Тайна декабриста. Сборник повестей
Шрифт:
— Да, это вполне в стиле Завалишина. Он бросил свое завещание в будущее, как мореплаватель бросает в бушующее море запечатанную бутылку с вестью о себе, надеясь, что она доплывет до мира живых. И она доплыла… А Николай Бестужев — какой искусник! Ведь это действительно был замечательный художник. Но что же вы молчали три дня, бессовестный!
— Прошу извинить, Зинаида Васильевна! Нужно было кое-что уточнить. Оказалось, что бериллы являются ценнейшим сырьем для атомной техники, для постройки космических кораблей. Позавчера из Читы вылетели на вертолете разведывать месторождение. Я ждал результатов.
— Нашли?
— Нашли. Ничего не тронуто, там такая глухомань…
— Потом Чернобровин полушутя сказал-
— А знаете, Зинаида Васильевна, пословицу “Нет худа без добра”. Не было бы этой истории и лежало бы сокровище под спудом еще, кто знает сколько лет. И не сидели бы мы с вами сейчас рядом…
— Нет уж, оставьте! Так знаете до всего можно договориться: если бы не пробили мне голову…
Перестала смеяться и, посерьезнев, сказала тихо:
— Какой вы все-таки молодец! И какая у вас интересная, сложная и благородная работа…
И подарила взглядом, который Чернобровин не променял бы на все бериллы и изумруды в мире.
Прошло две недели. Полковник Максимов после очередного доклада Чернобровина — теперь уже капитана — вспомнил о музейном деле и, хитро прищурившись, сказал:
— Эх, Вадим Николаевич, вот вам кажется, что вы знаете все об этом деле. А ведь не все…
— Например, товарищ полковник?
— Каким образом дверь за Сухоруковым оказалась снова опечатанной?
— Верно, товарищ полковник. Сознаюсь, так и осталась для меня эта деталь загадочной. Факиры в Крутоярске не водятся, а помощника у Сухорослова не было. А вам известно, каким образом?
— Известно.
— Окажите, Ефим Антонович.
— Скажу. Только чур: разгадку за разгадку. Вы мне тоже на один вопрос ответите.
— Согласен.
— Ее запечатал снова… Кирюхин. Он мне сам признался. Увидел, что шпагат болтается, и ужаснулся. Как же: дважды в одну ночь проштрафился. Проглядел, как в музей залезли, — раз, и допустил, что печать сорванной оказалась, — два. Больше всего ответственности за последнее боялся — печать, да еще милицейская. Приладил снова веревочку да еще большим пальцем прижал. А вы упустили эту деталь. А то бы новый великолепный отпечаток имели — с кирюхинского большого пальца. То-то было бы хлопот: ведь Кирюхин ни в каких картотеках не значится…
И еще интересная новость: Наставник сознался, что знает секрет завещания. Долго упирался, путал, потом видит — дело дрянь, сдался. Нашли они, действительно, там ключ к этому документу. Когда Наставник от Сухорослова узнал о содержимом папки, то приказал всю папку унести, чтобы ни одна душа не догадалась, что он именно портрет ищет. И вот предлагает самоуверенно, нагловато этак: “Могу открыть секрет. Не даром, конечно, а в обмен на смягчение моей участи. Сами не трудитесь искать, все равно не найдете!”. Бизнесмен! Можете себе представить, какую физиономию он скорчил, когда генерал ответил ему: “Не надобно! Опоздали!”.
Максимов ухмыльнулся, представив, вероятно, физиономию Наставника. После паузы спросил:
— А теперь вы, товарищ капитан, раскройте мне один секрет. Куда это вы все с цветами путешествуете? Подчеркиваю — вопрос неофициальный.
— Никакого секрета, Ефим Антонович. Ковальчук навещаю.
— Она еще в больнице?
— Завтра выписывается.
— Но дело-то кончено? Что же вы ее допросами донимаете? — Максимов сделал удивленное лицо, но в морщинках у рта дрожал смех.
— Мы с ней теперь на другие темы беседуем.
— Поди, все о декабристах?
— И о декабристах тоже, Ефим Антонович…
— Ну, как говорится, дай бог.
— Спасибо! — поблагодарил Чернобровин, перед которым неотступно, не тускнея, теплился ласковый взгляд больших серых глаз.
ТУГОУХИЙ ИГРОК
ИЗ ШАХРАЗАДЫ XX ВЕКА
Рыдайте, корабли Фарсиса, ибо он разрушен, нет домов и некому входить в домы.
Книга пророка Исайи
Однако ж, тут велась
изрядная игра.
И.А.Крылов
1. Курица в супе
Вы никогда не бывали в городе Лас-Азартасе, штат Флорида? Замечательный, удивительный город! Город единственный в своем роде! Так вот, человеку, у которого имеется свободное время и достаточное количество долларов, можно настоятельно рекомендовать поехать куда угодно, но ни в коем случае не в Лас-Азартас, так как тут имеется столько способов совершенно легально обобрать вас до нитки, сколько существует на свете азартных игр.
Лас-Азартас — городок небольшой. Если смотреть на него сверху, то он напоминает шахматную доску: с севера на юг идут нумерованные стрит (четные), с востока на запад нумерованные авеню (нечетные). А если пройтись по улицам, то вас поразит множество ресторанов, баров, кабаре, дансингов и прочих злачных заведений.
Этакий “развеселый” городок, в котором на каждом шагу казино и игорные дома. Едва спустятся на город сумерки, как всей неоновой палитрой вспыхивают их завлекательные названия: “Приют удачи”, “Лови момент”, “Золотое дно”. Есть, конечно, непременное “Эльдорадо”.
В замечательном городе Лас-Азартасе нет никакой промышленности, если не считать производства мороженого и прохладительных напитков. В этих предприятиях, а также в торговле, в отелях прачечных и салонах для чистки обуви занято все взрослое трудовое население.
Религией Лас-Азартаса, его индустрией и основным бизнесом является игра.
Город находится в окружении модных курортов, и в игроках недостатка нет — они летят на ослепительные рекламы игорных домов, как бабочки, чтобы, опалив свои крылышки, уступить место другим. Делается это таи ловко и быстро, что сам пострадавший иногда не успевает сообразить: что же, собственно, с ним произошло…
Здесь играют и в карты — в американский покер, французские баккара и “30–40”, в немецкий скат, в польский банчок, в интернациональную “железку”, в штосе, макао и фараон, но наиболее притягательной является рулетка, разрешенная властями штата. Она — настоящий магнит для богатых бездельников, ради которых здесь воздвигнуты многоэтажные роскошные капища из алюминия, керамики и стеклопластиков с шикарными ресторанами, где счастливчик может “спрыснуть удачу”, а неудачник “залить горе” (если, конечно, у него что-нибудь осталось в карманах).