Тайга
Шрифт:
Лагерем овладели уныние и тоска.
Зиночка после завтрака сгребла в охапку Наташу и потащила на прогулку вдоль озера. С чего ее вдруг одолела такая блажь, не понял никто, даже влюбленный Эдик.
Хозяйственный Колька решил перемыть посуду и позвал меня с собой. Юрка по собственному почину отправился за водой. Эдик ушел копать рогоз. Как-то неожиданно все расползлись, и на стоянке остались лишь мы с Санжаем.
— Все зря, — сказал он, присаживаясь рядом, — у этой сволочи
Я промолчал. Под определение «железные нервы» подходили только три человека: Ната, Антон и сам Санжай. Но в два последних пункта мне верить не хотелось. Поэтому я спросил:
— У тебя больше никаких идей?
Он широко улыбнулся, глянул нахально:
— Из того, что ты одобряешь, никаких.
Я поспешил его одернуть:
— Потравить здесь всех — совсем не вариант.
Колька насупился и выдал:
— Тоже мне, чистоплюй нашелся.
Он подкинул в костер полешек, поворошил угли.
— Если ничего не случится в ближайшие дни, придется опять идти искать дорогу. Август скоро. Осенью нам тут оставаться никак нельзя. Перемерзнем все к чертям собачьим.
— Это кто тут мерзнуть собрался? — зазвенели за спиной голоса.
Мы с Колькой обернулись. К навесу подходили наши девчата. Зиночка несла целую охапку цветущего иван-чая. Где только отыскала?
Она словно услышала мои мысли, показала свой букет на вытянутых руках.
— Гляньте, что мы нашли. Целая полянка была!
В голосе ее появились горделивые нотки. Санжай демонстративно потер руки.
— Славно-славно, — проговорил он, — надо будет разделить на небольшие пучочки и подвесить подсушить. Из него изумительный чай получается.
Он протянул свои лапищи, чтобы забрать у Зиночки добычу, но девушка вдруг попятилась.
— Погоди. Я себе немножко возьму.
— Зачем? — не понял я.
Она вдруг смутилась.
— Я хочу Гене поставить цветы. А то там у него совсем не нарядно. Не по-людски.
— Бери, конечно, — заботливо заворковала Ната. — Мы сейчас баночку найдем и в воду поставим. Пусть он порадуется. Я с тобой схожу.
Я смотрел на нее и не верил своим глазам. Как можно так играть? Как можно так притворяться? В моей голове это не укладывалось.
Наташа сама сходила под навес и принесла высокую консервную банку из-под тушенки. Спустилась к озеру, зачерпнула воды. Зиночка отделила от охапки небольшой букетик. Колька сбегал за ножом и бережно обрезал длинные стебли наполовину, чтобы цветы не опрокидывали жестяную вазу.
А после букет поставили в воду.
— Так будет красиво, — сказала Наташа ласково и приобняла подругу за плечи. — Пойдем, проведаем его.
Нас с собой не позвали. Я стоял и смотрел им вслед.
Колька незаметно встал рядом.
— Железные нервы, — подтвердил он. — Я бы так не смог. Ладно, давай ставить чайник, не пропадать же добру?
Он поднял вверх обрезанные стебли. Я согласно кивнул. Подкинул в огонь полешек и принялся переливать в чайник остатки воды.
Именно тогда и раздался крик. То, что было до этого показалось мне райской песней. И Юркин утренний вопль, и визг девчонок, когда к ним в палатку забралась змея.
От нового крика заледенела кровь. Волосы на затылке откровенно зашевелились. По спине побежал предательский холодок, а в ногах образовалась слабость. Чайник сам собой выпал у меня из рук и завалился в костровище, выплескивая из себя воду.
Угли зашипели, к небу взметнулся пар.
Девчата орали на два голоса. В этом вопле было столько жути, что в нее окунуло даже нас.
— Матерь божья, — выдал неожиданно Санжай, — что у них там случилось?
Он сорвался с места, не дожидаясь никого. С меня слетело оцепенение. Я рванул за другом, не разбирая дороги, по пути отфутболил чайник еще глубже в огонь, едва сам не попал ногой в угли, обогнул костровище вплотную к угасающему пламени и припустил так, что скоро обогнал Санжая.
Вопль тем временем превратился в причитания и плавно перешел нечеловеческий вой. Звуки эти подстегивали не хуже бича. Я бежал так, что почти не касался земли. Воздух со свистом и сипом вылетал из легких. Руки ломали, отгибали ветви. Змеящиеся корни так и норовили поставить подножку. Повезло. Не знаю, каким чудом, но мне удалось ни разу не споткнуться.
Колька обогнал меня на последнем десятке метров. Я услышал его слова:
— Только бы никто не умер! Хватит с нас уже трупов.
С этим сложно было спорить. Для одного похода мертвяков оказалось более, чем достаточно.
Вопли вдруг затихли. Сердце мое почти остановилось от ужаса. Я был готов придумать все, что угодно.
Но навстречу, ломая ветки, вывалились из кустов Наташа с Зиночкой.
Веки у Зиночки были прикрыты. Она практически висела на руках подруги. И выла, выла глухим басом на одной ноте. В Наташиных глазах плескался безграничный ужас.
— Там, — сказала она дрожащим голосом, — сидит и смотрит. Совсем как Генка тогда на берегу.
— Кто, кто сидит? — почти прокричал Санжай.
Девчата обмякли, опустились на землю и заревели навзрыд. Слезы струились у них по щекам потоком.