Тайна генерала Багратиона
Шрифт:
Ган предложил переводчику погулять по старинному городу. Он возник девять веков назад у слияния двух могучих рек — Дуная и Савы. Здесь побывали римляне, готы, франки, мадьяры, славяне, турки. Много раз разрушенный, сожженный, разграбленный Белград снова и снова восставал из пепла, как сказочная птица Феникс.
Австрийцы долго и упорно боролись с османами за обладание городом, чье расположение давало значительные стратегические преимущества. Но населяли Белград сербы. Православные люди, они страдали и от дикости фанатиков-мусульман, и от католического педантизма ретивых подданных династии Габсбургов. Им хотелось стать независимыми и свободными, однако час их свободы пока не пришел.
Среди городских построек заметно выделялся собор Святого Саввы, один из крупнейших православных храмов на Балканах. Его купола высоко возносились к небу, а белые стены сверкали под лучами солнца, подобно кускам рафинада. Прапорщик лейб-гвардии Преображенского полка привел туда своего подопечного. Ган сказал, что должен здесь помолиться и причаститься. Ему же, персиянину, следует подумать о переходе из ислама в православие, ибо это облегчит продвижение по службе в России и докажет начальству чистоту его помыслов и желание стать полезным новому Отечеству.
Поколебавшись, Игарри вошел в собор вместе с сотрудником графа Разумовского. Доселе ему не приходилось посещать православные церкви, и внутреннее убранство храма ошеломило его роскошью.
Иконостас, занимавший всю стену, сверкал золотом. Из металлических окладов смотрели на прихожан прекрасные лики святых. Справа и слева от алтаря на подставках горели десятки тонких свечей. Запах ладана, словно легкое облако, витал в воздухе. Священник, одетый в богато расшитую ризу, вел службу. Чтение молитв сопровождал церковный хор, и чистые, звонкие голоса певчих звучали на удивление слаженно.
Ничего подобного в исламе никогда не существовало. Мечети отличаются аскетичностью, если не примитивностью интерьеров. Мусульмане, бывшие кочевники, нищие обитатели безводных пустынь и степей, о такой красоте и помыслить не могут. Их Бог страшен и жесток. Ни пения, ни икон, написанных превосходными художниками, ни зототых окладов на них, ни умиротворяющего запаха в храме ему не требуется. Только бесконечное унижение человека: вечно на коленях, лицом в пол, задом кверху.
Сын серхенга Резы посмотрел, как истово крестится, кланяясь церковным образам, его напарник, и задумался. Легко ли будет ему подняться от мусульманской убогой немоты к вершинам христианского духа?..
Альберт Ган хотел бы ускорить выход «Генриетты» из Белграда, но разгрузка затянулась на два дня. Капитан судна Зандере, по происхождению голландец, даже не стал выслушивать претензии пассажира. Все-таки основной доход господину Зюсмайеру приносили именно грузоперевозки, а не перемещение людей из одного дунайского порта в другой.
Наконец на рассвете 19 июня баржа, отдав швартовые концы, с помощью буксира вышла из торговой гавани. Прапорщик лейб-гвардии Преображенского полка и бывший секретарь персидского посла с верхней кормовой палубы наблюдали за действиями команды, проворно ставившей паруса.
Зандере подошел к ним и предупредил, что через несколько часов судно подойдет к теснине, именуемой «Клиссура». Ее образуют подступающие к реке с севера хребты Карпат, с юга — Восточно-Сербские горы. Течение Дуная там ускоряется и в девятикилометровом ущелье Казан делается очень бурным. Следует проявлять осторожность, если они хотят благополучно добраться до Туртукая.
Игарри побледнел.
— Что с вами? — спросил у него Ган.
— Я не умею плавать.
— Пустяки, — Зандере усмехнулся. — Все предусмотрено. У нас каждому пассажиру выдается пробковый круг. Держитесь за него и вы не утоните, попав в воду.
С этаким капитанским утешением они удалились в свою каюту и попытались о нем забыть: играли в шахматы, валялись на койках, читали австрийские газеты, купленные в Белграде.
Обед начался, как обычно, в полдень. Но вскоре пол под ногами путешественников качнулся, в открытые иллюминаторы полетели брызги, за деревянной стеной послышался шум, напоминающий завывание разъяренного зверя. Переглянувшись, они выскочили на открытую палубу «Генриетты».
Там только что сыграли «аврал». Восемь матросов взбежали по вантам на реи, чтобы убрать паруса, которые трепетали на ветру, как лоскуты. Вахтенный матрос и пришедший ему на помощь боцман с трудом удерживали в нужном положении штурвал. Еще четыре матроса, встав вдоль обоих бортов, длинными баграми, готовились отталкивать баржу от обломков скал, кое-где поднимающихся над поверхностью Дуная. Капитан Зандере давно находился на носу судна и осматривал через подзорную трубу вскипающее волнами пространство.
«Генриетта» входила в ущелье Казан. Теперь справа от нее серой отвесной стеной на высоту более тысячи метров вздымались Карпаты. Иногда их кручи расходились, образуя впадины. Оттуда, грохоча и пенясь, низвергались вниз струи воды. Так мелкие карпатские речки приносили свою дань могучему Дунаю. Слева тянулась гряда Восточно-Сербских гор. Здесь встречались и заводи с пологими берегами, усыпанными галькой, и огромные валуны. Речной поток отталкивался от них и устремлялся дальше.
Между тем следовало вести баржу точно посередине. Однако вода, стиснутая с двух сторон и потому обретшая небывалую силу, играла двадцатипятиметровым судном, как щепкой. Она норовила развернуть его в какую-нибудь сторону и прижать к каменным уступам. Ей помогал внезапно появившийся ветер, которому некуда было деться в глубоком горном ущелье. Он выл, свистел в корабельных снастях, поднимал тучи брызг у водопадов и, толкая «Генриетту» в корму, тоже рвался вперед, к «Железным воротам».
Так называли два высоких каменных столба, нависавших над дунайской водой с двух сторон в конце ущелья. Когда-то это были, наверное, огромные известковые скалы. За миллионы лет ветер, гуляющий среди гор, придал им правильную геометрическую форму. Работа его продолжалась. Может быть, через два-три столетия «Железные ворота», подточенные им у основания, упадут в реку и сделают ее несудоходной.
Пока же «Генриетта» плыла к ним и держалась на середине Дуная, достигающего здесь ширины в пятьдесят метров. Зандере рукой подавал сигналы команде: взять вправо, влево, идти прямо. Речники с трудом крутили штурвал. Вода, подчиняясь сильному течению, мешала поворачивать руль в нужном направлении.
Игарри и Ган стояли рядом у мачты. Им казалось, что здесь безопаснее, чем в каюте, по крайней мере, видно, откуда надвигается беда. Красота природы — величественные горы, причудливый абрис побережья, Дунай, играющий волнами у скал, — их не восхищала, а пугала.
Вот матросы, вовремя выставив багры, оттолкнули судно от каменной громадины, приближавшейся справа. Баржа тотчас ушла вбок и обогнула препятствие. Но слишком близко от борта «Генриетты» прошли мокрые от брызг, зазубренные, покрытые трещинами камни. В щели между ними, чудом уцепившись корнями за твердь, росло маленькое деревце с узловатыми ветвями и блекло-зеленой листвой.