Тайга

Громов Виктор

— Ну, что там? — Зиночка неожиданно дернула меня за рукав, словно я был там, а не тут вместе с ней. — Что?

И тут Антон привстал, обернулся к нам, покачал головой и скрестил перед собой руки. В девушке будто сработал детонатор.

Она закричала в голос, согнулась пополам, боком завалилась на землю. Завыла. Без слов. На одной вынимающей душу ноте.

Наташа присела рядом, сгребла подругу в охапку.

— Зин, Зиночка, не плачь. Мы же еще ничегошеньки не знаем.

Только ее слова были не нужны. Они не могли помочь ничем.

Зина выла. Выливала горе, переполнявшее ее изнутри.

Вновь плеснули весла, и лодка направилась в обратный путь. На этот раз греб Антон. Эдик сидел сгорбленный, с одной рукой, опущенной в воду. Он словно окаменел. Всем стало страшно. Опять. Как в ту ночь, когда по наши души явились мертвецы.

Тоха греб медленно. Все время подруливал одним веслом. Груз заворачивал лодку вбок. До берега оставалось метров двадцать, когда парень крикнул:

— Миш, Зину убери! Ненужно ей это видеть!

Черт, конечно же ненужно. Я прекрасно представлял, что происходит с телами, лежавшими в воде. Зрелище малоприятное, мягко говоря. И приказал Наташе:

— Отведи ее подальше, к палаткам.

Ната понятливо кивнула, поддела подругу подмышки.

— Вставай, пошли отсюда. Нам с тобой надо уйти.

— Не пойду!

— Пойдешь, — в голосе Кольки прорезался металл, — а не пойдешь, я тебя понесу. И буду держать, чтобы не лезла, куда не стоит!

Девушка затихла. Сломалась. Послушно поднялась. Позволила себя увести. Сразу стало немного легче.

* * *

Лодка почти доплыла до берега. Осталось совсем чуть-чуть. Колька не выдержал, скинул кеды, бросился помогать прямо в носках, не засучив штанины. Юрка держался поодаль. В глазах его плескался ужас. Я тоже разулся и полез в воду.

Тело тащили на берег вчетвером: за брюки и джемпер. Генка оказался удивительно тяжелым. И столь же удивительно сохранным для тела, пролежавшего в воде десять дней. Кроме мест, объеденных рыбой, других повреждений заметно не было.

— Странно, что он не всплыл раньше, — задумчиво заметил Тоха.

Эдик парировал:

— Странно, что он вообще всплыл. Здесь вода ледяная. При такой температуре трупные газы долго не образуются.

Зиночка на последних словах вздрогнула, всхлипнула. Наташа покрутила пальцем у виска, прошептала почти беззвучно: «Дурак».

— Дурак, — повторил за ней Санжай, — нашел при ком про трупные газы рассуждать. Делать больше нечего?

Эдик смутился:

— Я, честно, не подумавши…

Я оглянулся на палатки, на девушек, прикинул, что они нас услышать не должны, приглушил, на всякий случай, голос, предложил:

— Ребят, его надо осмотреть.

Юрка побледнел, пошел в зеленцу.

— Зачем смотреть?

— Чтобы понять, что с ним случилось. Вдруг просто утонул.

Тоха покачал головой. Заметил скептически:

— Чтобы Генка утонул? Ни в жизнь не поверю. Да он плавал, как бог. Не-е-ет, здесь что-то другое.

— Осмотреть все равно

надо, — я продолжал настаивать. — Представьте, что мы вернулись домой, пошли в милицию. Что мы там скажем? Нашли, закопали, знать ничего не знаем? Или вы предлагаете его домой тащить?

На мои вопросы никто не ответил. Зато Санжай задал свой:

— И кто его будет осматривать? Ты что ли?

Я хотел ответить, что могу и я, почему бы и нет. Мне не впервой. Но вовремя вспомнил, что здешний Мишка обычный геолог. С какой стати ему осматривать несвежий труп? Вот же заковыка…

Выручил меня Эдик:

— Я могу, — сказал он. — Правда, самостоятельно людей мне осматривать не доводилось, но…

Антон вздохнул, поморщился, махнул рукой:

— Расстегивать будем?

— Наверное, — Санжай склонил голову на бок.

Юрка моментально побледнел, судорожно сглотнул, сдавленно выпалил:

— Без меня!

И ринулся к ближайшим кустам. Не добежал буквально пару шагов. Там его с шумом вывернуло прямо на траву. Парень склонился, оперся ладонями о колени, чуть отдышался и повторил:

— Я пас, простите, ребята, не могу.

И ушел совсем. К девчонкам. Осуждать его никто не стал. Зрелище и впрямь было не для слабонервных.

— Ну так что?

Тоха расстегнул манжеты, засучил рукава, потянулся к пуговицам.

— Погоди, — остановил его Эдик, — давай сначала перевернем. Есть у меня одна мыслишка…

Договаривать он стал, подхватил мертвеца за джемпер, потянул на себя. Тоха молча ему помог. Сразу стало ясно, что раздевать покойника не придется. На затылке у Генки Белова красовалась громадная вмятая рана. Крови не было, да и откуда ей взяться в воде? За эти дни все вымыло, отмочило. Были раздутые, размокшие ткани. Была дыра. Виднелись осколки кости.

Эдик руками туда не полез. Глянул с расстояния, наморщил лоб. Сказал негромко:

— Так я и думал.

— Что думал? — словно очнулся Санжай.

— Генке нашему проломили череп.

Тоха кивнул, отвернулся, оттянул ворот рубашки, словно хотел глотнуть свежего воздуха.

— Гадость какая… — просипел он, — никогда не думал, что увижу такое.

Он помолчал, довольно быстро взял себя в руки.

— Эдик, а что за мыслишка была у тебя?

— Погоди.

Эдик устремился прочь, нырнул под навес, чем-то там зазвенел, вскоре показался со штормовкой в руках. Велел Тохе:

— Переворачивай назад.

На этот раз Антону помог Колька. Вдвоем они справились легко. Генка вновь лежал, уставившись объеденным лицом с пустыми глазницами в небо. Эдик поспешно накинул на голову другу куртку.

— Не могу, — сказал он. — Не хочу, чтобы он смотрел так…

Он подошел к озеру стал намывать руки. Тоха присел рядом. Напомнил:

— Так что за мысль?

Мне подумалось, что я угадал, каким будет ответ. Так оно и вышло.

Эдик сказал:

— Генку и Мишку и ударил один и тот же человек.