Тайна генерала Багратиона
Шрифт:
От крайностей такого поведения с послом переводчика спасало высокое положение его отца при дворе да общее, племенное тюркское происхождение. Влиять на Хуссейн-хана он мог. Однако приходилось предварительно обдумывать каждое слово, сочинять композиции из аргументов и доказательств собственной правоты, прибегать к цветистому, почти поэтическому красноречию.
Впрочем, с французами тоже было непросто. Их язык Игарри выучил блестяще, поскольку в медресе преподавал выходец из города Марселя Жан-Жак Дюран. К сожалению, тот покинул родину давно и, конечно, не знал специфических дипломатических терминов, но с этими трудностями молодой
Перед отъездом в далекую страну Хуссейн-хан, его секретарь и переводчик удостоились аудиенции у правителя государства.
Фетх-Али-шах железным характером своего предшественника не обладал. Наоборот, имел нрав мягкий и переменчивый. Будучи тюрком по рождению, он писал стихи на фарси, по памяти цитировал творения великих персидских поэтов прошлого — Фирдоуси, Саади и Омара Хайяма, обожал торжественные церемонии во дворце и военные парады на площади. У него имелась самая длинная в Персии борода — около двадцати сантиметров, — кроме того, 150 сыновей и 20 дочерей от четырех жен и тридцати восьми наложниц, а также огромное желание вернуть некогда непобедимой империи, управляемой династией Сефевидов (1501–1722), прежнее влияние и мощь.
Но, по-видимому, что-то изменилось в людях, населяющих персидские земли от Каспийского моря до Индийского океана, от горных хребтов Кавказа на севере до пустынь Кевир и Лут, пески которых на юго-западе доходили до обрывистых скал Арабистана и Фарсистана.
Вроде бы трусами его воины не стали, однако былую ярость, бесспорно, утратили. Если с османами, давними соперниками персов, им еще удавалось успешно воевать и потом как-то договариваться о разделе добычи, то русские, громившие многотысячные толпы кочевников, именуемые армией шаха, ни на какие компромиссы с мусульманами не шли. Они уже знали про коварство и злобу последователей пророка Мухаммада и соглашение о «вечном мире» с ними подписывать абсолютно не желали.
Шах лично наблюдал паническое бегство своего бородатого воинства после атаки русских под Ереваном летом 1804 года. Тогда он понял, что ему необходим европейский союзник. На время требовалось позабыть о ненависти к неверным, которую возводит в ранг добродетели священная книга Коран. Лишь бы кяфиры согласились вооружить и — самое главное — обучить правоверных тактике современного боя. О том, способны ли его поголовно неграмотные и диковатые подданные воспринять эти знания, он не задумывался.
Официальная аудиенция продолжалась около пятнадцати минут. Фетх-Али-шах в парчовом кафтане и кисейной чалме восседал на диване, скрестив ноги по-турецки. Знаменитая борода его покоилась на груди и шевелилась, как живое существо, от ритма дыхания повелителя. Хуссейн-хан и Игарри стояли перед шахом на коленях и после каждой его фразы припадали лбами к ковру, закрывающему весь пол в малом царском зале для приемов. Подробные инструкции они уже получили от великого визиря. Встреча с самодержцем имела больше значение церемониальное, нежели практическое. Фетх-Али хотел вдохновить дипломатов на великие деяния во славу Аллаха.
— Враг моего врага — мой друг, — важно изрек шах.
— Воистину так, о мудрейший из мудрых! — оба подданных дружно стукнули головами об пол.
— Франки
— В том не сомневайся, о мудрейший из мудрых.
— Наш договор с ними остается в силе. Добивайтесь скорейшего исполнения всех его пунктов.
— Обязательно, о мудрейший из мудрых.
Франкенштейновский договор между Францией и Россией, подписанный в мае 1807 года, учитывал пожелания правителя в максимальной степени. Наполеон брал на себя обязательство всячески содействовать созданию новой, регулярной персидской армии.
Для того он намеревался предоставить десять тысяч гладкоствольных ружей с ударнокремневым замком и пятьдесят медных трехфунтовых пушек. А также — четыре тысячи инструкторов для обучения вольных сынов степей и пустынь европейской дисциплине, действиям в сомкнутом строю, быстрому заряжанию ружей, меткой стрельбе из них.
Первая группа из пятнадцати офицеров во главе с генералом Клодом-Матье Гарданом прибыла в Тегеран в конце декабря 1807 года. По совету генерала формирование первых регулярных полков происходило на территории персидского Азербайджана, то есть поближе к Кавказу, уже ставшему почти российским.
Над этой провинцией начальствовал принц Аббас-Мирза, второй сын шаха, назначенный им виалагдом, то есть наследником престола. В отличие от отца он поэзией не увлекался, любил военное дело и считал себя прирожденным полководцем. Правда, русские не раз учили Аббас-Мирзу уму-разуму. Они нанесли поражение его войскам в 1805 году при Загаме и в 1806 году при Карабахе, после чего вытеснили персов из Дербента, Баку и Кубинского ханства.
Французы быстро нашли с принцем общий язык и усердно принялись за дело. Аббас-Мирза был в восторге от их работы. Солдат новой армии стали называть «сарбазы», или «играющие головой», а скорее рискующие ею. Большие деньги у наследника престола не водились, но какое-то подобие униформы в войске он все-таки ввел, раздобыл единообразную амуницию и, получив первую партию ружей и штыков, начал проводить строевые учения.
Однако к концу 1808 года военные поставки из Франции сделались нерегулярными, а новые инструкторы в Персию и вовсе не приехали. Возможно, в силу данных обстоятельств русские еще раз побили принца.
Вообразив себя учеником, вполне усвоившим тактику кяфиров, Аббас-Мирза во главе семи пехотных полков своих сарбазов вместе с феодальной конницей вторгся в Армению и к октябрю 1808 года дошел до озера Севан. Там повторилась обычная для персов история. Когда они попали под перекрестный огонь наших орудий и увидели надвигающиеся на них стеной шеренги пехоты в зеленых мундирах, то бросили французские ружья, побежали прочь и не смогли остановиться даже у стен довольно хорошо укрепленной крепости Нахичевань.
Фетх-Али-шах, переживая военные неудачи любимого сына, решил отправить миссию в Париж и напомнить императору Наполеону про его обещания, занесенные в протокол два года назад. Пусть Хуссейн-хан, старый лис, известный своей осмотрительностью, снова поговорит с глазу на глаз с господином Жаном-Батистом де Шампаньи, герцогом Кадорским. Они оба неплохо потрудились, составляя текст Франкенштейновского договора. Пусть рядом с многоопытным Хуссейном начнет работать молодой и талантливый сын серхенга Резы. Говорят, его познания обширны, но это все — из книг. Не что иное, как практика, не сделает дипломата неуязвимым в словесных баталиях.