ТАЙЦЗИЦЮАНЬ:Классические тексты Принципы Мастерство
Шрифт:
События, о которых говорится в эпитафии, относятся к началу XII в., но к реальной истории имеют очень отдаленное отношение. Почти каждая фраза в этом тексте имеет символический подтекст, отсылающий к даосской традиции и сопутствующим ей народным легендам. Более всего поражает проводимое в нем четкое разделение, даже противопоставление между боевым искусством, вызревшим в буддийском монастыре, и боевым искусством даосов, причем первое именуется «внешним», а второе «внутренним».
1См. Жуань Цзичжэн. Цюань и хэ дао, с. 194-197.
Самое деление на внешние и внутренние, а равным образом на Северные и Южные школы, глубоко традиционно для Китая и выражает на самом деле столь важный в традиционном
Но разделение боевых искусств на «внешние» и «внутренние» имело и вполне наглядные признаки: во внешних школах применялась физическая сила, а боевая практика в них была ориентирована на внешний, доступный наблюдению и измерению мир вещей; практика же внутренних школ основывалась на внутреннем самоощущении и требовала покоя духа, отсутствия физического усилия.
В эпитафии Ван Чжэннаню содержится первое упоминание о Чжан Саньфэне как основоположнике отдельной традиции боевых искусств. Правда, у Хуан Цзунси последний иероглиф в имени знаменитого даоса записан иначе, чем принято, хотя имеет то же звучание. Тот же иероглиф фигурирует в официальных источниках Цинской династии, когда в них поминается легендарный даос. Некоторые исследователи на этом основании предположили, что речь здесь идет о каком-то другом Чжан Саньфэне. Есть мнение, что в истории существовали два Чжан Саньфэна: один из них был известным даосом, знатоком секретов вечной жизни, другой – гениальным мастером боевых искусств. Возможно также, два имени отображают две ипостаси великого даоса. Подобное раздвоение свойственно, например, патриарху чань-буддизма Бодхидхарме (кит. Дамо), который в качестве религиозного проповедника и родоначаль-
1Подробнее об оппозиции «внутреннего» и «внешнего» в китайской культуре той эпохи см. Малявин В. В. Сумерки Дао. Китайская культура накануне Нового времени. М.: АСТ, 2001. Среди старых мастеров тайцзицюань имелось мнение, что «внутренние школы» относятся к светскому учению (конфуцианцев), противостоящему идеалам монашествующих. В шаолиньской же традиции оппозиция «внешнего» и «внутреннего» трактовалась совершенно иначе. Согласно сообщению современного даоса, боевое искусство буддийских монахов называлось «внешним» потому, что монахи «вышли из мира», тогда как «внутренний» стиль практикуется теми, кто «живет монахом, не приняв пострига», и представляет собой «обыкновенное искусство мира пыли», так что «внутренним школам» здесь отводится приниженное положение. Те же шаолиньские хроники сообщают, что бойцы «внутреннего» стиля являются заклятыми врагами Шаолиня, объясняя это обстоятельство тем, что их патриарх Чжан Сунси претерпел унижение от какого-то шаолиньского монаха. Позднее шаолиньские летописцы предприняли попытки инкорпорировать тайцзицюань в их традицию рукопашного боя, не забыв оставить завет шаолиньским бойцам не вступать в поединки с мастерами «внутренних школ» ввиду… превосходства последних в кулачном бою. См.: Чжэн Цинь. Даоцзяо юй ушу, с. 109, 118.
ника школы кулачного боя имел одинаково звучащее, но записываемое разными иероглифами имя.
Несоответствия в данных источниках можно объяснить позднейшим смешением двух граней личности Чжан Саньфэна 1. Правда, рассказ Хуан Цзунси носит настолько откровенно легендарный характер, что достоверность его независимо от исторических обстоятельств вызывает серьезные сомнения. Странно выглядит уже имя Чжан Саньфэна, означающее буквально «три вершины». Оно совпадает с понятием, часто встречающимся в даосских книгах о сексуальных отношениях. Кроме того, о Чжан Саньфэне с таким именем больше нет никаких известий. Ни в своде из ста с лишним рассказов о божественном патроне Уданшань-ских гор, ни в собрании более чем 900 житий даосских святых, ни даже в хрониках горы Уданшань нет никаких упоминаний об этом персонаже, хотя все они были составлены спустя примерно
Надо учесть, впрочем, что Хуан Цзунси жил в начале царствования династии Цин и был преданным сторонником свергнутой маньчжурами династии Мин, которая благоволила уданшаньскому святому. Неблагонадежному ученому надо было отвести подозрения новых властей в нелояльности к ним великого даоса. По той же причине, вероятно, время жизни Чжан Саньфэна отнесено к царствованию династии Сун. Читатели же эпитафии, надо полагать, хорошо понимали, о ком в действительности идет речь. И примечательно, что, согласно одной легенде, Чжан Саньфэн учинил побоище не заурядных разбойников, а воинов северокитайского царства Цзинь, основанного племенем чжурчжэней из Маньчжурии. Прямо скажем, не лучшая рекомендация в маньчжурском Китае.
Прежде патриарх тайцзицюань, как правило, поминался в сопровождении эпитета «легендарный», но многие свидетельства, ставшие доступными в последнее время, дают основания считать его вполне исторической личностью. Другое дело, что без ореола красочных легенд его, как всякого учителя традиции, в самом деле представить трудно, а сам он, как и положено даосу, предстает фигурой летучей, почти неуловимой. Само собой разумеется, даосский подвижник получил свое искусство
Гун Пэнчэн. Даоцзяо синь лунь, с. 348.
чудесным образом в вещем сне – признаке чуткого бодрствования. Миф обязан дать этому событию хотя бы символически точную датировку. Явившийся даосскому подвижнику бог войны – это божество Сюаньу, которому посвящен комплекс даосских монастырей в горах Уданшань. Тот же Сюаньу дал этим горам их нынешнее наименование. В китайском фольклоре бог Сюаньу слывет обожествленным полководцем древности Гуань Юем, а по совместительству богом северных пределов мира и богом богатства. В даосской же традиции он считается следующей после Лао-цзы реинкарнацией верховного даосского божества.
Предание утверждает, что Чжан Саньфэн, которого звали на даосский манер Чжан-Настоящий человек или Чжан-Небожитель, пришел в Уданшань с далекой северо-восточной окраины Китая – из Ляоду-на. К тому времени ему уже шел седьмой десяток, родился же он, если верить источникам, в 1247 г. Кстати, он был сыном ученого человека и сам в молодости усердно изучал конфуцианские каноны, даже состоял на государственной службе. Конечно, Чжан-Небожитель наделяется экстравагантным обликом: он был великаном почти двухметрового роста, имел «облик черепахи и кости журавля» (оба существа были в Китае аллегориями долголетия), большие круглые глаза, необычно длинные мочки ушей (признак мудрости) и длинную, звеневшую как металл бороду. Зимой и летом он носил один и тот же халат и бамбуковую шляпу, мог проглотить за один присест огромное количество пищи или месяцами не есть вообще, запоминал любое сочинение с одного взгляда. Как многие даосы, он был неутомимый странник и якобы мог преодолевать за день по тысяче ли (двести с лишним верст). Примечательно, что на старинных портретах Чжан Саньфэн изображен иногда с посохом, а иногда с мечом. Любил Чжан Саньфэн по обыкновению даосов и пошутить со смертью: взаправду умирал, а потом на собственных похоронах восставал из гроба.
Правда, об изобретении святым Чжаном тайцзицюань в его жизнеописаниях не говорится ни слова. Первое упоминание об этом, как оказалось, великом событии китайской истории принадлежит как раз Хуан Цзунси. Сходные суждения высказывали и другие современники Хуан Цзунси, так что к тому времени Чжан Саньфэн был уже широко известен как патрон «внутренних школ». Сообщается также, что идея тайцзицюань пришла Чжан Саньфэну в голову, когда он наблюдал поединок между журавлем и змеей (этот явно вымышленный рассказ, впрочем, не вошел в книги даже многих мастеров школы Ян). Имеется, наконец, вполне стереотипная легенда о том, что Чжан Саньфэн сам научился тайцзицюань от безымянного даоса, которого он встретил в безлюдных горах.