Тайна Иеронима Босха
Шрифт:
До сих пор патер Берле молчал, но тут его прорвало.
— Прекратите, прекратите! — застонал он, закрыв уши руками. — Вы грешите, все это ересь! Такие произведения не должны видеть света Божьего. Их надо скрывать от глаз, чтобы люди не пошли по ложному пути.
Патер Берле кричал истерически, захлебываясь от эмоций. Антонио де Небриха смотрел на него широко раскрытыми глазами, словно пробудившись ото сна.
— Вы что, не понимаете, Берле? — Он указал на листочки бумаги на стене. — PSSNNMR, posse non mori, если
— Кто сказал? — спросил Берле на сей раз мягким, почти льстивым голосом.
— Наша загадка из букв. Способность не умирать. Бессмертие. Вечно повторяющийся цикл. Простая мысль.
Антонио стоял перед «Садом наслаждений» с распростертыми руками.
— А теперь проясняется и второй символ — сова. Она говорит: взгляни на события с другой стороны. Нет рая и нет конца развитию. Есть цикл и вечный круговорот.
Раздался пронзительный крик. Кайе испуганно вскочил:
— Патер Берле, что с вами?
Патер колотил себя по скулам, будто хотел выбить слова, засевшие там. Антонио, казалось, не слышал диких воплей Берле, он обернулся и уставился на Кайе:
— Михаэль! У нас есть негативы к третьей части. Может, на них мы найдем ответ. Надо увеличить. Нужен ключ к разгадке.
Берле, в ярости уронив стул, вскочил. Его лицо окаменело. Только в глазах горел огонь да дрожали зрачки.
— Вы никогда не узнаете тайну! Никогда! — крикнул Берле и оттолкнул Кайе, который попытался загородить ему дорогу.
На пороге патер резко обернулся, на лице его были ненависть и отвращение. Затем он устремился прочь.
XXIV
— Я решила, что вы забыли обо мне, доктор Кайе.
Грит Вандерверф, освещенная солнцем, стояла перед входом в реставрационные мастерские. Кайе был сражен красотой ее кожи, которая на свету приобрела бархатный оттенок. Красный цвет платья оттенял каштановые волосы до плеч.
— Нам пришлось предпринять меры безопасности, сеньора Вандерверф.
Кайе расцеловал психолога в обе щеки. Никогда еще этот испанский обычай не доставлял ему такого удовольствия.
— Меры безопасности? Зачем?
Кайе пригласил Грит войти. Сделал знак привратнику — тот открыл дверь и снова закрыл ее за ними. Кайе показалось, что Грит принесла с собой в темный коридор здания частичку солнечного света с улицы. Вандерверф была в тесно облегающем платье с глубоким вырезом. Бедра соблазнительно покачивались, и Кайе подумал, что его намеренно очаровывают.
— Патер Берле был здесь, вот почему такие меры предосторожности.
— Он был здесь? — Грит внимательно посмотрела на Кайе. — Я предупреждала твоего коллегу. С «Садом наслаждений» все в порядке?
Кайе был удивлен обращением, но ответил непривычным для себя «ты».
— Нет, Грит. Он не прикоснулся к картине. Еще нет. Он проник в кабинет Антонио. Я выследил его. Патер был очень разгневан и сломя голову выскочил из здания. Однако прежде Небриха смог выудить у него еще одну часть рассказа.
Грит задумчиво кивнула, потом взяла Кайе под руку, и они пошли в направлении мастерских.
— Полагаю, вы не вызвали полицию. Весьма неосторожно с вашей стороны. Берле опасен.
— Он был в курсе нашей работы. А Небриха хотел узнать, соответствуют ли открытия, сделанные нами на картине, действительности.
— И что же?
По пути в реставрационные мастерские Кайе рассказал Грит о значении надписи «PSSNNMR», о каббалистической нумерологии в имени Босха и мыслях о цикличности, которые развивал Небриха.
Грит слушала и улыбнулась, узнав, что ее намек на имя Босха вызвал такую бурную реакцию. Только когда Кайе упомянул Алмагина, Грит заволновалась:
— Что о нем известно патеру Берле?
— Ну, этот человек что-то скрывал.
Пройдя пост охраны, они вошли в мастерские. Свет, проникавший через множество окон, наполнял помещение, и волосы Грит засияли красным пламенем. Кайе на мгновение закрыл глаза, чтобы привыкнуть к слепящим лучам. В мастерской на мольбертах стояли четыре картины большого формата, перед ними лежали инструменты реставраторов. В центре располагалась доска «Сада наслаждений». Картина сияла яркими красками. Грит подошла к картине, чтобы оценить работу реставратора.
— Вы убрали все отслоения и скрыли трещины. Следов кислоты и в самом деле не осталось.
Реставратор посмотрел сначала на картину, затем на совершенные формы Грит. И не смог решить, что привлекает его больше.
— Я считаю эту картину Босха произведением для тех, кто находится в поиске. Взгляд переходит от фигуры к фигуре, от сцены к сцене. Я спрашиваю себя: где спрятана тайна? И думаю, что она откроется нам, если правильно поставить вопрос.
Кайе в растерянности смотрел на картину. Он еще никогда не рассматривал ее с такой позиции.
— И какой вопрос задала бы ты?
Грит пожала плечами и обернулась к реставратору:
— Если бы ты знал, Михаэль, что нашей жизни суждено вечное возвращение и ты захотел бы передать эти знания другим поколениям, как бы ты сделал это?
Кайе был обескуражен вопросом и вновь сосредоточился на картине.
— Есть две возможности. — Он подумал об идее Небрихи. — Если возвращение определено до малейших деталей, я бы не стал ничего делать. Ибо каждый рисунок, картина, каждый намек погибнет при Апокалипсисе, и ничего из старого мира не перейдет в новый, поскольку там все и так повторится. Но если это соображение неверно и повторение включает в себя развитие, я бы написал книгу, нарисовал картину, которые переживут века, так как имеют собственную ценность.