Тайна голубиного пирога
Шрифт:
Четверг, 7 апреля 1898 г.
Минк проснулась рано: интерес коронера к пирогу, приготовленному Пуки, не давал ей покоя. Лежа на боку, она услышала шаги вниз по лестнице. Встав, принцесса посмотрела на часы на каминной полке: «5:30», обычно служанка поднималась на час позже. Минк поняла, что Пуки встревожена не меньше своей госпожи. Принцесса размышляла о свидетельских показаниях, служанка же тем временем раздвинула шторы, спустилась на кухню и почистила плиту, пока в ней разгорался огонь. Когда вскипел чайник, Пуки набросилась
Минк снова заснула; когда она очнулась, Пуки стояла рядом с утренним чаем на подносе. Присев на постели, госпожа сразу поняла: что-то не так – служанка не спросила, как обычно, что снилось принцессе. Пуки всегда склонна была видеть в снах некие пророчества. Нынешнее состояние нервов служанки стало вполне очевидно для Минк, когда она заметила на тарелке обязательный теперь гарнир.
– Видимо, в этом году хороший урожай водяного кресса, – сказала принцесса, и Пуки при этих словах уронила кувшин с молоком.
Обе женщины некоторое время вслушивались в звенящую тишину, последовавшую за дребезжанием разбившегося фарфора.
В надежде, что свежий воздух очистит голову от мутного осадка, вызванного недосыпанием, Минк отправилась на прогулку. Когда принцесса входила в Чащобу, что-то заставило ее оглянуться, и она увидела, что Пуки выходит через заднюю калитку и куда-то спешит по Моут-лейн. Гадая, к кому пошла служанка, Минк направилась к Большому фонтанному саду, где школьники носились друг за другом вокруг гигантских тисов. В глаза принцессы бросилась шляпка леди Беатрис, сидевшей на скамейке рядом с леди Монфор-Бебб в укромном месте у дворцовой стены, известном как Мурчальный уголок. Такое название, подразумевавшее, что здесь собирались любительницы посплетничать, придумал герцог Веллингтон, мать которого некогда жила во дворце. Принцесса подошла к скамейке, желая услышать, что говорят о Пуки.
– Хвала Господу, женщинам не разрешают заседать в суде в качестве присяжных, – сказала принцесса, занимая место рядом с дамами. – По крайней мере, нам не грозит удовольствие лицезреть голый труп генерала.
– Это еще не самое ужасное, что можно увидеть в апартаментах Бэгшотов, – заверила присутствующих леди Монфор-Бебб, у ног которой лежал ее рыжий сеттер. – Куда хуже отвратительная отделка интерьеров. Миссис Бэгшот ничего не стала переиначивать после обмена с леди Бессингтон, которая сама по себе очаровательна, но ее вкусы для меня непостижимы.
Внезапно все замолчали: графиня вышла из-за угла и присела на скамейку рядом с ними.
– Страшно даже подумать, что среди нас убийца! – воскликнула она, заправляя седые волосы под черный капор. – А если эти сплетни дойдут до королевы? Уверяю вас, я ни в чем не виновата, что бы ни говорили обо мне во время слушаний.
– И я не виновата, – откликнулась леди Монфор-Бебб, поправляя норковый палантин. – Поверьте мне, это служанка. Все они губят нас так или иначе. Если не ядом, то гневом, который они в нас будят. Я сильно сомневаюсь, что эти машины для домашней работы нам во благо. Одна из служанок только что попросила меня о свободном вечере раз в неделю и выходном каждое второе воскресенье! – Она повернулась к Минк. – А для вашей служанки все складывается плохо. Очень жаль, мне понравилось, как она держалась на судебном заседании.
– Но ведь еще не доказано, что это действительно убийство, – поспешила ответить принцесса.
– И все же непохоже, что генерал отравился случайно, – парировала леди Монфор-Бебб. – И уж конечно, он был не из тех, кто способен огорчить окружающих, совершив самоубийство.
– Бедная миссис Бэгшот! И муж, и ребенок лежат на одном и том же кладбище, – сказала леди Беатрис. Она объяснила Минк, что пару лет назад жена генерала потеряла дочь всего нескольких месяцев от роду. – Отказало ее больное сердце. Нет слов передать, как печальны были эти похороны!
– Мы обязаны помочь ей чем можем в это тяжелое время, – сказала леди Монфор-Бебб. – Остается надеяться, что полиция успешно завершит расследование, хотя у меня на этот счет большие сомнения. Вспомните хотя бы их неспособность обуздать буянов у «Королевского герба» в субботнюю ночь.
Графиня подалась вперед:
– Кстати, во дворце появился инспектор полиции, который задает всем вопросы. Его до этого видел на Теннис-Корт-лейне рассыльный мясника.
Минк мгновенно охватило беспокойство за Пуки.
Леди Беатрис сказала, теребя челку:
– Мы решили, что он, наверное, пришел допросить американца. Как можно доверять человеку, который называет ботики «галошами»?
Внезапно послышались шаги, и перед дамами предстал доктор Хендерсон. Они кивнули ему, а тот в ответ помахал шляпой. Темные кудри терапевта развевались на ветру.
Когда доктор оказался вне пределов слышимости, Минк спросила:
– У этого человека что-то не в порядке со шляпой?
– Она слишком для него велика, – предположила графиня, провожая доктора взглядом.
– А может, голова дала усадку, – пошутила леди Беатрис. Остальные дамы удивленно посмотрели на нее. Внезапно нахмурившись, она стала разглядывать что-то в отдалении. – Кто это, черт возьми?
Все обернулись. К ним шел высокий мужчина с пышными седыми усами, казавшийся сутулым в своем расстегнутом реглане.
– Это человек, который стоял на дознании рядом с констеблем, – сказала Минк. – Похоже, он нездешний.
– Какой несусветный костюм! – обронила леди Монфор-Бебб. – Цвет как у осла уличного торговца.
Инспектор Гаппи загасил сигарету и представился.
Разглядывая его давно не стриженные бакенбарды, лоснящиеся поля цилиндра и брюки явно из магазина готовой одежды, женщины натянуто улыбались. Но его интересовала только Минк. Она встала и, пожелав всем удачного дня, разгладила платье. Следуя рядом с инспектором вдоль восточной стороны дворца к Чащобному дому, девушка хранила молчание. Весть о том, что полицейский явился для допроса принцессы, мгновенно взбудоражила всю тюдоровскую часть дворца.