Тайна апостола Иакова
Шрифт:
Согласно этому слуху, Карлос Сомоса поступил в клинику в тяжелом состоянии, вызванном, судя по всему, попыткой убийства, которая не увенчалась успехом лишь благодаря применению сильнодействующего противоядия. Доктору невероятно повезло, что противоядие удалось применить вовремя. Отсутствие Клары Айан немало способствовало восприятию сего слуха как весьма правдоподобного. Говорили также, что, вполне вероятно, София Эстейро тоже могла быть отравлена своей соседкой по квартире. А кем же еще?
Не проявляя внешне никакого интереса к гулу голосов, напоминавшему размеренный и в то же время шумный рокот волн, ударяющих о песчаные берега, гудение ветра в кроне
В этот раз многие из представителей политической власти пришли в сопровождении своих супруг. Женщин-политиков было три или четыре, и все они появились без мужей. В общем и целом, мир не слишком-то изменился.
Присутствие жен политиков было обусловлено, возможно, высоким священническим чином скончавшегося, но во многом еще и тем нездоровым интересом, который его известная склонность к противоположному полу вызывала у дам даже после его смерти. Ведь широко известна испанская традиция выигрывать битвы, подобные последнему сражению Сида. [52] Сыграла свою роль и бесспорная привлекательность самой фигуры покойного декана для женщин — привлекательность, которая в эти скорбные моменты значительно возрастала под воздействием тайных механизмов женской психологии. Добравшись почти до главного алтаря, комиссар и его спутница заняли крайние места на второй скамье слева, рядом с женой представителя центрального правительства, как раз за местами, предназначенными для высокопоставленных церковных сановников, не принимавших непосредственного участия в проведении церемонии.
52
Сид Кампеадор(настоящее имя Родриго Диас де Бивар, 1041–1099) — кастильский дворянин, военный и политический деятель, национальный герой Испании, герой испанского народного эпоса. Согласно легенде, перед последней битвой с маврами Сид был смертельно ранен отравленной стрелой и вскоре умер. Его жена облачила мертвое тело в доспехи и усадила на боевого коня. Вид воскресшего полководца, восседающего на коне, устрашил мавров, и они бежали. Таким образом, последнее сражение Сид выиграл после своей смерти.
Правую скамью занимали родственники покойного, то есть Адриан с родителями и две старые сеньоры деревенского вида, облаченные в траурные одежды и державшиеся молчаливо и достойно.
Андрес решил сесть рядом с супругой представителя правительства, желая таким образом оказать ей внимание и поддержку, поскольку тот факт, что резиденция последнего располагалась в Корунье, означал некоторую сегрегацию внутри политического сообщества, осевшего в основном в Сантьяго и принадлежавшего по большей части уже к другому, более молодому поколению. Так рассуждал комиссар. Однако он, такой предусмотрительный, забыл об одной важной детали: о прискорбном инциденте с вертолетом. И осознал он это слишком поздно, лишь в тот момент, когда после сухого приветствия жена мадридского представителя бросила Эулохии:
— Твой сын случайно не летает где-нибудь здесь на вертолете?
Эулохия не знала, что ответить. Она натянуто улыбнулась и вцепилась Андресу в руку так крепко, как только могла. Но несгибаемая супруга представителя центрального правительства продолжала гнуть свое:
— Я не говорю о том, чтобы
Эулохия Андраде сумела сдержать ухмылку и едкое словцо, уже вертевшееся у нее на языке.
В это мгновение к ним подошел полицейский агент и что-то прошептал на ухо комиссару. Тот тяжело вздохнул и сказал Эулохии:
— Я должен идти. Мы ее поймали.
— Кого? — спросила Эулохия.
— Убийцу. Я ухожу.
Он поцеловал ее в щеку и, наклонившись за ее спиной, шепотом сообщил новость представителю правительства. После чего вышел в сопровождении полицейского, ощущая на себе любопытные взгляды окружающих, задававших себе вопросы, на которые они находили самые разные ответы, не имеющие особого отношения к действительности. Он не обращал никакого внимания ни на эти взгляды, ни на реакцию его шефа по политической линии, отдавшего, как известно, строгий приказ о прекращении расследования.
Поспешно покинув зал, Салорио не смог наблюдать необычное и величественное зрелище, которое начинало в нем разворачиваться. Капитул в полном составе вышел из ризницы. Все каноники были облачены в торжественные одеяния, которые делали их похожими ни много ни мало на папский конклав. Цвета их одежд, смешиваясь с тонами саккосов присутствовавших на церемонии всех галисийских епископов, создавали особую цветовую гамму, колеблющуюся между пурпуром священнического облачения и фиолетовым цветом хоругви, которую в свое время дон Хуан Астурийский водрузил в заливе Лепанто и которая ныне, превратившись в эксвото, реяла в вышине центрального нефа.
— Что произошло? — спросила у Эулохии ее соседка по скамье.
— Схватили убийцу, потом тебе расскажу, — ответила та вне себя от радости, ибо теперь пальма первенства явно принадлежала ей.
Представитель правительства обернулся к ним и, поднеся указательный палец к губам, прошипел:
— Тсс! Тихо!
Начиналось торжественное богослужение.
Между тем Томе Каррейра, понимая, что безнадежно опаздывает, весь взмыленный, подбегал к собору. В дверях он столкнулся с комиссаром.
— А ты что, не останешься? — спросил профессор вместо приветствия.
— Нет, я должен идти. Мы ее схватили.
— Кого?
— Убийцу. Кстати, тебя можно поздравить. Тебя подозревали больше, чем главу департамента городского развития с его новым «мерседесом», — заметил комиссар, используя выражение, которое слышал от Эулохии.
Профессор медицины замер на месте, вспомнив о пропавшем у него кураре.
— Спасибо! — сказал он, немного придя в себя. — Он… или она… признался?
— Еще нет, но скоро это сделает.
— Я не могу узнать, кто это?
— Пока нет. И пожалуйста, никому ничего не говори. Ничего, понятно? Есть вещи, которые знаем только мы с тобой и еще пара-тройка людей.
— Не волнуйся, я прекрасно все понимаю. Но есть кое-что еще, чего пока не знаешь ты, но знаю я. Позже поговорим, — сказал в ответ Томе, прощаясь с комиссаром. — Спасибо тебе за твою доброжелательность и профессионализм.
Комиссар на какое-то время замер в нерешительности, но, увидев, что к ним приближается инспектор Арнойа, пожал Каррейре руку, кивнул в знак прощания и направился к ней. Инспекторша шла к нему со стороны комиссариата, расположенного всего в двухстах метрах от ворот фасада Платериас; ее зонт, как обычно, свешивался с воротника плаща на спину. Дождь на время прекратился.