Тайна 21 июня 1941
Шрифт:
Это же касается и других флотов.
Ну, хорошо — связь с войсками в округах плохая (хотя это тоже — вопрос к военному командованию), но это в войсках.
Это в войсках.
А в Москве?
Вы что-нибудь понимаете?
Полтора — два часа. И это время, необходимое для того, чтобы только ОТПРАВИТЬ из Генштаба документ четвертушечного объёма…
Вот вы, тот, кто читает сейчас эти строки, вернитесь снова в свой виртуальный маршальский мундир. Вы что-нибудь понимаете?
Вы день за днём, рискуя жизнью, требуете у тупого тирана — ВОЙНА НА ПОРОГЕ,
Вы, наконец, можете действовать. Но время, по вашему же признанию, почти вышло, и вы можете не успеть. Поэтому, действовать приходится в тот самый момент, когда каждая секунда на счету.
Так действуйте, чёрт бы вас побрал!
Сколько надо времени, чтобы дойти (медленно дойти, не добежать) до другой комнаты, или перейти на другой этаж, где размещается узел связи?
Не два часа, во всяком случае.
Ах да, требуется ещё директиву зашифровать.
Нам ведь с вами адмиралы не указ — это они могут позволить себе звонить по телефону. Поскольку они заранее отработали особые сигналы по степеням готовности, и в критический момент им достаточно всего нескольких слов по телефону.
Вы этого почему-то не сделали, но сейчас вас о причинах этого никто не спрашивает.
Ладно, отдаём шифровальщику. Выразительно смотрим ему в глаза, потом — демонстративно на часы.
Можно ещё для усиления драматизма положить перед собой на стол свой табельный пистолет. «Вне всякой очереди…»
Ждём.
Сколько надо времени на то, чтобы зашифровать текст такого объёма?
Не специалист, не знаю.
Но не два же часа?
Давайте на этом остановимся и переведём дух.
Снимайте свой маршальский мундир. Поговорим.
Нас всё время настойчиво убеждали в том, что не хотел приводить в готовность войска Сталин. А военное командование, напротив, всячески старалось убедить его в необходимости и неотложности этой меры.
И вот, один из главных свидетелей этого самого невыносимого положения, Маршал Советского Союза Г.К.Жуков, подробно и художественно рассказавший широкой публике об упрямстве и ошибках в этом вопросе Сталина, предлагает вниманию читателя свою собственную поведенческую реакцию в ситуации, когда упрямство и глупость Сталина удалось преодолеть. И всё, наконец, стало зависеть только от действий военного командования.
И что же мы видим?
А видим мы ситуацию, до невозможности странную. Абсурдную целиком и полностью.
Именно военное командование в этой ситуации явно НЕ ТОРОПИТСЯ передавать в войска приказ о боевой готовности.
Обратите внимание на то обстоятельство, что поведение людей в той или иной ситуации обычно красноречивее их собственных уверений в их намерениях.
Тем более, уверений задним числом, через многие годы. Когда свидетелей их тогдашних действий (или, тем более, настроений) либо нет уже в живых. Либо этим свидетелям надёжно заткнут рот. И не кем-нибудь, а властью. Всей её мощью.
Вспомним
Так вот. Поведение это кажется странным и абсурдным только с точки зрения системы изложенных ими самими уверений в их собственной прозорливости. Прозорливости, которой противостоял Сталин.
Но если мы попробуем допустить, что были они в этих уверениях, мягко говоря, не совсем правдивы, то поведенческая реакция военного командования становится вполне объяснимой.
Наблюдая за всей этой ситуацией с отправкой в войска директивы, невозможно не прийти к выводу, что скорость отправки этого документа никого из военного руководства совершенно тогда не тревожила. Во всяком случае, не до такой степени: жизнь или смерть. Секунды или минуты.
Ничего не хочу говорить снова по поводу правдивости некоторых мест воспоминаний Жукова. Однако, очень похоже на то, что он, «вспомнив» Ватутина, пытался интерпретировать события таким образом, что они с Тимошенко были тогда за немедленную тревогу.
Помечтал, так сказать, в 60-е годы о том, как бы он действовал, если бы считал нападение немцев в ночь на 22 июня неизбежным.
А на самом деле создаётся такое отчётливое впечатление, что делал он это тогда (отправка директивы) неохотно. Против своей собственной воли.
Под нажимом сверху.
Тогда что же из этого следует?
Давайте уж тогда думать до конца и без оглядки на привычные гладко струганные объяснения.
Отсюда и выходит, что это не они уговаривали Сталина отдать приказ о боевой готовности войск.
Впечатление остаётся совсем другое…
Такое впечатление, что, наоборот, это Сталин толкал их на приведение в готовность войск приграничных округов. Чему они неявно для него, но сопротивлялись.
Во всяком случае, чудовищную по времени задержку с отправлением директивы в приграничные округа вполне логично можно объяснить именно этим обстоятельством.
Тем более, что, признаюсь, рассказал я вам всё ещё не всё.
Более того.
Далеко ещё и не самое важное в странностях этой самой загадочной ночи.
Поэтому, если вы думаете, что заголовок настоящей статьи имеет в виду ложь позднейших мемуаристов, то вы ошибаетесь.
Дело в том, что пока Жуков солгал только лишь своим читателям. То есть нам с вами.
То, как он солгал Сталину, я пока ещё и не затрагивал.
Пора, я думаю, рассказать и об этом.
Но зададимся сначала вопросом.
А лгал ли вообще когда-нибудь и кто-нибудь Сталину? И как он поступал с теми, кого он ловил на вранье?
Общеизвестно мнение, что Сталиным было тогда пронизано всё. И во всё он влезал до самых мельчайших мелочей. Поэтому, с одной стороны, все были скованы в своей инициативе и не могли даже шелохнуться без сталинского соизволения. А с другой, это подразумевало то, что солгать ему было невозможно. Поскольку он знал всё.