Тайна Ирминсуля
Шрифт:
– Ты о чём?
– О «спасибо». Хотя нет, показалось…
Совпадение или нет, голова стала меньше болеть, а Голос замолчал, дав, наконец, покой мыслям. Осознав облегчение, Мария ткнула пятками в бок животного, и Ром, так звали коня, одобрительно фыркнул, переходя на рысь.
В желудке сладко замерло от ощущения полёта, а потом – несколько минут ускоренной езды. Тычок – и Ром поскакал галопом. Замелькали деревья, растущие по обеим сторонам дороги, в ушах засвистел ветер. Вот это была скорость! Ах, как стало весело!
– Эй, ты не свалишься?! – спросил Арман, равняясь с Мариэль. Ему тоже надоело плестись по
– Не-а-а! Я! Лечу-у-у! – закричала Маша, отпуская одной рукой поводья и отбрасывая её крылом самолёта. Впервые за всё время пребывания в «персональном раю» она была счастлива.
Не прошло и получаса, доехали до развилки. Маша натянула поводья, и Ром перешёл на шаг, остановился, фыркая недовольно.
– Куда нам? – повернулась в седле Мария.
Арман кашлянул и засмеялся:
– Ты даже дорогу домой забыла? Тебе налево, мне – направо. Но, знаешь, я всё-таки побуду твоим проводником до конца. Вдруг ты опять решишь заночевать под Ирминсулем. Вон он, кстати, видишь?
Арман ткнул пальцем в тёмную полосу на севере – укрытый снегом лес и одинокое коричневое пятно перед ним. Мариэль импульсивно направила коня к Ирминсулю.
– Куда ты, глупая?! К нему пешком ходят. Да и поздно уже, – Арман пришпорил коня, догнал девушку и преградил дорогу. – Возвращайся домой, не испытывай судьбу!
Маша с сожалением бросила взгляд на желанное дерево. И правда, далековато, к тому же Арману домой возвращаться, а она – ничего, завтра уговорит родителей отпустить сюда.
– Хорошо, ты прав! – она натянула поводья, поворачивая лошадь, и обрадованный Ром не заставил себя уговаривать – пустился рысью домой.
Оказалось, что замок совсем рядом. Едва показались стены, Мария натянула поводья: «Тпр-ру!» До чего ж приятно думать спокойно, не нервничая и без диалогов с Голосом. «Эй, ты где? Чего молчишь?» – обратилась она к Голосу. Ответа не последовало. Уверенности в том, что внутренняя прежняя Мариэль исчезла навсегда, не было. Но замолчала как-то она совсем уж резко, ушла, не попрощавшись… Сразу, после того, как глотнула воды из священного источника…
– Арман, можно мне ещё твоей воды? – попросила у юноши. Тот протянул сосуд, и Маша заставила себя выпить до последней капли холодную воду. Если это было лекарство от сумасшествия, то оно по праву могло называться самым вкусным в мире. Пока пила короткими глотками, покачиваясь из-за нетерпеливого Рома, желающего быстрее оказаться в конюшне с ароматным сеном, додумала одну, засевшую ещё у де Трасси, мысль. – А вопрос тебе можно задать?
– Конечно, Мари.
– Признайся честно, ты тоже не хочешь учиться на одном факультете со мной и Антуаном? – спросила она и приложилась к горлышку фляги, чтобы сделать очередной глоток.
Арман хмыкнул и с особым интересом окинул взглядом наездницу:
– Удивляешь. Если совсем честно, то Антуана я бы, пожалуй, ещё выдержал…
Маша одним махом допила последнюю воду и вернула флягу:
– Спасибо, я так и думала.
– Ты просила честности.
– Да, и спасибо за неё.
Был у неё порыв попросить прощения за некрасивые поступки Мариэль и пообещать не отравлять жизнь в будущем, однако пока решила не делать этого: судьба Маши в теле Мариэль казалась неопределённой. Что если она обнадёжит этого милого молодого человека и однажды проснётся у себя в квартире? А здесь, в Люмерии, в своё тело вернётся прежняя Мариэль и продолжит жить, как жила до своего сна у священного дерева? Но Маша обязательно что-нибудь придумает, хотя и времени мало (лишь бы Голос не помешал), чтобы помочь Арману, даже если это будет последнее, что она успеет здесь сделать.
До парадного входа в замок оставалось немного, как вдруг лошади забеспокоились, остановились и захрапели, не желая идти вперёд.
– Что такое, моя хорошая? – сколько Арман ни понукал лошадь, та ржала и готова была сбросить хозяина, лишь бы не повиноваться.
От ворот к ним подбежал мужчина, судя по одежде, слуга.
– Что случилось, Джером? – Арман узнал конюха де Венетт.
– Ох, сир! Ума не приложим, что такое! Тёмная магия – не иначе. А ведь и днём выводили лошадок в другие ворота. Господин Рафэль всё осмотрел на предмет проклятия, но ничего не обнаружил. Мы бы позабыли про этот конфуз, но только что молодой господин слетел с лошади аккурат перед воротиной. Благодарение Владычице, здоров молодой сир, но лошадь наотрез отказалась входить. Мы её сызнова через хоздвор и завели-то. Вот господин Рафэль приставил меня ожидать вас и предупредить. Вы бы слезли с лошадок-то, не поминём шархала, но как бы и вы не пострадали!
Арман мгновенно спрыгнул с лошади и помог спешиться Мариэль. Слуга взял её лошадь под уздцы и собрался сделать круг подальше от парадных ворот.
– Знаешь, я тоже с ним пойду, – Маша повернулась к Арману, не собиравшемуся следовать за конюхом. Она догадалась, что напугало животных. Усмиряя дрожь во всем теле, протянула руку и заставила себя улыбнуться. – Проверим, кролики не поссорились?
Арман также вежливо улыбнулся в ответ, протянул свою руку, коснулся сначала кончиков пальцев девушки и только потом пожал всю ладонь:
– Кажется, не успели. Благодарю за сегодняшний день. Он хоть и был, мягко говоря, неожиданным, но всё же порадовал меня финалом.
Мария кивнула:
– Спасибо, что меня спас. До свидания, будь осторожен по дороге домой, – наверное, назойливо было бы затягивать прощание, и она, подняв юбки над сугробами, торопливо пошла за Джеромом.
Арман посмотрел ей вслед, потёр задумчиво щеку, тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли. Вскочил на лошадь, и та охотно унесла его назад, по направлению к развилке – подальше от чего-то страшного, находящегося у ворот замка де Венетт.
Следуя за слугой, Мария попала в конюшню. Не зная, куда идти дальше, чтобы вернуться в свою комнату, она прошлась меж стойл, с удовольствием рассматривая лошадей и даже позабыв о причине, вынудившей оказаться здесь.
– Изволите чего-нибудь? – обратился к ней Джером, неся охапку сена для Рома. Значит, Джером – конюх, понятно.
– Позови Жанетту, пожалуйста.
Джером неопределённо крякнул и смылся, оставив Машу наедине с лошадьми, задумчиво жующими сено и поглядывающими на гостью. Всего в конюшне находилось восемь лошадей, двух из них, своего Рома и Антуановскую Перси, Маша уже запомнила, поэтому пошла к остальным. Одна из лошадок (непонятно, это был он или она) заставила восхищённо остановиться, снять перчатку и протянуть руку к умной морде. Карие глаза смотрели на девушку, так показалось, насмешливо.