Тайна господина Шварца, или Невеста мертвеца
Шрифт:
– Мама, успокойтесь. Мы пугаем девочек, – тихо ей на ухо сказала я и добавила громче. – Вы же видите – со мной всё в порядке.
– Да, да, конечно. Просто я так рада тебя видеть.
– Ты вернулась насовсем? Чёрный колдун тебя отпустил? – спросила Лизхен. – Он правда мертвец?
– Не Чёрный колдун, а герр Шварц, мой жених, – чопорно поправила я сестру, предпочтя не заметить, что его назвали мертвецом. – Нет, не насовсем. Я приехала вас проведать. Да, я ведь с гостинцами! Вот!
Вспомнив про корзину, подняла её с пола, куда поставила, когда сёстры бросились
– А что там?
– Сейчас посмотрим!
Я и сама не знала. Попросила фрау Ханну, чтобы повар испёк для нас торт или пирожные, и собрать что-то как для пикника. Она передала мне корзинку перед самым выходом и когда в карете я сунула туда нос, то увидела так красиво упакованы пакеты и коробочки, так что не стала смотреть дальше. Хотелось, чтобы сёстры тоже увидели эту красоту.
Лизхен и Гретхен выхватили у меня из рук корзину, нетерпеливо откинули крышку, заглянули внутрь.
– Ух ты! Как много!
– Только непонятно что тут. Можно, Лотта, мы сразу откроем?
– Конечно! Там должны быть пирожные. Попьём сейчас вместе чаю. Вы пока распаковывайте, а я схожу на кухню за чайником.
На кухне пришлось вытерпеть ещё слёзы и объятия Сильви. Старая кухарка, знавшая меня с детства, едва не обожглась от неожиданности, когда я вошла. Так что когда вернулась в гостиную, стол уже накрыли, а Лизхен даже что-то тайком жевала. Увидев меня, сёстры поспешно сели за стол, не сводя глаз со стоящих на нём блюд. Мама помогла мне снять с подноса всё необходимое для чаепития и принялась разливать напиток. Девочки не сводили с неё глаз, нетерпеливо ожидая разрешения приступить к еде.
– Лотта, а можно я вначале попробую бутерброды? А торт потом? – спросила Лизхен.
– Так много всего! – восхищённо вздохнула Гретхен. В свои тринадцать лет она стремительно росла и от этого казалась ещё худее.
Я и сама не ожидала, что корзинка вместила в себя столько: бутерброды с ветчиной и сыром, холодное мясо и подкопчённую рыбу, паштет и фрукты, коробку конфет и красавец торт.
– Ты теперь каждый день так ешь? – спросила Лизхен. – Тогда тебе должно понравиться у Чёрного колдуна. Мне бы понравилось.
Я увидела, как мама вновь поднесла к глазам платочек.
– Спасибо тебе, Лотта! – сказала она и с деланным весельем продолжила. – Ну что, девочки, попробуем всё, что привезла вам сестра.
Вначале ни у меня, ни у мамы особого аппетита не было, но здоровый энтузиазм сестёр, их призывы попробовать то или это, переломили и нашу грусть. Слушать весёлую болтовню девочек было так приятно!
Когда даже сёстры наелись и без сил откинулись на спинки стульев, Лизхен с нотой тревоги спросила:
– Лотта, ты ведь не заберёшь назад то, что мы не доели?
– Конечно не заберёт, – с лёгким превосходством сказала Гретхен и бросила взгляд на меня. – Во-первых, это неприлично. А во-вторых, у неё там этого добра полно! Правда, Лотта?
– Правда, – глядя в обрадованные глаза сестёр, я поняла, что не смогу отказаться от сделки с Шварцем.
Неизвестно чем иначе это кончится для моей семьи.
– Теперь у вас так будет каждый день. Мама, герр
Мама молчала, осознавая новость, и медленно произнесла:
– Не скажу. И вы, девочки, ничего не говорите отцу, если хотите есть досыта. А то вдруг он сочтёт это оскорблением и запретит нам пользоваться помощью Лотты.
– Не скажем! Не скажем! – дружно закивали сёстры.
– Кстати, это ведь не всё, – заговорщицки произнесла я.
Теперь, когда я приняла решение, не было смысла беречь монеты, что вручил мне Шварц. Лучше порадую близких.
– Герр Шварц велел передать вам подарки, – девочки замерли, глядя на меня приоткрыв рот. – Только он не знал, что вам нравится и дал мне деньги, чтобы я их вам купила. Но я решила, что лучше это сделать вместе. Так что сейчас отправимся гулять по лавкам. Собирайтесь!
Девочки с радостным визгом выскочили из-за стола и помчались в свои комнаты. Они вернулись в светлых платьицах, более скроммных, чем траурные, но более подходящих для августовского дня.
Следующие несколько часов стали самыми счастливыми для меня за последние несколько лет. Оказалось, что делать покупки, когда не надо уговаривать лавочника, чтобы он поверил в долг, легко и приятно. А особенно приятно чувствовать себя доброй феей для близких.
Мы не стали заходить в дорогие лавки, выбирая те, в которые ходили раньше. Благодаря этому мой кошелёк казался почти бездонным. Удалось купить платье, что нравилось Гретхен, куклу, что выбрала Лизхен, перчатки для мамы и чулки для всех троих в количестве, позволяющем им хотя бы на время забыть о штопке.
Когда в конце нашей прогулки по городу карета подвезла маму с сёстрами к дому, девочки выглядели усталыми и довольными. Совсем не такими печальными как утром, когда я их увидела. Мне показалось, что сёстры уже не считают, что Чёрный колдун так уж плох, а я виделась им счастливицей, удачно выскользнувшей из плена отцовской власти.
Мама обняла на прощание крепко-крепко, и тихо сказала:
– Спасибо, Лотта. И прости меня…
Оставшись в карете одна, я рассматривала летний город: дома, с висящими у окон горшками с цветами, клумбы с розами, прохожих в светлых одеждах, Мир казался таки сияющим, лениво-счастливым. В этом цветущем городе под ярким солнцем не должно быть тьмы и зла. Но чем ярче сиял свет, тем гуще казались тени. Тьма таилась рядом.
К особняку Шварца я подъезжала с мрачной решимостью. Возвращаться под давящие своды особняка после счастливой встречи и радостной прогулки особенно не хотелось. Но я должна. Чтобы Лизхен и Гретхен не голодали, мама не замирала от страха при каждом стуке в дверь, опасаясь увидеть кредиторов, мне нужно вернуться к Шварцу.
Теперь я знала, ради чего соглашаюсь на сделку и, если колдун действительно не собирается требовать от меня большего, готова потерпеть какое-то время. Ведь это не может тянуться вечно. Рано или поздно что-то должно измениться, и я смогу получить свободу, уйти от колдуна и скромно жить где-то в провинции.