Тайна древнего саркофага
Шрифт:
– Я боюсь показаться невежливой, – осторожно начала Полина Тихоновна и более решительно продолжила:
– А вы уверены в том, что у него нет никакого психического заболевания? Он немного странный... Так сосредоточен на саркофаге, будь он неладен!
– Но разве владельцев моторов не проверяют на психические расстройства? – с надеждой спросила Брунгильда. – Если 6 он был безумен, ему бы не разрешили водить мотор.
Сидящие за столом на минуту задумались. Неизъяснимое блаженство теплой белой ночи напомнило о себе вновь: загадочный тихий полумрак, в котором, казалось, прятались еще не осуществленные желания и надежды, обступал веранду. Величественное явление природы, неизменное и несуетное, неподвластное человеческим страстям, – белая ночь!
– Ангел пролетел, – прошептала Мура.
– Я слишком долго обременяю вас своим присутствием, – ассистент профессора Муромцева встал, – забыл обо всех приличиях. Позвольте откланяться.
– Простите, милый Ипполит, что испортили ваш праздник, – чуть виновато улыбнулась Елизавета Викентьевна, – но мы правда очень рады за вас. И спасибо за вашу помощь. Вы поддержали нас в трудную минуту.
Как ему хотелось, чтобы эти слова сказала старшая дочь хозяйки! Он расценил бы их как самый большой подарок! Но Брунгильда, вежливо улыбнувшись, перевела рассеянный взгляд на доктора. Да, он, Прынцаев, тоже испытывал жалость к этому спокойному и рассудительному человеку, но все-таки и у доктора есть недостатки: он совсем не понимает значения физической культуры! Не занимается спортом! Даже плаванием! Ни разу не окунулся в море, находясь рядом с ним уже несколько дней!
Мура заметила некоторую растерянность Прынцаева, его опасливые взгляды, с надеждой обращенные к Брунгильде, и искренне сочувствующие – к Климу Кирилловичу, ей вдруг захотелось сделать что-нибудь приятное безобидному и славному, в общем-то, человеку.
– Мама, можно я провожу господина Прынцаева до калитки? – спросила она.
– Да, ангел мой, проводи.
– Да и нам пора почивать, – решила тетушка Полина, – засиделись Мы ведь еще даже не осмотрели толком наш флигелек, – я только к Климушке в комнату заходила за бромом, – не пропало ли и у нас чего-нибудь?
Они покинули дом одновременно. Мура пошла рядом с Прынцаевым, ведущим свой чемпионский велосипед к калитке. Тетушка Полина проводила их до поворота к флигелю. Доктор чуть задержался на крыльце, дожидаясь возвращения Муры Она это знала и вскоре вернулась от калитки: в окружении зелени, яркие краски которой волшебным светом приглушила белая ночь, силуэт девушки казался мягким и чуть-чуть размытым.
– Мария Николаевна, я не успел вам сообщить, что выполнил ваше поручение.
– Я знаю, – ответила без всякого интереса Мура, – то есть не сомневаюсь.
Она приостановилась на ступеньке крыльца и выжидательно уставилась на доктора. Она смотрела так, как будто была уверена, что он ее обманывает.
– Впрочем, я сама уже догадалась о смысле цифр.
– В самом деле? И что же они означают?
– Так, обычные студенческие упражнения – по математике или механике.
– Наверное, листок вам дал Петя Родосский, – улыбнулся доктор. – На него похоже. Чем бы еще он мог обратить на себя внимание красивой девушки?
Получился неловкий комплимент с каким-то скрытым неопределенным значением, и Мура почувствовала, что комплимент у Клима Кирилловича вырвался не умышленно, а случайно. Не сказочная ли белая ночь с ее смутными обещаниями тому виной? Что-то, казалось, помимо воли рождалось в его душе – непонятное и для него самого.
– Спокойной ночи, Мария Николаевна, – сказал он как можно суше, чтобы сгладить неловкость от предыдущей фразы.
– Спокойной ночи, Клим Кириллович, – так же сухо ответила девушка и медленно вошла в дом.
Легко сказать – спокойной ночи Какой тут покой! Когда голова идет кругом! И когда произошли сегодня такие важные события. Самые главные из них – два признания в любви. Или – почти признания.
Мура лежала в постели, прикрыв глаза, и восстанавливала в памяти оба мгновения. Первое – когда скользящим шепотом над язычком горящей свечи, отразившейся в черных глазах прекрасного Рене, были произнесены слова: «Вы – необыкновенная девушка, Мари». Невероятно Рядом с ним находилась прелестная Зинаида Львовна, тут же блистала грацией и изяществом Брунгильда, а он, граф Сантамери, говорит такие слова ей.
«Хорошо было бы сейчас рассмотреть себя в зеркало – может быть, действительно во мне появилось что-то необычное, привлекающее мужчин», – думала Мура, но осуществить свое намерение не могла, потому что у зеркала сидела Брунгильда и, расчесывая свои великолепные золотисто-русые волосы, ниспадающие почти до пола, размышляла вслух о странной выходке графа Сантамери. Она считала, что основой его гнева послужила ревность.
– Неужели он испытывает какие-то чувства к Зизи? – спрашивала она сестру и, не дождавшись ответа, продолжила:
– Мне кажется, саркофаг лишь повод для дуэли, на самом деле ему не понравилось, как она смотрела на доктора Коровкина. У нее хищный взгляд собственницы, она как будто собралась спикировать на Клима Кирилловича, как гарпия. Она какая-то изломанная. А тебе нравятся ее струящиеся платья?
– Брунгильда обратилась к сестре, но снова не дождалась ответа:
– И все-таки я не думаю, что он всерьез увлечен Зизи. Она совершенно не правильно держится, она часто прижимает подбородок к шее, у нее скоро появится зоб и морщины, у нее грудь – ты заметила? – вогнута внутрь! А когда ребра опускаются на бедра, то начинает торчать живот. Нет, пока дефекты не слишком заметны, но со временем проявятся. Нет, вряд ли граф увлечен Зизи, но тогда кого же он приревновал к доктору Коровкину? Не саркофаг же. – Брунгильда подводила Муру к реплике, которую хотела бы услышать, но сестра безмолвствовала.
Мария Николаевна вспоминала второй прекрасный момент – разговор на крыльце с доктором, который тоже, кажется, как-то по-иному, с новым смыслом, относился к ней. Это было тем более странно, что Мура никогда не рассматривала его как человека, который может быть в числе женихов или романтических объектов: он ей казался почти братом, или дядей – ну, в общем, почти своим, домашним человеком, членом семьи. А вот и Брунгильда говорит, что Зизи заинтересовалась их Климом Кирилловичем как мужчиной.
Девичьи мечтания совсем отвлекли Муру от событий минувшего дня – их было много, приятных и неприятных, но сейчас они представлялись ей незначительными и бессмысленными. Она устала, сон подкрался незаметно. Последняя ее мысль была о пропавшем Пузике... И она уснула.
Но и доктор Коровкин тоже не смог пойти спать сразу. Белая ночь на него действовала или все сегодняшние невероятные события – он решить не мог. Но счел, что ему следует немного прогуляться по территории участка, побыть в уединении. Или найти Пузика для Муры? Доктор почти счастливо, несмотря на все проблемы, засмеялся. Он довольно долго ходил по дорожкам – осмотрел профессорские экспериментальные нарциссы и другие клумбы и грядки, проверил замок на двери ледника – спасибо, тетушка Полина взяла на себя труд закрыть погреб. Прошел между хозяйственными постройками в дальнем углу участка – они походили на живых существ, утомившихся после тяжелого дня и изнуряющей духоты.