Тайна графа Эдельмута
Шрифт:
Глядя на эту часть туалета матушки, Эвелина невольно вспомнила, с какой именно любовью ее растили. Как с воспитательной целью запирали в комнате, если не успевала вовремя одеться. Как справедливо привязали к койке в то утро, когда не проснулась по свистку. Как секли розгами за дурную привычку разговаривать со старшими вызывающе-тихим голосом. Самое последнее проявление любви Эвелина испытала совсем недавно — на прошлой неделе: кусая губы от избытка чувств, матушка Молотильник приковывала ее цепью к стене в комнате, где обедали воспитанницы. А в руки сунула отшлифованную
…Конечно же, Эвелина не прочь пожертвовать что-то в пользу сиротского приюта. Поскольку денег ей пока не дали, она сняла с себя большую сапфировую брошку. И протянула матушке Молотильник. Благодарно сияя, настоятельница нацепила брошь себе на воротничок.
Под звуки рожков и рукоплескания девочек в серых одинаковых платках, Эвелина села на коня. В бархатное седло, украшенное золотыми геральдическими ящерами.
На другого коня вскочил управляющий графского замка. Рукой в желтой кожаной перчатке он взял лошадь девочки за поводья и заставил идти рядышком со своей. И слава Богу, потому что Эвелина боялась пошевелиться, ибо в жизни никогда не сидела в седле.
Управляющий пришпорил лошадь — вороные тронули с места. Впереди двое слуг, сзади — четверо. Кавалькада с грохотом пронеслась по мостовой.
Потом промчалась по дороге среди зеленых лужков и маленьких домиков.
По лесу вокруг холма.
И наконец остановилась перед графским замком.
Замок… Он был огромный. Темный и величавый — ну прямо как из сказки про рыцарей. Нет, быть не может, чтобы это был…
— Фамильный замок вашего сиятельства, — объявил управляющий. Он спрыгнул с лошади и повел за уздечку коня Эвелины.
— Замок пустует уже десять лет, — сказал он на пути к воротам. — Потому прошу ваше сиятельство простить некоторую пустынность, может быть, мрачность, может быть, запущенность, общую запыленность… и почти полное отсутствие слуг.
Эвелина хотела заверить, что она, конечно же, не сердится, нет-нет! А что замок пуст — это так таинственно! И просто здорово, что нет слуг, и…
Но от волнения проглотила язык.
Между ними и замком протянулся широкий ров, заполненный водой. А через ров к ногам лошадей перекинули мост без перил.
Страшно ехать, и чтобы не упасть, Эвелина схватилась за рукав управляющего.
Тот повернул к ней свой длинный нос, поймал её жалобный взгляд… И неожиданно улыбнулся и приятельски подмигнул.
Далее пересекли первый замковый дворик — он пустынен.
Второй… Здесь из конюшни раздалось ржание лошади, на которое весело ответила лошадь управляющего, опрометью промчалась девочка-служанка, низко присела перед Эвелиной и исчезла за низкой сводчатой дверью.
Ступеньки высокого крыльца… они поднялись к парадной двери.
Отец… Тот сказочный герой, которого она ждала всю жизнь. Сейчас она увидит его. Он высокий, красивый и сильный…
— Граф ждёт ваше сиятельство к обеду, — сказал управляющий. — А пока позвольте проводить вас в вашу опочивальню.
Опочивальня была великолепна. Широкая, как… ну, да: как комната, в которой воспитанницы приюта каждое утро съедали свою кашу. А из узкого высокого окна… ах, что за вид открывался из окна! Сразу за зубцами замковой стены шли зелёные островки леса, меж ними блестела речка, а дальше — домики. Домики, домики… и лес вокруг. Как замечательно, наверное, гулять в лесу целый-прецелый день! А потом возвращаться, насобирав кучу цветов, обратно в…
— …замок. Называется замок Нахолме, потому что стоит на холме. Да, а пустует со времени смерти моего первого хозяина — графа Эдельмута. Он погиб на войне…
Пока Эвелина любовалась видом из окна, управляющий рассказывал. Эвелина слушала невнимательно. Тем более что речь шла о прежнем владельце замка. Гораздо интереснее было наблюдать за самим рассказчиком. Он стоял в почтительной позе у камина — прямой, невозмутимый — и отутюженным в складочку голосом повествовал:
— …да, погиб на войне. Супруга его — ваша матушка — обвенчалась с нынешним… графом. Вскоре после этого произошло несчастье. Ваше сиятельство похитили во время прогулки вон из того лесочка, не успела нянька чихнуть. Итак, нянька отвернулась, чтобы чихнуть, повернулась — вас уже не было. После несчастья их сиятельства переехали… да, уехали из этого грустного места в свой замок Наводе. Супруга графа, ваша матушка, скончалась. И сейчас граф живёт как затворник, как я уже говорил, в замке Наводе.
Солнце зашло за тучу, в комнате разом стемнело. В волнении прижав руки к груди, Эвелина призналась:
— Ах, мне так страшно! Оттого, что уже сегодня, уже сейчас увижу моего отца!
— Отца?.. — Управляющий скользнул взглядом. — О нет, ваше сиятельство, вы, наверное, ещё не до конца осведомлены. Существует одна небольшая деталь во всей этой истории…
Тут дверь приотворилась, и управляющего громко окликнули:
— Бартоломеус!
Извинившись, тот вышел.
В высоком кресле сидел граф: гордая осанка, сверкающие перстни, золотая цепь на груди.
— Дочь моя! — поднялся он ей навстречу. — После стольких лет я снова вижу тебя. Ты выросла и стала похожа на мать. — Он смотрел, не скрывая любопытства. — Да, на мать.
Обедали за длинным столом, покрытым белой скатертью. Блестели канделябры, звенели ножи. Прислуживал господин управляющий собственной персоной.
— …Ты видишь, дочь моя, Бог послал нам радость так неожиданно, что мы не успели подготовиться. В замке нет слуг, одни бестолочи. И потому Бартоломеусу приходится самому, собственнолично…
Граф безостановочно болтал. У него были странно водянистые глаза и необычайно подвижные черты лица. Говорил он быстро, не забывая при этом улыбаться двумя рядами белых зубов. И выглядел при этом… Нет, не сказочным принцем. Стыдно признаться, но Эвелине вспомнилась зубастая лиса из басни.
Шуршали салфетки, позвякивала посуда, играли тени на стене — Бартоломеус двигался бесшумно. Непонятно, прислушивался ли он к беседе своих хозяев или же пребывал в сонном полузабытьи — так бесстрастно было его лицо и механичны движения.