошептали проклятия или молитвы, но никто не повысил голос. В первом ряду капитан Теландер опустил голову и закрыл лицо руками. Корабль содрогнулся от очередного шквала. Корпус пронзил звук — пульсация, стон, свист.
Пальцы Линдгрен на мгновение вцепились в руку Реймона.
— Констебль должен вам кое-что сообщить, — сказала она.
Реймон шагнул вперед. Он смотрел на всех запавшими и покрасневшими глазами с такой свирепостью, что даже Чи-Юэнь не посмела
— Я знаю, что вы считаете это концом. Мы пытались бороться и потерпели неудачу. И вас нужно оставить в покое, чтобы вы примирились сами с собой или со своим Богом. Ну, я не стану говорить, что вы этого делать не должны. У меня нет ясного представления о том, что с нами произойдет. Я думаю, что больше никто не способен предсказать этого. Природа стала слишком чуждой. Честно говоря, я согласен, что наши шансы плохи.
Но я не считаю, что у нас их вовсе нет. И под этим я не подразумеваю, что мы выживем в мертвой вселенной. Попытаться это сделать вполне возможно. Замедлиться, пока течение нашего времени перестанет сильно отличаться от внешнего, продолжая двигаться достаточно быстро, чтобы получать водород для топлива. Затем провести оставшиеся нам годы в корабле, не глядя наружу, в окружающую нас тьму, не думая о судьбе ребенка, который вот-вот родится.
Не исключено, что это физически осуществимо, если термодинамика коллапсирующего пространства не сыграет с нами какую-нибудь шутку. Но я не думаю, что это осуществимо психологически. Выражения ваших лиц подтверждают, что вы со мной согласны. Верно?
— Что мы можем сделать?
— Я считаю, что у нас есть обязанность — перед расой, которая породила нас, перед детьми, которых мы еще способны родить — обязанность бороться до самого конца.
Для большинства из вас это не потребует большего, чем продолжать жить, продолжать оставаться в здравом уме. Я вполне сознаю, что это может оказаться самой трудной задачей, какая когда-либо выпадала человеку.
Команде и ученым, которые имеют соответствующие специальности, придется вдобавок продолжать свою работу и готовиться к предстоящим испытаниям. Это будет нелегко.
Итак, придите к покою. Внутреннему покою. В любом случае это единственный покой, который вообще существовал. Битва снаружи продолжается. Я предлагаю бороться и не сдаваться.
Внезапно его голос зазвучал громко:
— Я предлагаю продолжать, пока не настанет новый цикл космоса.
Это вырвало всех из оцепенения. Из общего вздоха изумления и нечленораздельных криков выделилось несколько резких голосов:
— Нет! Безумие!
— Потрясающе!
— Невозможно!
— Кощунство!
Реймон выхватил пистолет и выстрелил. Выстрел заставил людей замолчать.
Он ухмыльнулся.
— Пустой патрон, — сказал он. — Куда лучше молотка председателя.
Разумеется, я обсудил это заранее с офицерами и экспертами в области астрономии. По крайней мере офицеры согласны, что рискнуть стоит — хотя бы потому, что нам нечего терять. Но, разумеется, нам нужно согласие всех.
Давайте обсудим предложение в обычном порядке. Капитан Теландер, будете вести собрание?
— Нет, — слабо сказал капитан. — Ведите вы. Пожалуйста.