Тайга
Шрифт:
Я стоял чуть в стороне, смотрел и думал: «Зачем все это? Карандашный след смоет первым же дождем. Или не смоет? Я слишком многого не знал об этих людях, об этом времени. Не знал о том, как они жили, что любили, что ненавидели. Я не знал элементарных бытовых вещей. А это значит, — тут я едва подавил усмешку, — это значит, что мне придется изучить все, как можно быстрее. Придется стать своим».
— Все, — сказала Зиночка и поднялась с колен, — пусть земля будет тебе пухом.
Коля молча принес из загашника водку, быстро открыл.
Санжай старательно закупорил крышку, отнес пузырь под навес.
— Сейчас бы воблы, — мечтательно протянул Тоха, — Генка очень воблу уважал.
— Сделаю, — пообещал Юрка.
На этом поминки и завершились.
Глава 26
Часы показывали половину девятого вечера. Зиночка была совершенно разбита. Она постоянно хлюпала носом и молча смотрела на всех по очереди, словно надеялась, что кто-нибудь скажет — все это неправда, Генка жив!
Но все отводили глаза. Эдик сходил под навес, принес в стакане капельки, сильно пахнущие ментолом, протянул девушке:
— Выпей.
— Зачем? Мне не надо. — Попыталась отказаться та.
— Выпей и иди спать. Утро вечера мудренее.
Наташа перехватила у него лекарство, обняла подругу за плечи.
— И правда, — сказала она тихим голосом, — пойдем потихонечку. Нечего тут сидеть. Сейчас полечимся и баиньки.
Ее Зина неожиданно послушалась. Взяла стакан, проглотила, поморщилась, поплелась в палатку, едва поднимая ноги, цепляя мысками траву. Наташа не выпустила девушку из объятий, только нам бросила через плечо:
— Ребят, если я усну, не будите. Хорошо?
— Доброй ночи! — вдогонку крикнул Эдик.
Когда они скрылись в палатке, я провел рукой по животу и вдруг вспомнил, что мы ни разу не перекусывали с самого утра. Только выпили понемногу водки на голодный желудок. А это не самая полезная диета. В брюхе жалобно заныло, забурчало. И я спросил:
— А ужин у нас сегодня будет?
Санжай неохотно ответил:
— Есть там остатки крупы, можно кашу сварить.
Юрка тут же снял чайник, хотел идти к озеру, но Эдик его остановил:
— Стой! Только здесь воду не набирай, пожалуйста. — Он указал рукой на серебряную гладь. — Я теперь отсюда пить не смогу.
— Глупо, — Тоха прищурился, — столько дней пил. Здесь же повсюду ключи.
— Пусть глупо, — Эдик кивнул. — Пусть. Все равно. Как представлю себе, что тут… он… мертвый…
Он поморщился так выразительно, что мне тоже подурнело. Юрка посмотрел на озеро, зачем-то прижал к себе чайник. Предложил:
— Тут ручей недалеко, можно набрать воды в нем.
— Я с тобой, — встал с земли Колька. — Вдвоем спокойнее.
Тоха подсунул им котелок.
— И сюда тоже.
Я поднялся, машинально отряхнул штаны.
— Я с вами, погодите! Только еще котелок возьму.
Пришлось обогнуть озеро справа, пройти чуть дальше того места, где мы с Эдиком копали рогоз. Быстро темнело. Где-то в тайге ухал филин. Я светил под ноги фонариком, беспрестанно думал о том, кто же мог убить Генку Белова? Кто пытался убить Мишку? Кто спрятал золотую побрякушку? По всему выходило, что это должен был быть один человек. Иначе все произошедшее теряло смысл. Вот бы еще понять кто.
С этим было совсем хреново. Не было у меня ни одной умной мысли на этот счет. Зато была идея. Я посмотрел в спину Кольке. Как бы еще раз переговорить с ним с глазу на глаз? При Юрке откровенничать не хотелось.
Тот словно почувствовал, что я думаю о нем, принялся сокрушаться:
— Где теперь рыбу будем ловить? Мне Эдик с Зиной не дадут рыбачить в озере. Что будем есть?
Я вспомнил один из самых первых разговоров, сказал:
— Ты говорил, здесь где-то рядом есть река. Там и наловим.
— Что там ловить? — Юрка даже всплеснул руками. — Гольянов если только.
— А омуля? — я даже удивился. — Ты ж говорил про омуля, я помню.
Юрка как-то странно дернулся, поморщился, сказал неохотно:
— Все забываю, что ты не дуришь. Что на самом деле ничего не помнишь. Какой там омуль? Я тогда пошутил…
— Не слишком удачно пошутил, — припечатал Санжай.
Юрка только развел руками.
— Ну извините!
— Пусть будут гольяны, — согласился я, — пустим на уху.
Хотел сказать, что из ершей вон тоже замечательная уха выходит, но вовремя прикусил язык. Кто его знает, водятся тут ерши или нет. А объяснять, откуда я знаю про эту рыбешку… Нет уж, увольте. Я и так постоянно попадаю впросак.
За день Юркину палатку никто не починил. Было не до того. Спать ложились в том же составе. И в этот раз я отрубился моментально. Спал крепко, не видел снов, не слышал храпа. Почему-то совершенно ничего не боялся. Словно уверовал, что в эту ночь просто ничего плохого не может произойти.
Собственно, так и вышло. Ночь промелькнула тихо, спокойно. Просочилась песком сквозь пальцы. Зато утром…
Утрам меня разбудил вопль. Громкий, высокий, полный жути. Я открыл глаза, сел рывком. Спросонья попытался понять, что происходит. Рядом так же бестолково хлопали глазами Юрка с Санжаем.
Вопль на миг прервался, а после вышел на новую высоту — почти добрался до ультразвука. От мощи его я слегка обалдел.
— Зина кричит!
Санжай подскочил на четвереньки, рванул по Юркиным ногам наружу, как был, в трусах. Как ему удалось определить, что орет именно Зина, я не понял. Но поверил сразу. Бросился следом, на полпути запнулся босой ногой о корень, пребольно отбил большой палец. К палатке девушек допрыгал на одной ноге.