Тауэр, зоопарк и черепаха
Шрифт:
Он показал ей витрину с самым древним скульптурным портретом: Эдуард III, выточенный из выдолбленного куска орехового дерева. Диковинку четырнадцатого столетия как-то изучал один эксперт из лондонской полицейской лаборатории.
— Как выяснилось, немногие сохранившиеся на бровях волоски принадлежат небольшой собачке, — завершил капеллан.
Когда они перешли к Генриху Седьмому, святой отец заметил, что лицо короля, с асимметричным ртом, впалыми щеками и крепко сжатыми челюстями, скопировано с посмертной маски.
Руби Дор перешла к памятнику Нельсону, купленному в 1806 году, чтобы люди, стекавшиеся к его гробнице в соборе Святого Петра, стали бы приходить в аббатство,
— Кажется, скульптор лишил его левого глаза вместо правого.
Под конец они подошли к скульптурному портрету герцогини Ричмонд и Леннокс, облаченной в то самое платье, в котором она присутствовала на коронации Анны в 1702 году. Руби Дор тотчас наклонилась, чтобы внимательно рассмотреть историческое чучело попугая, водруженное на шесток рядом с фигурой хозяйки, — это чучело веками влекло к себе толпы близоруких таксидермистов со всего мира, которые благоговейно опускались на колени перед священным объектом.
Пока она рассматривала птицу, преподобный Септимус Дрю, чьи поразительные познания уже привлекли несколько добровольных слушателей, пересказал историю попугая и герцогини. Когда Френсис Стюарт стала камеристкой жены Карла Второго, она была так прекрасна, что король тут же влюбился в нее. Однако не он один отметил несомненные достоинства юной девы, позднее послужившей моделью Британии на медалях. Пытаясь ее соблазнить, один потерявший голову придворный подарил ей в знак привязанности молодого попугая, купленного у поиздержавшегося португальского моряка. Птица не говорила ничего, кроме португальских ругательств, и Френсис Стюарт тратила столько времени, пытаясь обучить попугая хотя бы самым простым приличным английским словам, что король, приревновавший ее к пернатому, много раз пытался тайно его умертвить. Однако мерзкая птица неизменно выкидывала из кормушки отравленные орехи, мгновенно замечала за коврами башмаки придворных, поджидавших в засаде с сетями, и безошибочно распознавала, когда рука тянется к ее шее не с тем, чтобы погладить, а чтобы свернуть.
Френсис Стюарт в итоге сбежала и вышла замуж за герцога Ричмонда. Однако, когда она вернулась ко двору, король был все так же очарован ею, и его ревность к сквернословящему попугаю была так же велика, как велика страсть к его хозяйке. В самые отчаянные моменты он уверял даже, что этот попугай самый сильный его соперник в любви. Когда же в 1702 году герцогиня умерла, попугай тосковал шесть дней, рассказывая о своем горе на чистейшем английском, после чего тоже умер. Из попугая сделали чучело и выставили рядом с ее скульптурным портретом из уважения к их сорокалетней дружбе. И король, давным-давно упокоившийся в аббатстве, не мог этому помешать.
Руби Дор пришла в такой восторг от этой истории, что на обратном пути купила открытку с изображением герцогини, но, к сожалению, без еще более знаменитого попугая. Возвращаясь вместе с преподобным Септимусом Дрю на станцию «Вестминстер», она искренне недоумевала, почему мужчины вечно рассказывают о том, какие они сами умные и благородные, когда женщины больше любят слушать удивительные истории вроде истории о попугае.
— А-четыре, — сказала Валери Дженнингс, бросив на коллегу быстрый взгляд из-под шикарных ресниц.
Геба Джонс посмотрела на нарисованный ею квадрат.
— Мимо, — сказала она. Спустя миг она сама произнесла: — Е-три.
— Подбила, — отозвалась Валери Дженнингс, нахмурившись. — В-пять.
— Ты только что потопила мой эсминец, — призналась Геба Джонс, протянув руку, чтобы ответить на телефонный звонок.
Валери Дженнингс предложила сыграть в морской
Осознав, что только что потопила весь флот Гебы Джонс, Валери Дженнингс решила в знак примирения вымыть холодильник. Она влезла в туфли на высоких каблуках, из-за которых пальцы ног превращались в два красных треугольника, и поднялась, вооружившись парой желтых резиновых перчаток и влажной тряпкой. Когда она наклонилась, чтобы заглянуть в холодильник, несколько прядей вырвались из пучка на затылке, и, как бы она ни старалась заправить их обратно, волосы упорно падали на глаза с назойливостью мух. Раздраженная, она поискала, чем бы их закрепить, и заметила на одной из полок пластмассовый шлем викинга. Она нахлобучила шлем, закинув за спину прикрепленные к нему желтые косы, и вернулась к своей работе. Выбрасывая пустую коробку из-под пирожных, оставшуюся от тех славных дней, когда они в одиннадцать часов еще устраивали перекусы, Валери горько пожалела, что не накрасилась, отправляясь на обед с Артуром Кэтнипом.
Когда зазвонил швейцарский коровий колокольчик, Геба Джонс тотчас распознала, что кто-то пытается вызвонить на нем греческий гимн. Она встала, направляясь к прилавку, однако задержалась по дороге, чтобы набрать код на сейфе, что уже вошло в традиции их конторы.
Как только она скрылась за дверью, Танос Грамматикос поставил колокольчик на прилавок и поцеловал кузину в щеку. После никчемной поездки к миссис Перкинс Геба Джонс отказалась от поисков иголки в стоге сена и попросила брата зайти, чтобы осмотреть урну. Хотя он обладал всего лишь зачаточным знанием темного плотницкого ремесла — и доказательством тому служил палец, который пришлось пришивать, — Геба Джонс надеялась, что брат сможет определить, из чего сделана урна.
— Как ты? — спросил он. — На прошлой неделе я видел в газете фотографию Бальтазара. Почему у него за спиной орава обезьян показывает гениталии?
— Я не стала спрашивать, — ответила Геба Джонс.
Он поглядел на ящичек с прахом у нее в руках.
— Это она? — спросил он, забирая урну и проводя пальцем по кремовой поверхности древесины. — Если честно, никогда не видел такого дерева. Ты не против, если я кое-кому покажу?
— Только не потеряй, — взмолилась Геба Джонс.
— Я когда-нибудь что-нибудь терял?
— Палец.
— Да не терял я его. Он все время лежал на полу.
— Ладно, будь осторожен. Здесь все же прах человека, — сказала она. — Его и так уже один раз потеряли.
Когда Геба Джонс вернулась к своему столу, в животе у нее раздалось глухое ворчание. И, словно два кита устроили перекличку, точно такой же звук донесся от силуэта, согнувшегося над холодильником. Геба Джонс сейчас же догадалась о причине. Некогда священный одиннадцатичасовой ритуал, традиция, неукоснительно соблюдаемая Валери Дженнингс, со времени ее обеда с Артуром Кэтнипом была урезана до чашечки жасминового чая с нарезанным яблоком. Когда из-под блузки снова раздалось жалобное урчание, Геба Джонс встала и сообщила, что выйдет на минутку.