Тайна дела No 963
Шрифт:
Как бы там ни было, но Федор порвал с Крюковым вскоре после Игр, работал теперь с молодым тренером-киевлянином, хотя жить остался в Москве. А сам Крюков вовсе исчез со спортивного горизонта, даже спросить было не у кого, куда он поделся: его покровитель, Гаврюшкин, после Сеула сменил профессию и тихо убрался в какую-то дальнюю страну не то торговым представителем, не то сотрудником консульства, и следы его затерялись...
– Нос воротишь, Романько, не узнал?
– нахраписто навалился Крюков.
Он щеголял в новеньком темно-синем комбинезоне, в кои обычно в Шереметьево облачены "технари",
– Отчего же, Крюк, теперь разглядел. Тебя сразу и не признаешь. Никак в техперсонал подался? Но у тебя-то, если мне память не изменяет, физкультурное образование?
– Угадал... Нет, к самолетам я касательства не имею. Мойщик я...
– Чего, чего?
– Ну, бригада у нас - между прочим, два кандидата наук и я, заслуженный тренер СССР. Окна моем в общественных зданиях. Нынче вот подрядились Шереметьево освежить.
– И что - это выгодно?
– Мне нужно было как-то совладать со своими чувствами.
– Ну, здесь, к примеру, за две недели, по пятерке получим...
– Не понял - по какой пятерке?
– Эх, Романько, романтик ты хреновый, если не слыхивал, что такое "пятерка". По пять кусков! Надеюсь, уразумел?
– Теперь - да. Неплохо ты устроился, Крюк...
– Я решил идти напролом.
– Выходит правду люди говорили, что и ты руку к Бенсону приложил... А?
– Не пойманный - не вор, Романько. А если хочешь уж добраться до правды, скажу: да, Крюков ушел, а сколько таких, как я, осталось на своих местах. И не добраться тебе до них - руки коротки, Романько. На твоем месте я бы поостерегался... Неровен час... Камень с балкона или автомобиль какой встречный... Бывай, писатель!
– Вадим Крюков руку мне не подал, сам догадался, что не отвечу на его жест, и потому предпочел ретироваться без церемоний.
Но боль от этой встречи, что подобно струе воды всколыхнула, подняла со дна сердца, куда мы стараемся заглядывать пореже, боль утрат, грустные воспоминания, не исчезла. Я подумал, что уж не услышу голоса и никогда не увижусь с Майклом Дивером - он погиб в той печально известной катастрофе американского авиалайнера над Лондоном, когда бомба взорвалась в багажном отсеке, и из почти 300 человек, летевших в США, чудом зацепился за жизнь один. Увы, не Майкл...
Я подумал еще и о том, что война, развернувшаяся в Колумбии между наркомафией и правительством, - дело рук и Дивера, ведь именно его многолетние расследования помогли проникнуть в святая святых Медельинского картеля, протянувшего свои чудовищные щупальца по всему миру. Потому-то с таким рвением пытался Питер Скарлборо через меня выйти на Майкла.
Я посмотрел вслед Вадиму Крюкову, точно он мог ответить на волновавшие меня вопросы. Но он уже исчез, как утренний туман, бесследно растворившийся под первыми лучами солнца.
С Алексом Разумовским мы встретились на Играх Доброй воли в Сиэтле в 90-м году.
Это было так.
Как было и договорено, американцы принимали советских гостей бесплатно, и в этом дружеском и немыслимом еще два года назад жесте был тоже результат
По узенькому проходу между двумя шеренгами людей прошли в зал, где, заметно волнуясь и смущаясь, пристально вглядывались в каждого из нас будущие хозяева. Я поднял над головой кусок картона, где синим фломастером был выписан мой "пароль" - СД 678, и едва прозвучало мое имя "Олег Романько", как от шеренги отделился... Алекс Разумовский.
– Олег! Добро пожаловать!
– Алекс...
На глазах у недоумевающей публики мы обнялись и крепко прижались друг к другу.
Уже в машине он объяснил, как случилась эта счастливая встреча...
– Я поселился в Сиэтле год назад, почти год, так точнее... Нет, не то чтобы я боялся мести со стороны дружков Флавио Котти... просто я отрезал ту жизнь от будущего раз и навсегда. Я понял, что времени у меня осталось для спорта не так уж много, чтоб убивать его на таких подонков, как наш общий знакомый...
– Кстати, что с ним?
– не удержался я от вопроса.
– Питер Скарлборо осужден на пожизненное заключение, хотя и предпринимались усилия вывести его из игры - этот подонок спас жизнь, выдав сообщников. На него дважды покушались, но полиции все же удалось уберечь его от расправы. Теперь он конает в отдельной камере в Синг-Синг.
– Не их ли рук дело гибель Майкла Дивера?
– Майкл погиб?
– теперь пришел черед растеряться Алексу.
– Да, в авиакатастрофе под Лондоном...
– Наверняка, без них не обошлось...
– Ладно, Алекс, расскажи о себе. Что делаешь, как живешь?
– Сиэтл - типично... не американский город. Да, да, увидишь согласишься. Чистый, уютный, я бы сказал, какой-то домашний, хотя это бурно растущий промышленный центр. Отличный город для жизни и для спорта, у нас здесь еще чистый воздух и вода, великолепные горы. Для спорта раздолье. А что еще нужно человеку, чей возраст подкатил к полусотни, когда следует подводить итоги и философствовать?
– Ну, уж не поверю, чтобы Алекс Разумовский превратился в эдакого сибарита, проводящего лучшее время в кресле!
– И правильно сделаешь!
– рассмеялся Алекс.
– Один?
– Нет, у меня есть подружка. Пожалуй, с точки зрения пуританской морали - а здесь скажу тебе, она процветает - молода, ей двадцать два. Но нас сблизил спорт, и мы поняли, что какое-то время нам будет хорошо вдвоем на этом свете... Впрочем, ты познакомишься с ней.
– Рад за тебя, Алекс. Когда мужчина остается один-одинешенек, он быстро теряет вкус к жизни.