Тайга шумит
Шрифт:
— Я, Иван Иванович, вот по какому вопросу. О топорах и валочных вилках будем говорить потом и в другом месте, — точно поняв скрытую тревогу начхоза, проговорил Павел. — Выпишите мне два телефонных аппарата и десять тысяч метров провода.
— Ой, люди добрые, да где же я вам возьму столько! — испугался Скупищев. — На что вам? Дома ведь телефон есть…
— А на участке и лесоскладе? — глядя ему в глаза, спокойно сказал Павел.
— Нет у меня, нет, дорогой! — Скупищев поднял
— Не врите, Иван Иванович. Есть и хватит чуть ли не на все лесоучастки. Я знаю.
— Ой, люди добрые, что на белом свете творится! Начхоз не знает, а начальник лесоучастка…
Скупищева бросило в пот, и он усердно вытирал платком толстую шею и затылок. Павла же вранье начхоза вывело из себя.
— Хотите покажу?
«Значит, знает, раз так настаивает», — мелькнула у Скупищева мысль, и он изменил тон.
— Но поймите, столько я без директора дать вам не могу. Метров пятьсот, ну, тысячу — пожалуйста.
— Значит, отказываете? — Павел поднялся.
— Ой, да чем же я виноват, когда директор не разрешает, — развел руками Скупищев, выходя из-за стола.
— Пока, — коротко бросил Павел и направился к выходу, но вдруг остановился, вернулся к столу. — Ладно. Давайте разрешение на тысячу.
— С удовольствием, — пожал плечами Скупищев и принялся писать. — Но что вы будете с ним делать, его же мало…
— Это моя забота. До свидания!
10
В комнате темнеет. Павел отрывает взгляд от ватмана и смотрит в окно. Солнце село. Над тайгой расплывается пятно киновари, на него медленно наплывают окрашенные золотистой охрой облака.
— В кино пойти, что ли? — приходит мысль, и перед глазами вдруг появляется образ Верочки. — Ее, может, встречу… А зачем? Встретились вчера, поздоровались и разошлись. Даже не улыбнулась… Обиделась? Я говорил правду… Что же, когда-нибудь поверите, Вера Михайловна, сами убедитесь!.. Но почему меня это тревожит?..
Павел вздохнул. Сжал рукой подбородок, задумался.
«Чем же заняться?.. На мотоцикле прокатиться? — поморщился. — Позаниматься с собакой? На рыбалку сходить?.. Пойду», — решает он, и его лицо проясняется.
Павел торопливо переодевается, идет к двери. Но тут телефонный звонок возвращает его к столу. Звонит Верхутин. Григорий ждет его в кабинете замполита. Будет разговор о сквозном.
— Иду, — говорит Павел.
Он без сожаления стягивает с ног бродни. Взгляд его теплеет.
«Ага-а, вспомнили о моем предложении, — торжествует он, — согласились со мной!»
В кабинете замполита трое: Столетников, технорук
«Двое спорят, а третий наблюдает», — подумал вошедший Павел.
— Вот и виновник вашего спора, — сказал Столетников, и в его взгляде, брошенном на технорука, Павел прочел мелькнувшую на мгновение досаду. — Садитесь, Павел Владимирович, рассказывайте и показывайте.
— Вот, — Павел развернул ватман со схемой и листы с описанием и расчетами. — Смотрите и читайте.
Столетников, Седобородов и Верхутин склонились над схемой. Несколько минут все молчали, потом замполит стал читать описание схемы. Павел стоял с противоположной стороны и смотрел на замполита.
Черные, глубоко сидящие глаза Столетникова горели любопытством. Он часто останавливался и, уясняя прочитанное, заглядывал в схему, бросая на Леснова время от времени одобрительные взгляды. На лице Седобородова лежала печать упрямого недоверия, хотя Павел видел, что и технорук заинтересован его предложением.
— Павел Владимирович, — заговорил Верхутин, — положим, распределили мы и закрепили за каждым звеном трактористов. А ежели в каком звене будет завал леса, и свой тракторист не управится вывозить?
— Я упустил это, — помедлив, проронил Павел.
«Если задает такой вопрос, значит, верит в новый метод, — тут же подумал он. — Значит, знает, что в его звене может быть завал, и беспокоится… — посмотрел на Седобородова, встретил его торжествующую насмешку. — Рано, старик, радуешься!» — и добавил:
— Но есть выход, Гриша. Можно создать резерв начальника лесоучастка.
Никто ничего не ответил, но Леснов понял, что Столетников и Верхутин с ним согласны.
— А ваше мнение, Сергей Тихонович? — спросил технорука Столетников, когда Седобородов кончил читать, и строго посмотрел на него.
Их взгляды встретились. Седобородов не выдержал: насупил косматые брови, недовольно отвел взор в сторону и пожал плечами:
— Трое мы этот вопрос не решим, — увильнул он от прямого ответа. — Дело в директоре и…
— И в партийной организации, вы хотели сказать?
— Нет, Лександр Родионыч, я так не сказывал…
— Но вы, вы-то, что думаете, как технорук?
— Я-то? — Седобородов пожевал губами, захватил в кулак свою пышную бороду, помолчал. — Что люди скажут… подумать надо, — спустя минуту отозвался он и, набив табаком потухшую трубку, задымил.