Таящийся ужас 3
Шрифт:
— Ты действительно думаешь, что я могу сам за себя решать?
— Конечно. А почему ты об этом спрашиваешь?
— Они хотели лишить меня права решать самому, — сказал Коля. — Представили дело так, будто я больной. И я подумал: может быть, я действительно болен, раз они все говорят об этом?
— Человеку надо оставить право выбора. Если он свободен в своем выборе — тогда гораздо больше шансов, что он не полезет в петлю.
— Да, — согласился Коля. — Знаешь,
— Почему?
— Потому что ты человек.
— Все — люди, — сказал Баклагов. — Только не все они об этом знают.
— Вита, я там добавил лекарств Баклагову, — сказал Родионов.
Вита кивнула.
— Как он сегодня с утра?
— Ничего, — сказала Вита. — Гулял.
— Не надо его пока выпускать из корпуса, — поморщился Родионов. — Он еще не свыкся с мыслью, что надо лечиться. Убежит.
— Куда же он убежит в больничных штанах? — пожала плечами Вита. — Да и как друга оставит, Матвеева?
— Какого друга? — не понял Родионов.
— Матвеев-то теперь в друзьях у него ходит, — усмехнулась Вита и посмотрела на санитара.
— Чего чепуху молотишь? — спросил Матвеев. — Язык захотелось почесать?
— Ну ладно, — поднял руку Родионов, останавливая их. — В общем, пока Баклагова не выпускать.
Матвеев вышел из кабинета.
— Какой-то он сумрачный, — сказал Родионов. — Что с ним стряслось?
— Подружка ему письмо прислала нехорошее, вот он и бесится. А женщин теперь вообще за врагов держит.
— А где подружка его живет?
— В Демидовске.
— Ого! — сказал Родионов. — Чего ж так далеко?
— Разве это расстояние для любящих сердец? — усмехнулась Вита. — Он к ней каждые выходные ездит.
— Ну да ладно, это его личное дело, — сказал Родионов, словно чего-то устыдившись.
— Конечно, личное, — с готовностью согласилась Вита. — Я могу идти?
— Да.
В коридоре Вита столкнулась с Баклаговым.
— Доктор назначил тебе новые лекарства, — холодно сказала она. Ей был неприятен этот человек.
Баклагов пожал плечами и промолчал.
«Животное, — подумала Вита. Ей вспомнилось, как Матвеев пытался заступиться за Баклагова. „Человек стесняется“, — сказал он тогда. — Посмотрим, во что превратится этот „человек“ очень скоро. Он будет таким же, как и все здесь».
— Вы не очень доброжелательны ко мне, — сказал вдруг Баклагов.
Это было так неожиданно, что Вита вздрогнула.
— Ты так думаешь? — спросила она после некоторого замешательства. — У меня к тебе обычное отношение — как ко всем.
— Неужели вы всех так не любите?
— У меня не настолько большое сердце, — усмехнулась Вита. — На всех тепла не хватит.
Усмешка получилась кривой, и она и сама это почувствовала.
— Меня сегодня совсем закололи, — пожаловался Баклагов. — Только на животе теперь могу лежать.
— Интенсивное лечение началось, — хмыкнул Коля. — Скоро тебе небо с овчинку покажется.
— Не покажется, — буркнул Баклагов и отвернулся к стене.
Ему показалось, что вокруг него сгущается темнота.
Он закрыл глаза, но все равно видел эту обступающую его темноту. Она давила на него, и ему уже трудно было дышать. Он поднял голову, хватая ртом воздух, и вдруг изо рта пошла кровавая пена, и он захлебнулся в кашле.
— Толик! Толик! — Коля подскочил к нему, приподнял, но у Баклагова уже начались конвульсии, его тело содрогалось, и Коле стоило немалых трудов удерживать его.
— Санитара позовите! — крикнул он. — Быстрее!
Прибежал Матвеев, а следом за ним и Вита.
— Смотри, чтобы он голову себе не расшиб! — сказала Вита. — Держи его!
Баклагов страшно хрипел, извиваясь на кровати, но Матвеев с Колей крепко держали его, и через некоторое время Баклагов затих. Он лежал, смежив веки, и тяжело, с хрипом, дышал.
— Родионова позови, — сказал Матвеев Вите. — Пусть он сюда придет.
Родионов пришел хмурый. Осмотрев Баклагова, он распрямился и повернулся к медсестре:
— Ты успела ему ввести лекарства?
— Да, — сказала Вита. — Полчаса назад.
— Кто видел, как все это у него началось?
— Я видел, — сказал Коля. — Он приподнялся и начал хватать ртом воздух, потом изо рта пошла пена.
— Какая неожиданность, — сказал Родионов. — Кто бы мог подумать. Все было так похоже на шизофрению. — Он потер лоб рукой.
— Хорошо, Вита, не надо пока ему ничего колоть. Я понаблюдаю его несколько дней, а то как бы мы дров не наломали. Оставьте только седуксен и феназепам.
Баклагов открыл глаза и обвел всех ясным, трезвым взглядом.
— Как дела? — спросил Родионов.
— Нормально, — сказал Баклагов и вытер рукавом пижамы рот. — Что-то случилось?
— Ничего не случилось. — Доктор ободряюще потрепал его по плечу. — Отдыхайте пока, позже поговорим.
Он вышел, увлекая за собой Матвеева и Виту.
— Что здесь было? — спросил Баклагов.
— Тебе стало плохо. — Коля присел на свою кровать. — Кажется, они тебя не от того лечат.