Тайна бессолнечного мира
Шрифт:
— Ну… притяжение к данному телу уменьшается по мере удаления от него. Поэтому расположенным на достаточно солидном расстоянии спутникам, вроде лун Шанна, приходится бороться лишь со слабым тяготением. И центробежная сила вращения не должна быть большой. В действительности расстояние до спутника определяется его скоростью на орбите и силой первичного тяготения. Если тяготение слабое или скорость спутника велика, то орбита оказывается более удаленной. Я хотел сказать… ну, ты видишь связь между орбитой, скоростью и тяготением?
Джиджи негромко рассмеялся:
— Смутно, мне трудно уловить логику. Получается, что спутник
— Нет. Теоретически так оно и было бы, если бы спутник вращался по идеальной окружности и ничто не могло бы уменьшить или увеличить его скорость или даже сбросить с орбиты. Однако орбиты, как правило, не являются идеальной окружностью. Некоторые имеют форму вытянутого эллипса, в результате спутник иногда сильно удаляется от планеты и возвращается только через длительные промежутки времени. И пока он находится далеко, двигаясь медленно под слабым воздействием тяготения, иные факторы могут изменить его орбиту. К примеру, гравитационные поля других тел или даже далеких звезд.
Порой возникают и иные осложнения. Когда спутник оказывается рядом с планетой, верхние атмосферные слои способны существенно замедлить его скорость… Должен признаться, Джиджи, что я и сам никогда не верил в эту теорию до конца! Предположим, что планета движется очень быстро и не обязательно по прямой, а, например, по орбите вокруг какого-то другого небесного тела. Кроме того, возникает вопрос: почему, когда спутник, летающий по вытянутой эллиптической орбите, находится на дальнем ее конце, он ведет себя так, будто на него действуют силы, которые должны возникнуть только в момент его возвращения?
— Ты спрашиваешь у меня, друг Винз?
Винс рассмеялся:
— Я задаю вопросы, которые не осмеливался произнести вслух, когда учился. Теория утверждает, что спутник и планета перемещаются с равными постоянными составляющими прямолинейного движения. Однако я подозреваю, что правда заключается в следующем: на самом деле не существует понятия постоянной орбиты; ее параметры просто кажутся постоянными для обычных существ, продолжительность жизни которых ограниченна. В течение длительных промежутков времени даже мелкие происшествия могут изменить орбиту.
— Но дающий свет спутник, — заметил Джиджи, — находится на этой орбите уже очень давно.
— По сравнению с нашей продолжительностью жизни — да. Ну, а по космической шкале времени — нет. К тому же ленджийский артефакт может оказаться регулируемым устройством.
— Вот еще один вопрос, который меня занимает. Является ли спутник долго живущим или у него есть механизм саморегуляции? Вдруг ленджи периодически возвращаются, чтобы направлять его полет? Я не готов сидеть в пещере до самой смерти. И мне кажется, что нам не удастся вернуться на Шанн на этом корабле, даже если Акорра и Гондал сумеют разобраться в устройстве ленджийских артефактов. Меня греет надежда, что ленджи не исчезли, а Волами ими не забыта. — Джиджи помолчал. — И последний вопрос, если ты не возражаешь: из твоих слов я сделал вывод, что искусственное солнце вращается выше атмосферы Волами. А на каком оно находится расстоянии?
— Гм-м, хороший вопрос. Чтобы произвести расчеты, мне нужна дополнительная информация. Предположительно это расстояние составляет около двадцати пяти тысяч миль. — Землянин еще
— Не так уж далеко, — пробормотал Джиджи, — если мы сумеем построить корабль, который доставит нас за пределы атмосферы.
— Да, пожалуй, но боюсь, что температура может оказаться слишком высокой — если только она не регулируется с темной стороны. Что у тебя на уме? Что мы выиграем, добравшись туда?
— Я размышлял о легенде, которую ты цитировал: «Волами дремлет в ослепительном сиянии своего светильника. Но когда он погаснет, Волами вступит в сражение». Не требуется особенно развитого воображения, чтобы интерпретировать значение этих слов: когда светильник погаснет, его создатели вернутся, чтобы выяснить, что случилось.
— Конечно! — Винс почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо. Почему, черт возьми, он сам не догадался?
— И еще одно, — продолжал Джиджи. — Если Волами является шаром, спутник вращается вокруг планеты по орбите, которая не слишком отличается от окружности, а сама планета не вращается вокруг своей оси, значит, на Волами существуют две противоположные точки, практически постоянно остающиеся в темноте.
Винс вздохнул:
— Конечно, ты прав, они будут соответствовать полюсам нормальной планеты. Но спутник, запущенный для того, чтобы обогревать и освещать планету, может быть запрограммирован — если у него имеется какой-то двигатель — и периодически самостоятельно производить корректировку орбиты. И тогда появятся разные времена года. Но даже если тут и есть северный и южный «полюса», какой от них толк нам?
— Понятия не имею, друг Винз. Подобные вещи могут оказаться полезными — чтобы привлечь внимание ленджи, к примеру, если они еще существуют. Пока я здесь сижу, мне только и остается, что размышлять. И у меня появился новый вопрос.
— Какой?
— Мы так мало знаем о Волами. Почему бы не отправиться на разведку? Во всяком случае, мы могли бы подняться на вершину скалы, осмотреть окрестности и получше изучить пустыню. А вдруг мы найдем руины каких-нибудь сооружений, построенных ленджи, в которых окажется необходимая нам информация? Завтра, если мне удастся убедить вас, я возьму пару своих воинов и заберусь наверх.
Винс вскочил на ноги:
— Я совершенно с тобой согласен, Джиджи. И готов тебя поддержать. Если не случится ничего неожиданного, я отправлюсь с тобой!
Утреннее солнце Волами жарко грело спину Винса, хотя он и надел самодельную шляпу с широкими полями и самую легкую одежду, какую только удалось отыскать на корабле. Он преодолел последние двадцать футов, отделявших его от вершины, и встал у самого края рядом с Джиджи. Винс с беспокойством повел плечами — кто знает, насколько опасны горячие лучи местного солнца. Гондал и Акорра пока не нашли способа построить детектор радиации.
Два воина закончили подъем и остановились рядом с ними, с любопытством вглядываясь в голые пески. Винс рассматривал цепочку деревьев, идущую вдоль водораздела (или лощины), которая отсюда казалась меловым мазком на желтой доске. Линия горизонта была пуста, лишь дрожал от жары воздух. Ни единой тучки или облачка, только где-то далеко, на юго-востоке, нарушая девственную чистоту неба, свирепствовала песчаная буря.