Тайги и тундры сказки

Коллектив авторов

Вид у него страшный: шерсть дыбом встала, язык из пасти вывалился. Завидя волка, звери и птицы в разные стороны кидаются, кто куда прячется.

Только зайцу Тэваси не повезло. Ходил он к проруби воды в котелок набрать, хотел чай сварить. Вот и замешкался, не успел от волка удрать.

Схватил волк зайца за шиворот и говорит:

— Ну, Тэваси, не вылечишь меня, с жизнью прощайся. Тут же тебя проглочу.

— Ой, ой, Сармик, — запричитал заяц. — Ну какой же я лекарь.

А сам думает: «Надо что-то придумать. Из беды выбраться».

— Ладно, — говорит, — есть одно средство,

мне о нём моя мать рассказывала. Только потерпеть придётся.

— Лечи скорее, — прорычал волк.

А заяц надел котелок на пенёк и говорит:

— Лизни котелок разок-другой, может, и полегчает. Приложил волк язык, а язык и примёрз: котелок-то железный, а день был морозный. Взвыл волк, рванулся что было сил — половина языка на пне осталась. Ну а зайца давно уж и след простыл.

Бежит волк по лесу, орёт, но чувствует — хоть во рту и горит всё огнём, а язык будто меньше стал: в пасти помещается.

«А всё-таки хороший лекарь этот Тэваси, — подумал волк. — Только почему-то он меня не долечил, сбежал».

Тут лес кончился. Большая поляна открылась. Вдалеке дымок идёт, чумы стоят. А по опушке собака-пастух идёт.

Никогда волки собак не любили, хотя и состоят с ними в родстве. Но тут делать нечего.

«Собака давно с человеком знается. Наверно, такому от него научилась, что лесным зверям неведомо, — подумал волк. — Не поможет ли?»

Подошёл он к собаке и стал на свою беду жаловаться. Только языка-то у волка половина осталась. Долго не могла собака понять, что волк от неё хочет. А когда поняла, вспомнила, что недавно Сармик у неё молодого оленя украл, а ей, пастуху, за это досталось.

Вспомнила это собака, но виду не подала. Говорит волку:

— Ладно, Сармик, раскрывай свою пасть. Может, вылечу.

Только открыл волк рот, а собака — хвать! — и откусила остаток языка. Взвыл волк, а собаку только и видели. К чумам убежала.

Повыл, повыл Сармик, чувствует: во рту совсем просторно стало. С тех пор волки только воют, а говорить не могут, разучились. Да, по правде сказать, и говорить-то с волками не о чем. Разговаривать хорошо с добрыми.

Спросишь, откуда об этом узнали все? А заяц и собака рассказали.

Мышка

астала весна. Солнце землю согрело, взломало на реке лёд. Звенят льдины, громоздятся одна на другую, плывут вниз по реке.

Услышала мышка шум, выскочила на пригорок, закричала:

— Ледок, ледок, подальше от берега плыви! За мысом моё жилище! Смотри не разори его!

Ответила мышке самая большая льдина:

— Когда лёд идёт, его не остановишь.

Рассердилась мышка, шерсть у неё ощетинилась. Сказала:

— Не гордись так, льдина! Вот сядешь на мель, тут тебя солнышко и пригреет. Растаешь, ничего от тебя не останется.

Льдина умолкла. Зато заговорило солнце:

— Эй, мышка! Очень уж ты заносчива. Твоё ли дело, что я растоплю льдину? Зачем заставила замолчать того, кто старше тебя?

Задрала мышка голову вверх, закричала:

— И ты не очень-то гордись, солнце. Вот набежит туча, закроет тебя. Какая от тебя тогда будет польза?

Солнце умолкло. Тут туча заговорила:

— Почему ты такая сварливая, мышка? Твоё ли дело, что я подчас закрываю солнце? Зачем заставила замолчать того, кто старше тебя?

Мышка и на тучу закричала:

— Тебе, туча, тоже гордиться нечем. Подует ветер, погонит тебя куда захочет, разорвёт в клочки.

Тут умолкла туча. Зашумел ветер:

— Дерзкий язык у тебя, мышка! Если я и гоняю тучи по небу, что тебе до этого? Зачем заставила замолчать того, кто старше тебя?

Мышка всё не унимается:

— А тебя, ветер, я даже слушать не хочу. Нечем тебе хвастать, далеко тебе не улететь. Упрёшься в Уральские горы, тут и конец твоей силе.

Ветер умолк. Загрохотали камни в Уральских горах:

— Меньше песчинки ты, мышка, а со старшими споришь. Что тебе за дело, если мы загородим ветру дорогу?

Тут мышка повернулась к Уральским горам:

— Пусть я маленькая, а вы, горы, большие, что в том толку! Всякий, кто захочет, вас ногами топчет. Вон, смотрите, росомаха на ваши камни взобралась, а вам её не согнать.

Умолкли Уральские горы. Начала говорить росомаха:

— Не лезь не в своё дело, мышка. Не серди меня, а то проглочу тебя вместе с коготками и хвостом.

— Грозись, грозись, росомаха! Что ты скажешь, когда попадёшь в деревянную ловушку?

Росомаха умолкла.

Мышка подождала, что скажет деревянная ловушка. А ловушка ничего не сказала. Она была деревянная и говорить не умела.

Вот мышка и решила, что всех переспорила. Нос высоко подняла, хвостиком помахала и пошла к своему жилью.

Смотрит, пока она спорила, льдина обогнула мыс, толкнулась о берег и снесла её жильё.

Посмотрела на это мышка, сказала:

— Нет, видно, никого я не переспорила. Только понапрасну время теряла.