ТАЙЛАНД — СТРАНА БЕЗ ТАЙН? ТАЙСКАЯ ПРИРОДА И ЦИВИЛИЗАЦИЯ
Шрифт:
Я не смотрела телевизор, а информация в Тайской газете в первый день была отрывочной. Там сообщалось о паре сотен погибших тайцев и двух тысячах индусов: волна перевернула кораблик на оконечности Индии: ходивший из Каньякумари к храму Вивекананды на острове, а плотность населения, жившего в хижинах на индийском берегу, была мне хорошо известна. Сообщалось о том, что волны типа цунами периодически затрагивают берега Таиланда (были приведены даты 1990, 1993 гг. и т. д.). Тайские власти успокаивали туристов. Как говорилось потом по телевизору, они знали о волне от американцев, минут за сорок, но населению решили не сообщать, чтобы не устраивать паники.
И я, бегло просмотрев статью, хотела вернуть газету пожилому иностранцу, который мне ее дал — он махнул рукой: мол, оставьте себе. Моя безмолвная и безэмоциональная реакция, возможно, свидетельствовала для него, что я просто не врубаюсь, если сказать по-русски. По расстоянию (100–200 км) мы были близко от зоны катастрофы — но на другой стороне южной части Таиланда, узкой полосой вдающейся в море посреди двух океанов. И мне даже в голову не пришло, что если бы цунами возникла на два дня позже и не в Индийском, а в Тихом океане — что гораздо типичнее, мы бы оказались в зоне бедствия, и вдобавок в море — где не спасся никто.
Путешествуя по буддийской стране, проникаешься буддийским покоем. А он дает стремление сдерживать эмоции и желания: экспансию как можно больше увидеть и посмотреть, соблазн купить и привычку есть и пить, когда не хочется: а на жаре не хочется есть и не стоит много пить — все выходит с потом (лучше обливаться — это дает куда более сильный эффект прохлады). Я похудела в Таиланде на 7 кг. Я бы даже не обратила внимание на то, что ограничиваю себя, списывая это на отсутствие лишних денег, если бы не один эпизод. Как я говорила, я хотела заехать в Мае Хон Сонг, но не поехала — а потом пожалела: все же мне не хватило впечатлений от гор и горных народов. И ответом на переживания по этому поводу послужило требование отказа от сильной внутренней струи желания — как и от эмоций вообще: для меня подобное приказу обратиться в камень. Они ощущались как некий комок в груди, холмик, быть может, лишний для меня, а также болевая точка, которую при желании можно затронуть — потому ее и следовало убрать.
В Тайской мифологии есть хорошие мифы о камнях. Кроме небес, они мыслятся прародиной людей (что для тайцев согласуется с исторической правдой), и в некоторых мифах это первичное обиталище людей становится раем, куда идут души праведников. В тибето-бирманской версии мифа о потопе на горе ищут пристанище спасшиеся люди, от которых происходит новый человеческий род. Есть тибето-бирманский миф о "всезнающей скале" Лунгилунг или миф о скале, живущей как человек и имеющей жену и детей.
Но хоть мне и нравились Тайские горы, требование обратиться в камень оказалось неожиданным для души и вызвало протест: "Я и так всю жизнь себе во всем отказываю! А тут я отдыхаю, следуя принципу максимального удовольствия — могу я расслабиться? И потом, в путешествии только желания и ведут вперед — без них невозможен поиск. Как же я могу их оставить?" В принципе я понимала: если стать более чистым отражением внешних процессов, они сами могут направить меня, куда надо, даже лучше, чем я это сделаю от ума. И что внутренний контроль, вероятно, требует чего-то вполне выполнимого: возможно, отказа от субъективных эмоций, а не вообще от чувств. Конечно, я понимала буддийское требование отказаться от привязанностей — если мы хотим обрести свободу. Я вполне понимаю философию эпикурейства, где высшее наслаждение связано с умеренностью. Но эмоции взяли верх: не буду я сдерживать свои внутренние стихии! Кому и зачем это надо?
Есть страны преодоления и страны следования естественному потоку — подобно тому, как есть страны с правосторонним и левосторонним движением. Россия — страна с правосторонним движением, Таиланд — с левосторонним (как и Индия). И эти последние значительно серьезнее относятся к эмоциональной стороне жизни, в то время как мы практически пренебрегаем контролем над ней (даже христианское понятие праведности и греха ее почти не затрагивает).
И на вопрос, зачем надо контролировать внутреннюю стихию эмоций, мне вполне ответила 10-метровая волна, которая через день после моих размышлений на тему стихий возникла в Индийском океане после землетрясения, смыла берега и унесла в море жителей Таиланда, Индии, Суматры и Шри Ланки. Надо сказать, астрологически эту катастрофу мало что предвещало. Если судить по традиционной астрологии, всего лишь полнолуние, но астрология малых планет показала в это время приход дальнего астероида Дамокл (за орбитой Сатурна, несущего сатурнианское влияние) на Нептун. То есть давно нависшая угроза (Дамокл) обрушилась через морскую стихию — что подтвердили и ученые: опасность сдвига пород и землетрясения столетиями формировалась в данном месте.
В Чианг Мае, откуда я ехала в Аюттхаю, столь страстно желая вернуться в горы Маэ Хон Сонга, как и в самом Маэ Хон Сонге, тоже были толчки, но незначительные: разрушений не было. И все же если представить, сколь разрушителен бывает всякий резонанс, понятно, что внутренние стихии человеку надо сдерживать хотя бы для того, чтобы они не попали в резонанс со внешними. Надо сказать, тряска поездов усиливает внутренние вибрации, а ведь с чем конкретно мы вступаем в резонанс в тот или иной момент времени, никто не знает. Контролировать это дано разве святым. Я не столь сумасшедшая, чтобы утверждать, что я в своих душевных процессах причастна к возникновению волны. Может, я предчувствовала ее. Но, с другой стороны, я ведь ничего не сделала, чтобы ее не было. И даже отказалась что-либо делать. Это относится к совсем другой области, чем наше христианское чувство вины: к какой-то рациональной ответственности будущего. Человек должен уметь управлять стихиями — вряд ли сегодня кто-нибудь будет с этим спорить.
Здесь можно вспомнить предсказание индийского философа Анандамурти, что переход от отдельных религий к единой духовности человечества будет сопряжен с катаклизмами и стихийными бедствиями. Предыдущие два его прогноза уже почти оправдались. Он предсказывал конец социализма во времена его расцвета — и то, что он уйдет бескровно, как формальная система. Благие помыслы ума рассеиваются как сон, если не имеют духовного подтверждения. Та система, что реализовалась у нас под флагом социализма, не дала желаемой свободы и равенства. Его идеалы перестали жить в душе людей — и он ушел.
Анандамурти предсказал далее финал капитализма: кровавый, с войнами и катастрофами, поскольку эта система основана на индивидуализме, глубоко затрагивающем эго, — и ей будут противостоять догмы религий. Правда, как сказал один мой знакомый, «финал будет зависеть от финалистов» — и очень бы хотелось надеяться, чтобы крови, которой в этом мировом противостоянии суждено пролиться, больше не было. Но как мы сегодня видим, американский капитализм, чтобы не допустить своего краха, продолжает развязывать войны — и усиливается исламский фундаментализм с его войной за веру (которая, кстати говоря, может объявляться и внутри мусульманской общины, а не только по отношению к иноверцам: внешним врагам).
Человеческое эго ведет войну, по принципу "человек человеку волк", сформулированному еще Овном Гоббсом — астрологический покровитель которого, Марс, планета войны — хотя также и нравственности. Мифологически, в борьбе всегда побеждает воин с более нравственной позицией. Как говорится в Рамаяне, "всегда побеждает правда". Если войны, свойственной нашему эго, не избежать, очевидно, надо окончательно перенести ее во внутренний мир и убрать из внешнего. Заменить отторжение гостеприимством, противостояние взаимодействием, сражение любовью — и пребывать во всех парах полярных оппозиций столько, сколько нужно для их постоянной гармонизации. Видеть одновременно две стороны полярности — к этому уже привык интеллект, мечущийся из стороны в сторону в современном мире. В этом процессе разорванность души на части даже не есть страдание: потому что страдание дополняется наслаждением, жажда поиска — глотком открытия, а движение покоем. Люди близки к тому, чтобы не бояться смотреть на мир сверху, снизу и со всех сторон, терять себя и находить, — даже если для "эго" это выглядит образом вечных мук.
Большая гибкость "я" и более творческий подход к жизни повысит общую энергетику, сделав нормой душевный альтруизм (ведь слишком много энергии — нагрузка для организма: естественно поделиться). И в один прекрасный день это обозначит финал капитализма, с его абсолютизацией финансовых вопросов — если верить принципу "что наверху, то и внизу", и даже согласно самой обычной рациональной логике. Разумный подход говорит, что запасы нефти уже на исходе, а когда машины сменятся электромобилями, современный бизнес умерит экспансию, потому что солнечной энергией не столь легко торговать, как бензином. А до того, отсрочивая свой крах, капитал будет из-за всех сил оттягивать земные ресурсы на бессмысленную войну народов и разных социальных слоев — что мы и наблюдаем, причем в нашей стране еще более отчетливо, чем в других. Глобализация продолжает тянуть соки из стран третьего мира все более откровенно, и крайний ответ на нее террор, который закончится только вместе с нею, если не будут найдены иные формы противостояния.