Тайна Безмолвного Леса. Город Призраков
Шрифт:
– Ты не понимаешь.
Лирри встала и ушла в маленькую комнату, запершись изнутри на щеколду.
Гармен видел, что Лирри развивается очень быстро физически для обычного ребёнка. И сейчас она будто вступила в возраст раннего пубертата. «Интересно, это проявление вампиризма или генов дракона?»
«Может, при наличии полной семьи у неё отпали бы все сомнения в том, кем она является?»
Гармен, признаться, скучал по Квокхорис и никак не мог смириться с тем, что она ушла из его жизни
«Это надо просто переждать. Это всего лишь очередной пройденный этап в моей жизни».
В тот же миг он вновь подумал о своей дочери. Её воспитатели – мирологи, не стоит это забывать.
Мужчина постучался в комнату. Ответа не последовало, поэтому он вошёл внутрь. Лирри лежала на большой двухместной кровати на спине, сложив руки на груди, с закрытыми глазами.
– Э-э-эм, хочешь сходить в музей?
Реакция поступила незамедлительно. Лирри поднялась на локтях и с воодушевлением посмотрела на отца.
– Я не знаю, что это.
– Ну, музеи бывают разные: научные, исторические, краеведческие. Там можно увидеть много нового и даже частично заглянуть в прошлое.
– Я всё ещё не понимаю, что это, но звучит интересно. Пошли!
Гармен решил, что лучшим выбором будет что-то классическое, поэтому они направились прямиком в Третьяковскую галерею. Притом добирались они исключительно на метро, что также для Лирри было в новинку. Хотя девочка и не особенно оценила столпотворение людей и грохот поездов, но это тоже считается за опыт как-никак.
Они ходили по разным залам, двигаясь от эпохи к эпохе, от художника к художнику. Сперва их сопровождала экскурсовод, но затем она отошла по своим делам по истечении времени её оплаты труда и оставила Гармена с дочкой наедине с прекрасным. Народу не было, и они стояли в полной тишине.
У Лирри от восхищения перебивалось дыхание. Казалось бы, это всего лишь картины, которые кто-то нарисовал очень давно, но где-то внутри неё рождались смешанные чувства. Она смотрела на лица героев и словно переживала все их эмоции. «Надо же так ярко передать настроение. Чтобы зритель всё понял».
– А вот это Суриков, «Боярыня Морозова». Любимая картина моей дражайшей сестрицы, к слову.
– Мамы Лулу?
Гармен кивнул, и они замолчали.
– Почему… почему эти люди вокруг такие грустные?
– Это исторический момент. Эту женщину увозят на смерть за то, что она принадлежала к так называемой «старой вере». Её везут в Боровск, где её кинут в глубокую яму и заморят голодом.
«Вера – это должно быть что-то ужасное. Никогда не буду ни в кого верить».
Девочка окинула взглядом ещё пару работ знаменитого художника. Её выбор пал на ещё две картины: «Иллюминация Московского Кремля» и «Зима в Москве».
– Москва – это то место, где мы сейчас находимся?
Гармен утвердительно хмыкнул.
– Значит вот это всё
– Да, милая. Только для второго образа нужно всё-таки дождаться зимы.
– Я не знаю, что такое зима. Я вообще так мало знаю.
– Жизнь достаточно длинна, чтобы познакомиться со многими интересными явлениями. Пойдём в другой зал.
Здесь были работы «Васнецова», которые Лирри приглянулись несколько больше. Они были живые и красочные, хоть и изображали, как она потом узнала, нереальных героев.
– Вот это «Алёнушка».
– Она красивая. Но почему-то тоже грустная.
– А, ну ты пока не читала сказку, и не знаешь, какое горе её постигло.
– Какое?
– Вот научишься читать – узнаешь.
На долю секунды Лирри и вправду захотелось освоить этот навык. Хотя бы для того, чтобы узнать, что же случилось с Алёнушкой.
«Три царевны подземного царства» девочке тоже понравились.
«Вот это наряды. И все сияют».
Гармен взглянул на часы и почесал девочке плечо, привлекая её внимание.
– Думаю, сейчас самое время идти смотреть огни Кремля, как раз вечереет. Но мы всегда сможем вернуться сюда в другой раз.
После выхода из музея у Лирри возникло странное желание взять краски и кисти и самой порисовать вот так вот просто от души. «Это не должно быть очень сложно, но должно быть прекрасно». Стоя близ «Охотного ряда» и наблюдая за снующими по мерцающей фонариками улице у Кремлёвской стены, Лирри думала об этом и о многих других вещах. Архитектура вокруг впечатляла её, равно как и ритм города, в котором она резко оказалась, но чего-то не хватало. «Может быть я и вправду найду себя в искусстве?»
Она поделилась этими мыслями с Гарменом. Тот лишь усмехнулся и сказал:
– Сперва ты научишься читать, а всё остальное – потом.
Глава
V
Это было единственное солнечное первое сентября на памяти Лулу. Учащиеся ИШДОМС собрались во дворе на линейку в ожидании потрясающей и внушительной речи месье Лавуа. Он был одет по-парадному, пусть и его бабочка съехала на бок, а усы топорщились в разные стороны, как, впрочем, это было всегда. Призвав толпу угомониться, он начал торжественную часть с важного объявления в микрофон у трибуны:
– Д’гузья! По некото’гым техническим п’гичинам библиотека на пятом этаже зак’гыта. Но не в’гемя для паники! Вы всё так же сможете пользоваться учебной лите’гату’гой. Библиотека пе’геехала на т’гетий этаж в левое к’гыло. Был пе’гек’гыт так же и к’гуговой ко’гидо’г, ок’гужающий библиотеку с двух с половиной сто’гон для вашей безопасности. И вход туда ст’гого восп’гещён. Это касается всех! Отнеситесь к этому со всей се’гьёзностью и пониманием. За на’гушение этого п’гавила ученику г’гозит ст’гоги выгово’г с ве’гоятным последующим отст’ганением от учёбы.