Тайна, деньги, два осла
Шрифт:
И, между прочим, научились, все выстрелы не выходили за пределы восьмого круга.
Рассовав по карманам припасы и оружие, девушка посмотрела вверх, отыскивая в прорехе крон путеводную гору.
Ага, вот она. Ну что же, в путь!
Вика несколько раз глубоко вздохнула, успокаивая рвущееся из груди сердце, и, не оглядываясь на связанное тело своего тюремщика, уверенно зашагала в выбранном направлении.
И не заметила яростно прищуренных глаз очнувшегося немца, следивших за ней до тех пор, пока силуэт девушки не скрылся за деревьями.
Глава 27
Образовавшийся миллионы лет назад ориентир почти сразу спрятался за злокозненно сомкнувшимися древесными кронами, но топографическим идиотизмом Вика не страдала и направление обычно держала хорошо. Прочно так, ухватисто, за самый корешок верткого хвоста, чтобы суетящееся и отчаянно пытавшееся освободиться направление не смогло вырваться и сбежать.
Правда, до сих пор ее походы в лес и горы осуществлялись в компании друзей или семьи, да и лес, и горы цивилизованной Европы были тоже очень цивилизованными. Конечно, и там случалось всякое, бывали и случаи гибели туристов, не говоря уже о членовредительстве, но чаще всего – из-за неосторожности и человеческого разгильдяйства.
А здесь, в этом конкретном лесу, цивилизацией и не пахло. Пахло цветами, разогретой на солнце сосновой смолой, хвоей, а еще…
Похоже, фон Клотц не врал – в окрестностях его заимки действительно водилось много зверья, причем хищного зверья.
И именно их мускусный запах вкрадчиво щекотал ноздри девушки в некоторых местах.
Поначалу Вика шарахалась от таких мест, сжимая в потном кулачке пистолет и испуганно оглядываясь вокруг. Она сторожевым сусликом всматривалась в столпившиеся стволы деревьев, боясь увидеть там серую волчью спину.
Или коричневую медвежью…
Но во время очередного, особенно внушительного шараханья обнаружилось, что она сбилась с пути. Как, откуда пришло ощущение ошибки, Вика не поняла. Просто кто-то невидимый прошептал неслышно:
«Ты не туда идешь. Поверни на тридцать градусов вправо и иди прямо. И прекрати шарахаться от каждого куста, тебя никто не тронет!»
Девушка вздрогнула и озадаченно прислушалась.
Тишина. Лесная, с щебетом и поскрипыванием деревьев, но… тишина. Никого из способных произносить связные звуки вокруг явно не было.
Тогда кто только что говорил с ней?
– Эй! – крикнула Вика. – Кто здесь? Выходи!
«Прекрати орать! Твой приятель и так видел, куда ты пошла, так ты еще воплями ему уточни направление погони».
– Какой еще приятель? – автоматически произнесла девушка, а потом истерически расхохоталась.
До слез, до всхлипывания, до икоты. Почти до изнеможения, а вот это было уже ни к чему.
Она ведь ушла не так уж далеко от связанного фон Клотца, не больше километра. А до горы было километров пять, и то навскидку, ориентировочно. Вполне могло оказаться и все семь. Если не десять…
Вика трясущимися руками достала из кармана литровую пластиковую бутылку с водой и жадно припала к горлышку.
Ну да, да, воду надо экономить, неизвестно, когда удастся выйти к людям или найти какой-нибудь лесной ручеек. Причем не факт, что вода в ручейке будет чистой, а тратить время на сидение в кустах в позе орла не хотелось бы.
К тому же ослепительно белая на фоне листвы попа станет прекрасным ориентиром для погони.
И для комарья, между прочим, так что придется драгоценный репеллент, конфискованный у того же фон Клотца (а у кого ж еще?), тратить еще и на дополнительную поверхность.
Так что хватит воду выхлебывать, пару глотков надо делать – па-ру!
– Ага, – мрачно пробурчала девушка, оторвавшись наконец от пластикового горлышка, – пару! А парой истерику не запьешь и грань сумасшествия не отодвинешь. Я и так уже стала с собственным внутренним голосом диалоги вести, еще чуть-чуть – и добро пожаловать, шизофрения! Ну вот, опять разболталась. Сейчас внутренний голос влезть со своими советами должен.
Вика невольно прислушалась – нет, ничего. Или никого?
– А вы говорите… – продолжила она ворчать – звук собственного голоса как-то отвлекал, успокаивал. – Да разве парой глотков воды зальешь зародыш шизофрении? Фиг вам! Изба такая национальная у индейцев. Нет, пакостный зародыш в паре глотков не утонет, его хорошенько залить надо. Да и нести теперь бутылку полегче будет. И поудобнее, а то торчит шишаком на ноге, по голени стучит. А вот указание этого самого зародыша, пожалуй, нужно выполнить, я действительно сбилась с пути. Так, что он там сказал? Тридцать градусов правее? Ок, сделано.
И Вика повернула направо. И больше не принюхивалась и не прислушивалась, избрав новую тактику – непрерывный бубнеж. Она читала стихи, вполголоса напевала бодрые песенки, фантазировала на тему «Что Славка и Винс сделают с душкой Фрицци», жаловалась маме, как ей было плохо и страшно…
Может, со стороны это и выглядело, мягко говоря, странно, но кому тут смотреть со стороны? Птицам? Зайцам? Или еще какому зверью?
Так для зверья любой человек странным кажется, зато болтовня помогала Вике отвлечься от мыслей об этом самом зверье и полностью сосредоточиться на дороге.
Которая, между прочим, меньше всего походила на дорогу в привычном понимании этого слова. Помнится, в мультике про волшебника Изумрудного города пелось про непростую и трудную дорогу. Так она, дорога, там хотя бы БЫЛА! Широкая такая, приметная, желтым кирпичом выложенная.
А у Вики – сплошной лес. Причем неухоженный лес, дикий, трудолюбивыми руками лесника не очищенный. Ветки, деревья поваленные с вывернутыми корнями, заросли колючего кустарника, паутина гигантская, в конце концов!
Да и ям хватает, и дырок в земле, явно чьих-то нор, и окопов, кабанами нарытых.
И холмики, да что там – холмы кабанячьих катышков, на которые вовсе не хотелось бы упасть.
Поэтому продвижение вперед было не таким уж скорым. Вика шла уже три часа (хронометр тоже фон Клотца, разумеется), а конца пути в виде горного склона все еще не наблюдалось. Земля под ногами была ровной.
Относительно, конечно, ямы и овраги никуда не делись.
Но до захода солнца было еще далеко, да и фон Клотца пока вряд ли хватились, Васятка с Прохором ведь знают, зачем их босс потащил пленницу в лес. Вот и думают, что счастливчик сейчас вдумчиво и трудолюбиво осваивает «Камасутру». И беспокоить его не надо – себе дороже.