Тайна Ирминсуля
Шрифт:
Недолго поколебавшись, Маша подчинилась. Получилось не с первого раза и даже не со второго – на пятой попытке небольшой мыльный пузырь размером с кулак раздулся над головой Мариэль до размера комнаты, и теперь, куда ни посмотреть, поблескивал купол из переливающейся пелены, похожей на ту, которую Маша видела при создании портала.
– Неплохо. Правда, лопнет через полчаса… Ну что ж, значит, столько продлится наш разговор, – спокойно сказал Голос, звучавший после появления магического шатра уже и не в голове, а вокруг, как из невидимого динамика.
Маша присела на край кровати:
– О чём ты хотела поговорить?
Голос засмеялся:
– Я хотела?.. Впрочем, давай перейдём к делу. Начну говорить я, а ты слушай. Потом поменяемся.
– После того, как ты обвинила меня в том, что я сделала твоё пребывание здесь невыносимым, и даже на будущее замахнулась, рыдала в три ручья, мол, тебе исправлять ошибки прежней Мариэль, я решила временно не комментировать твои действия. Мне стало интересно, как ты воспользуешься этой свободой. В тот момент Арман удачно со своей водой подвернулся, и ты решила, что надзирателя больше нет. А теперь давай посмотрим, что ты сделала сама, без моего вмешательства.
– Пила воду, хотя не хотела этого, чтобы избавиться от хозяйки тела; даже если ты заблуждалась, всё равно это было некрасиво. Обманула служанку, не сказав ей про Вестника, а ведь эта девушка поклялась за тобой в огонь шагнуть, если потребуется. Затем ты проигнорировала пожелание отца и пошла к матери, чтобы обмануть её ловким способом. Под предлогом привезти ей исцеляющей воды ты уговорила её отпустить тебя завтра. И опять приплела невинную служанку. Заметь, на тот момент не прошло и часа, как я дала тебе свободу.
– За ужином ты выдала своего брата бабушке, оправдав своё опоздание. Во время молитвы думала не о молитве, хотя Тринилия была права во всём, как всегда. После этого ты опять использовала служанку в своих целях, не объясняя, зачем. Ты думаешь, она сейчас спит? Ты даже забыла про мать из прошлой жизни, о счастье которой якобы пеклась, пока моё присутствие было очевидным.
– Далее. Ещё неделю назад ты готова была пожертвовать своим жалким существованием ради счастья матери из прошлого. О твоих намерениях спасти целый мир, если бы он излечил тебя, тоже упомянем. И вот ты здорова и благополучна. Час назад ты узнала, что некто нуждается в твоей помощи, я имею в виду Вестника, который третий день стоит под твоим окном и представляет пока только неудобство для домашней скотины, а завтра проблемы начнутся у всех. Какое решение ты приняла? Ты хоть что-нибудь сделала хорошее из того, что собиралась? Нет, ты читаешь свой дневник с паскудными записями, выбросив из головы чужой призыв о помощи.
– И, наконец, пока ты читала свои интимные воспоминания, я почувствовала твой интерес к тому, из-за чего, частично, Мариэль была наказана.
Достаточно тебе доказательств того, что ты и без меня неплохо справляешься с образом (как ты назвала себя?) взбалмошной девицы? Десять проступков за полдня – многовато для невинной Марии Венедиктовой, не так ли, м? – Голос замолчал, ожидая ответа.
И Маша не могла ничего ответить на это: слёзы стыда покатились по её щекам, она только покачала головой, признавая вину. Желание оправдаться ушло на задний план. Голос был прав. Что случилось с ней? Почему так вышло, что она превратилась в Мариэль, сама того не заметив?
– Ну, нет, милая! – возмутился Голос. – Проясним ещё один момент для нас обеих. Яблоко, которое превратили в пуар, – уже не яблоко. Согласна?.. То-то же. Забудь своё русское имя, твоё прошлое теперь принадлежит Люмерии. И до тех пор, пока ты, пуар мой, будешь верить в то, что ты – яблоко, в голове твоей будет каша, на которую ты жалуешься.
Маша вытерла очередную слезинку и не возразила – хотела уточнить, потому что чувствовала: именно сейчас Голос не обманывает, не играет:
– Но как же я могу стать Мариэль, если я хорошо помню только то, что было со мной в Москве, а то, что было в Люмерии, нет?
Голос вздохнул протяжно, словно хотел показать усталость от объяснения очевидных вещей:
– Мы помним лишь то, что представляет для нас ценность. Скоро возобновятся занятия, и ты убедишься в этом. Послушай, стоит тебе признать, что ты – Мариэль, и ошибки её прошлого – твои ошибки, как всё встанет на свои места. В этом суть мироздания: мы сейчас – это не последствие прошлого, это сумма того, что мы из него взяли, и наши нынешние возможности.
Повисла пауза. Голос дал возможность переварить услышанное. И, почувствовав сомнение Мариэль в своих силах, произнёс с более тёплой интонацией:
– Не надо сомневаться. От бездействия уверенности не прибавится. Как я уже сказала, ты совершила много проступков за короткий срок, хотя цель была благая. За твоё оригинальное решение помочь Арману и заслужить его прощение я бы тебе простила большую часть ошибок. Арман – милый мальчик, достойный потомок Белого Речника и Помаванки, которым я немного задолжала.
– И за намерение помириться с братом тоже молодец. Похвально также, что твоя нерешительность относительно Вестника была связана с нежеланием подставить прежнюю Мариэль. Как ты сказала? «Однажды я проснусь снова в своём инвалидном кресле, а Мариэль придётся выполнять обещанное мной». Так? Если бы не эти моменты, я была бы крайне разочарована в тебе. И всё же ты должна уяснить: к цели почти никогда не ведёт одна дорога. Можно идти по широкой и наделать непростительных ошибок. А можно продираться через тернии и сохранить честь.
Лёгкое движение воздуха коснулось опущенной головы девушки, погладило:
– Если у тебя остались вопросы, задавай сейчас. Как только я уйду, ты будешь нести ответственность за происходящее сама.
Маша сглотнула тающий от добрых слов ком в горле:
– Но кто вы, если не Мариэль? Что с ней случилось, и могу ли я увидеть свою маму?
Голос засмеялся добродушно:
– Прошлое всё-таки никак тебя не отпускает. Хорошо, расскажу немного. Пока всего знать тебе не нужно, со временем узнаешь. Мариэль Адерин Ригхан де Венетт была обречена. Так получилось, не уследили: тьма захватила ваше сердце. Но слишком много людей молилось о вас, да и грядущие события потребовали присутствия Мариэль.