Тайна античных свитков
Шрифт:
— Пока.
— Да, пока. — Ее пальцы сжались в кулаки. — Но скоро нам самим придется задавать вопросы. Меня бесит, что мы сидим сложа руки и ждем, когда Джок сумеет припомнить что-то, что поможет положить конец этому кошмару. Долго так ждать мы не можем! От Бреннера ничего нет?
— Только то, что он побывал на курорте, где работал Джок. Парень три месяца служил продавцом в лыжном магазине, а потом просто исчез. Хозяин был обескуражен, он-то считал его надежным работником. Думал даже подать заявление об исчезновении человека.
— Но не подал? Тревор помотал головой:
— В
— А о Рейли — ничего?
— Пока ничего. Отрабатывает несколько версий, но приходится соблюдать осторожность, чтобы себя не выдать. Сейчас нам утечка совсем ни к чему. Слишком опасно.
Сейчас все было слишком опасно. Включая промедление. Господи, вот бы найти еще способ!
— А с Бартлетом ты когда в последний раз говорил?
— Вчера вечером. — Тревор улыбнулся. — Нацбез пока замок не штурмовал. Они заняли выжидательную позицию.
— Как и мы. — Джейн помолчала. — Надеюсь, ты не поставил на мой новый телефон какое-нибудь хитрое приспособление, чтобы я не звонила Еве и Джо?
— Не надо! Слишком рискованно. Ты сама это понимаешь.
Мог бы и не объяснять. Он, конечно, прав. Как бы ей ни хотелось поделиться с близкими людьми, но рисковать сейчас глупо.
— Ладно, не буду.
— Послушай, ты прямо сама не своя. Это действительно было твое решение, но мы все с тобой согласились. Ты была права: если бы мы стали давить на Джока, он бы опять замкнулся. Но если ты передумала — только скажи, я тут же с ним переговорю.
— То есть применишь силу?
— Если ты сочтешь это единственным эффективным способом. Он — наша единственная надежда и главный камень преткновения. Я не хочу, чтобы ты потом всю жизнь жалела, что проявила мягкотелость и подчинилась обстоятельствам.
— Я не проявлю мягкотелость. — Это была правда. Джейн себя хорошо знала и не сомневалась, что в нужный момент, если выхода не останется, примет верное решение, как бы оно ей ни претило. Но как же, господи, ей хотелось, чтобы нашелся выход! Она обернулась на Марио с Джоком. — Хорошо бы все-таки, чтобы Марио из него поскорей что-нибудь вытянул. Иначе придется принимать вынужденные меры. Вплоть до привлечения к операции Нацбеза, ЦРУ и любой другой службы, от которой может быть какой-то толк. А те-то уж не станут с ним церемониться. Мигом своего добьются, даже если он в результате угодит в психушку.
— Не спорю. Будем надеяться, что до этого не дойдет. — Тревор переменил тему: — Но у меня есть для тебя кое-какая любопытная информация. О Демониде.
Она повернулась: — Что?
— Я искал, чем заняться, и наткнулся в Интернете на упоминание о каком-то Демониде. Жившем, между прочим, во времена Циры.
— И все?
— Еще самая малость. — Он помолчал. — О нем заговорили, когда два года назад в Неаполе нашли судовой журнал его судна. Он хорошо сохранился и по решению властей должен был быть продан с аукциона в интересах местного музея. Шум был довольно большой. Коллекционеры занимали очередь.
— А можно его увидеть? Тревор покачал головой:
— Он пропал за две недели до аукциона.
— Похищен?
— Он
— Чертовщина!
— Главное — что он существовал, как и сам Демонид. Ну что, легче тебе стало?
— Да, легче. В этой неразберихе все, что основано на конкретных фактах, радует.
— Я буду продолжать поиски. Я просто подумал, что тебе будет приятно узнать что-то определенное. В последнее время у нас сплошные разочарования.
— Это мягко говоря. — Она улыбнулась. — Спасибо, Тревор.
— Не за что. Я не зря старался: ты впервые за много дней мне улыбнулась. — Он взял ее за руку. — Мне этого не хватало.
— Я немного на взводе.
— Да мы на взводе с первой минуты нашей встречи. Я даже не знаю, как мы сможем вместе куда-то ходить — в ресторан или на концерт, сидеть и смотреть телевизор — словом, делать то, что делают все нормальные люди.
Тревор был прав. Обоим нормальная человеческая жизнь была неведома. У них не было ни времени, ни возможности поговорить о чем бы то ни было, по-настоящему узнать друг друга. Все, что между ними было, — это одно влечение, балансирование между доверием и подозрительностью, лавирование на краю пропасти.
— А тебе этого хочется?
— Конечно! Мне хочется всего и сразу. И я хочу тебя узнать!
Джейн отвела взгляд:
— А не боишься разочароваться?
— Ты что-то от меня шарахаешься.
Он был прав. Было так здорово держать его за руку. Ей было необходимо утешение и ощущение надежности, которое от него исходило. Хотелось никогда не отпускать его от себя, но она не могла себе этого позволить. Она слишком дорожила своей независимостью — без нее она себя не мыслит.
— А чего ты ждал? Для меня это все внове. Я не думала… В моем подзаборном детстве отношения между мужчинами и женщинами всегда казались мне грязными и отталкивающими. Пожалуй, даже пугали. И мне страшно оттого, какие чувства ты во мне возбуждаешь. Ты не такой, как все, кого я знала, и я даже не уверена, что ты не исчезнешь, когда все это кончится.
— Не исчезну.
Она выдернула свою руку и выпрямилась:
— Тогда и станем думать о том, как ходить по ресторанам и вместе смотреть телевизор! — Она провернулась к двери. — Пойду-ка я нарисую вместе наших молодых людей. Любопытный получится контраст…
— Джейн!
— Хорошо, хорошо, я уклоняюсь от разговора. — Она посмотрела на него в упор. — Ты хочешь секса? Отлично. Мне нравится секс с тобой. Но мне нужно время, чтобы по-настоящему сблизиться. Если тебя это не устраивает — тем хуже для тебя.
Тревор прикусил губу:
— Меня это устраивает. — Он вдруг усмехнулся. — И я согласен на секс. — Он повернулся к дому. — Пойду пороюсь в Интернете, может, еще что про нашего Демонида выплывет.
— Похоже, сидят и бьют баклуши, — доложил Викман, когда Грозак снял трубку. — Никаких признаков активности. Может, взять нескольких ребят и пойти их пошевелить?
— Глупая затея! — возразил Грозак. — Удивляюсь, как тебе такое в голову пришло. Я же говорил, мне нужна эта женщина, а в ту же секунду, как ты к ним сунешься, они усилят ее охрану. И Рейли решит, что мы провалили дело.