Тайна цыганского табора
Шрифт:
– Я спущусь, – сказала Джордж, мгновенно сменив кислое выражение лица. – Скажи миссис Джонсон, что я немедленно иду в конюшню.
– Хорошо, передам, – ответил невозмутимый Уильям и убежал легкой рысцой, как надежный пони.
Джордж спустилась во двор с Тимми. Подумала – далеко ли успели уехать ребята. По крайней мере, их уже не было видно. Неужели они проведут хороший день с этой чертовкой Генри? Хм...
Между тем остальные прошли почти милю. Начиналась отличная прогулка. Целый день впереди – на Таинственной Пустоши!
СЛАВНЫЙ ДЕНЬ
– А название, по-моему, ничего – Таинственная Пустошь, – сказал Дик. – Смотрите, на сколько же миль она тянется? А можжевельника сколько!
– Но она совсем не выглядит таинственной, – заметила Генри с некоторым удивлением.
– И все же это такое тихое мрачное место, – сказала Энн. – Будто что-то здесь когда-то стряслось, а теперь оно выжидает, когда снова что-то произойдет.
– Тихое и мрачное? – Генри засмеялась. – Индейки такими бывают на фермах – тихие и мрачные, когда яйца высиживают. Это ночью здесь должно выглядеть все и страшно, и таинственно. Днем все кажется таким простым. Хорошее место для верховых прогулок – только и всего. Непонятно все-таки, почему его назвали Таинственной Пустошью.
– Надо посмотреть в каком-нибудь путеводителе про эту часть страны, – сказал Дик. – Я думаю, его так назвали из-за того, что здесь сотни лет тому назад произошло какое-нибудь странное событие. Тогда люди верили в ведьм и тому подобные вещи.
Они старались придерживаться тропы, но то и дело отклонялись от нее. Кругом росла трава, похожая на проволоку, зеленел вереск и цвел можжевельник в этот чудесный апрельский день.
Энн то и дело шмыгала носом, когда проезжали мимо кустов можжевельника. Дик посмотрел на нее.
– Тебе тот Шмыгалка, видно, понравился, – сказал он. – Простудилась?
Энн засмеялась.
– Нет, конечно. Просто жутко нравится запах цветов. Чем они пахнут? Ванилью? Кокосовым ядром? Такой теплый запах.
– Посмотрите-ка! Что это там двигается? – сказал Дик, осаживая коня. Они всмотрелись.
– Кибитки! – понял наконец Джулиан. – Ну конечно же! Они сегодня и отправлялись, помните? Трудновато им тут двигаться, дорог я что-то не вижу в этих краях.
– Интересно, куда это они направляются, – сказала Энн. – Что там, в той стороне?
– Так они до побережья дойдут, – сказал Джулиан, подумав. – А давайте к ним подъедем, посмотрим.
– Хорошая идея, – поддержал Дик.
Они повернули лошадей вправо и поскакали к далекому каравану. Чем ближе, тем красочнее выглядели кибитки. Их было всего четыре: две красные, одна голубая и одна желтая. Передвигались они очень медленно, тощие лошаденки с трудом тянули повозки по бездорожью.
– Они, кажется, все пегие, – заметил Дик. – Отчего это у большинства цыган лошади пегие?
Подъезжая к каравану, они услышали возгласы. Один мужчина указывал на них другому. Это был отец Шмыгалки.
– Смотрите-ка, это тот самый цыган, который разбудил нас прошлой ночью в конюшне, – сказал Джулиан. – Ну и видик у него! Почему он не подстрижется?
– Эй! Добрый день! – окликнул их Дик издали. Ответа не последовало. Цыгане, сидевшие на облучках кибиток, и те, что шли пешком, недовольно поглядывали на четырех всадников.
– Куда направляетесь? – спросила Генри. – К побережью?
– Вас это не касается, – ответил один из них – пожилой мужчина с кудрявыми седыми волосами.
– Вот так, братцы, – сказал Дик. – Наверно, они считают, что мы шпионим за ними. А как же они питаются в этих прериях? Магазинов тут нет. Наверно, все продукты возят с собой.
– А я сейчас спрошу, – сказала Генри, ничуть не смущаясь от недовольных взглядов цыган. Она направилась прямиком к отцу Шмыгалки.
– А как вы питаетесь, где воду берете? – спросила она.
– Еда у нас тут с собой. – Цыган кивнул головой на кибитку. – А насчет воды – мы знаем, где родники.
– И надолго вы свой табор устраиваете на пустоши? – Генри представилась кочевая жизнь цыган романтичной: такое приволье тут, кругом весенние цветы.
– Тебя это не касается! – крикнул старик с седыми кудрями. – Уезжайте! Оставьте нас в покое!
– Поехали, Генри, – сказал Джулиан, поворачивая коня. – Им не нравятся наши расспросы. Они думают, что это не из простого любопытства, а будто мы шпионим за ними. Может, им есть что скрывать, и наши расспросы им ни к чему. Где-то пару кур могли прихватить с фермы или утку с пруда. У них ведь все просто – из рук в рот.
Из кибиток начали выглядывать черноглазые детишки. Некоторые бегали среди взрослых. Но едва Генри приблизилась к ним, они удрали, как испуганные кролики.
– Совсем не хотят быть дружелюбными, – сказала она и присоединилась к остальным троим. – Странная жизнь у них: жилища на колесах, нигде подолгу не поселяются, вечно в пути. Поехали, Султан, отсюда.
Ее конь послушно последовал за остальными, стараясь не ступать копытами в кроличьи норы. Хорошо было здесь, на солнечном просторе, верхом на коне, без всяких забот! Генри была просто счастлива.
Остальные трое тоже наслаждались прекрасным днем, но не чувствовали себя столь же счастливыми, как Генри. Тревожила мысль о Джордж, да и по Тимми соскучились. Ему бы тут порезвиться с ними в такой славный денек.
Цыганские кибитки скрылись из виду. Джулиан старался запомнить путь, по которому они следовали; побаивался заблудиться. У него был компас, с которым он то и дело сверялся.
– Нам тут ночевать ни к чему, – сказал он. – Никто нас тут вовек не отыщет.
Примерно в половине первого они расположились позавтракать. Миссис Джонсон, надо сказать, превзошла себя: завтрак оказался великолепным. Бутерброды с сардинками и яйцами, помидоры и салат, ветчина и прочее! Большие куски вишневого пирога, громадные сочные груши...