Тайна башни (сборник)
Шрифт:
— Какой барин? — торопливо спросил комиссар.
— Да тот, который подарил мне башмаки. Я искал дешевого ночлега и вдруг встретил хорошо одетого господина, который осмотрел меня с ног до головы и обратил внимание на мою плохую обувь. Я к нему: может быть, говорю, вы подарите мне другую пару, а то на этих я далеко не уйду! Ну что много толковать, он снял свои хорошие башмаки и дал их мне! Он заставил меня тут же снять мои порванные башмаки и дать их ему; он их надел и пошел своей дорогой! Теперь, когда
Сыщик должен был признаться, что имел дело с чрезвычайно хитрым мошенником.
— А шелковые чулки он вам тоже подарил? — спросил он.
— Синьор, — сказал арестант взволнованным голосом, — я вам скажу все, что знаю о башмаках и их прежнем владельце. Что касается чулок, то — Боже мой — предположите, что я их где-нибудь нашел. Во время моих странствий я проходил мимо многих прачечных, где выбрасывается ветхое белье, ну, вот я и увидел где-нибудь эти чулки, — словом, точные сведения я затрудняюсь вам дать о них.
Быстрым движением Шерлок Холмс полез в боковой карман интересного бродяги.
— Откуда у вас эти папиросы? — спросил он, вынимая несколько штук с золочеными мундштуками.
— Я их получил, конечно, в подарок, от того же самого господина, который обменивался со мной башмаками.
— Рассказ нашего незнакомца не лишен вероятности, — сказал комиссар, — весьма возможно, что человек, покушавшийся на жизнь графини, хотел избавиться от вещей, могущих навлечь на него подозрение. Но, впрочем, это меня не касается, это уже дело следователя. Лучше всего, мистер Холмс, если вы с ним теперь и снесетесь.
— Чем могу служить? — спросил хозяин цирюльни господина высокого роста, который только что вошел в цирюльню.
— Бриться, — коротко ответил тот, — надеюсь, вы побреете меня не хуже, чем вчера вечером того бродягу, которому вы сбрили усы и бороду. У него, впрочем, кажется, были только красивые усы, — равнодушным тоном прибавил он.
Он заметил, как при этих словах цирюльник слегка содрогнулся и отвернулся от своего клиента, очевидно, чтобы скрыть свое волнение.
— Ошибаетесь, синьор, — спокойно сказал он в следующий же момент, — у него не было усов.
— Но густые, черные волосы, — продолжал допытываться Шерлок Холмс.
— Тоже нет. Вы как будто питаете особую симпатию к этому бедняку.
— Другие, очевидно, разделяют эту симпатию, так как стараются защищать его.
Цирюльник немного замешкался при намыливании и как будто обиделся.
Шерлок Холмс испытывал неприятное чувство: он сознавал, что находится весь во власти цирюльника, а что, если последний сообщник преступника?
Но он овладел собою.
Все же он вздохнул облегченно, когда вышел из цирюльни.
— Мое предчувствие меня не обмануло, —
— Хорошо, что вы пришли, — с этими словами встретил сыщика следователь, — должен признаться, что не могу разобраться в том человеке, которого вы арестовали. Я готов поверить, что вы ошиблись. Он действительно невинен, и мне придется выпустить его.
— Ради Бога, не делайте этого, господин следователь, — в ужасе воскликнул Шерлок Холмс, — я более чем уверен, что мы имеем дело именно с венецианским разбойником.
— Дайте мне доказательства, и я вам поверю, пока же ваши указания основаны только на предположениях.
— За мною дело не станет, — ответил Шерлок Холмс, — но расскажите мне, как ведет себя арестант?
— О, он очень весел, целый день поет, так что сторожа не нарадуются!
— Какие же он ноет песни? — спросил Шерлок Холмс.
— Да он, кажется, одну только и знает, но крайней мере, поет он только ее одну. Вам она, вероятно, тоже известна. Это прощание с Неаполем: addio, mia bella Napoli!
— Мне пришла идея, — после некоторого раздумья сказал Шерлок Холме, — необходимо последить за этим странным человеком в его камере. Не можете ли вы устроить так, чтобы мне отвели камеру, расположенную над камерой бродяги?
— Могу, но только вы соскучитесь, так как вам придется целый день просидеть на вашем наблюдательном посту
— Не беспокойтесь, я уже дежурил на более неприятных местах. Самое главное то, чтобы бродяга не подозревал о том, что за ним наблюдают. Затем мне нужно время, чтобы сделать отверстия в полу, через которые я буду смотреть в его камеру.
— Это можно устроить между десятью и одиннадцатью часами утра, в это время арестанты выходят на прогулку.
— Отлично, — воскликнул Шерлок Холмс, — дайте инспектору необходимое распоряжение, чтобы он впустил меня в нужное мне помещение.
На другое утро сыщик находился в камере, расположенной непосредственно над камерой бродяги.
Сыщик недвижно лежал, растянутый на полу; он не мог производить никакого шума, чтобы мнимый бродяга не заметил, что верхняя камера занята.
Сыщик имел возможность следить за каждым его движением. Арестант беспокойно ходил взад и вперед по своей камере; он казался далеко не таким веселым, каким считали его следователь и стражники. Шерлок Холмс явственно слышал, как он вздыхал и произносил какие-то непонятные слова.
— Нет сомнения, — подумал сыщик, — что нынешнее его положение сильно беспокоит его; возможно, что его близкие понятия не имеют, где он сейчас находится, а он не находит случая уведомить их об этом.
Внизу защелкал замок у двери камеры арестанта: вошел надзиратель.