Тайна асассинов

Воронель Александр Владимирович

Зная о своей близкой смерти король напоследок проявил редкое самообладание и уладил дела спокойно, как заканчивает или передает дела добросовестный работник перед уходом в отпуск. С его лица не сходила доброжелательная улыбка, долженствующая ободрить и утешить его подданых. Он несколько раз публично подтвердил свою приверженность делу мира с Израилем, чтобы исключить кривотолки после своей смерти.

Принц Абдалла поклялся, что выполнит волю покойного. Похоже, что ему понадобится для этого не меньше выдержки и мужества, чем понадобилось Хусейну.

Идея, что мир не «раскололся на два лагеря» и необязательно принадлежать к одному из них, чтобы прожить жизнь достойно, все еще нова на Ближнем Востоке.

Король Хусейн своей жизнью создал впечатляющий прецедент, который внушает надежду, но мы еще в самом начале пути.

В преддверии очередной войны

В грандиозном сценарии, который сто лет назад набросал Владимир Соловьев для XXI века, евреям и Израилю выпало играть пионерскую роль в тотальной войне с мировым Злом (Вл. Соловьев, «Три разговора», 1900 г.). Президент Буш (конечно, какой-нибудь из его советников), судя по его реторике, внимательно читал этого русского философа. Мы действительно приближаемся к тотальной войне, и, боюсь, нам не удастся уклониться от своей пионерской роли в этом деле. Но приблизиться — еще не значит неизбежно вступить в войну. Третья мировая война завтра не начнется.

Палестинский террор выступает по классической схеме уличного ограбления. В темном переулке к вам подходит мальчик и издевательски жалобным голосом канючит: «Дядя, мне холодно, отдай пальто.» Вы грубо ему отвечаете, и мальчик цепляет вас каким-нибудь проволочным крючком. Вы даете ему по уху, и тут из-за угла выходят трое с ножами и говорят: «Ты зачем обижаешь маленького?! А ну, отдай ему, что он просит!».

Арафат просит, ни много ни мало, отдать ему пол-Иерусалима вместе со Стеной Плача, право бесконтрольно ввозить оружие и вселить к нам миллионы людей со всего света, которых он назовет беженцами.

В противном случае… Что в противном случае?

Палестинский народ прийдет в отчаяние и станет мстить еврейским оккупантам, самоубийственно взрываясь то тут, то там. Собственно, его отчаяние даже предшествует этим требованиям, поскольку разница в образе жизни угнетенного палестинского народа и захватчиков-евреев бросается в глаза. Палестинцы как бы дошли до края: «Чем такая жизнь!..» Спросим себя: в чем тут дело?

Неужели благосостояние евреев происходит от захвата Стены Плача и поселений в Иудее и Самарии? А до этого захвата в 1967 г. палестинцы были счастливы и мы жили в мире и согласии?

Неужто нищета палестинцев связана с лишением их возможности ввозить оружие? И они приходят в отчаяние от невозможности пригласить на свою нищету родственников из богатых стран? А если они беспрепятственно ввезут оружие и увеличат плотность своего населения, они успокоятся?

Мысль о том, что палестинский народ угнетен именно своим собственным поджигательским руководством, не находит поддержки в широких кругах. Европа и Америка, потеряв счет убитых ими в Афганистане и в Африке, не устают, однако, давать нам уроки гуманизма. Мы, оказывается, должны повсеместно и неуклонно уважать права человека. И не мешать им улаживать их собственные дела с правами афганского, иракского, сомалийского, югославского и многих иных свободолюбивых народов.

Да и в самом израильском обществе, хотя и шокированном новым размахом арабского террора, дискуссии о возможности компромисса с террористами (и с собственной совестью) не утихают. Может ли полицейский немедленно стрелять, если он видит преступника? Или он должен предупредить его об опасности выстрелом в воздух? Пропускать ли машины с оружием, если на них написано «Скорая помощь»? Морально ли отказываться от резервной службы в армии? Может быть такой отказ означает преданность делу мира? Следует ли позволять антиизраильскую пропаганду арабам — членам Кнессета? Не следует ли различать террористов, которые

убивают женщин и детей и тех, кто покушается только на солдат?.. А что, если палестинцы правы? Может, отдать им все, что они хотят? Почему бы, в самом деле, нам не попробовать?

Дискуссиям нет конца. Израиль давно превратился в экспериментальную площадку, на которой практически опробуются все западные социальные идеи.

Арабский мир, наблюдая это противостояние из-за угла, наматывает на ус и решает, работает ли такая стратегия в борьбе с неверными. Для арабского (и, возможно, для всего мусульманского) мира это вопрос экзистенциальный.

Если можно вырвать у людей Западной цивилизации уступки, подрывающие самую основу их существования, всего лишь ценою жизни нескольких сотен оголтелых недорослей, стоит ли менять свои вековые привычки? То есть, стоит ли производить у себя реформы, угрожающие их авторитарным режимам, вводить европейское образование, плодящее диссидентов, позволять беспрепятственное распространение сведений, ослабляющих веру и подрывающих незыблемый до сих пор авторитет властей?

Здесь не место шуткам. Речь идет об образе жизни сотен миллионов людей, большинство из которых не привыкло к западной идее свободного выбора. Вернее привыкло, что их выбор только между жизнью и смертью.

Свободный выбор в арабских странах, впрочем, есть у их правительств, поскольку они не ограничены своими парламентами. Они свободны вести свои народы по пути медленного и необеспеченного прогресса, и один Бог знает, сколько еще препятствий встретится им на этом пути в будущем. Но они могут также склониться к покровительству (и попустительству) новым движениям, руководимым яркими, одаренными личностями вроде Бин Ладена. Есть сегодня в мусульманском мире эти народные герои, готовые победить или умереть, обещающие скорое торжество веры, новый порядок и всеобщее братство правоверных. Что с того, что во всех европейских странах библиотеки завалены книгами, из которых ясно, что никакой «новый порядок» не принесет счастья, и братству вовеки не бывать — кто там станет эти фолианты перелистывать! Всегда найдутся тьмы молодых сторонников у решительного человека с идеей. Даже и в «Аль Каэде» есть уже какие-то отморозки европейского происхождения.

Между тем, в Израиле каждый день раздается один или два взрыва, то в клубе, то в ресторане, или какой-нибудь очередной герой-мученик кидается с автоматом на толпу. Террористы стали разъезжать по территориям на машинах «Скорой помощи». Министр Рехавам Зееви («Ганди»), отказавшийся от охраны из принципа («У себя в стране мне не нужна защита!») убит на улице. Другому министру (Дани Наве) уже пообещали убить его детей. Пока я это писал, телевизор сообщил, что в Ариеле взорван отель. Ранено 15 христианских паломников, приехавших демонстрировать евреям свою солидарность…

Эта тактика, в общем, себя оправдывает. Люди стали меньше ездить в автобусах, реже ходить в рестораны. Коалиционное правительство («лебедь, рак и щука») явно топчется в замешательстве. Распределение голосов в Кнессете не соответствует сегодняшнему настроению общества. Стране сейчас не до выборов. Оппозиция для поднятия престижа резко преувеличивает меру своего влияния на избирателей. Появившиеся экономические трудности обостряют трудовые и социальные конфликты.

Одиночные ответные акции Израиля не могут помешать будущим мученикам ислама. Понемногу разрушаются и основы мирной жизни по обе стороны фронта. Люди звереют. Террориста, стрелявшего в праздничную толпу на свадьбе, забили пивными бутылками. После взрыва в тельавивской молодежной дискотеке уличная толпа бросилась на арабов, собравшихся молиться в мечети поблизости. Я, впрочем, не поручусь, что никто из молящихся там не выразил открыто своей радости по поводу гибели девочек в дискотеке…