Тайна клана
Шрифт:
В конечном итоге я направилась на север, прочь из города. Дорога шла по низине, и асфальт был плотно окутан ранним туманом. Das Boot рассекал его, словно брошенный сквозь облако кирпич. В отдалении я увидела большую темную тень немного в стороне от дороги. Это был тот самый дуб, под которым мы парковались не далее как прошлой ночью, на Самхейн, и где парковалась я, когда впервые участвовала в круге вместе с Кэлом несколько недель тому назад. Тогда в мою жизнь вошла Викка.
Не раздумывая, я съехала с дороги, тряско пересекла поле и остановилась
Удочеренная. Каждый случай, каждая черта, отличавшая меня от других членов семьи, издевательски кривлялись у меня перед глазами. Еще вчера это были всего лишь семейные шуточки: насчет того, что они трое жаворонки, а я сова, что они жизнерадостны даже сверх меры, а я ужасная ворчунья. Что мама и Мэри-Кей – пухленькие и соблазнительные, а я – худая и серьезная. Сегодня эти шуточки отдавались болью, когда я вспоминала их все, одну за другой.
– Проклятье! Проклятье! Проклятье! – выкрикнула я, молотя кулаками по жесткой металлической баранке. – Проклятье!
Я колотила по рулю до тех пор, пока у меня не онемели руки и я не охрипла, перебирая все известные мне ругательства.
Потом я опять плакала, лежа на переднем сиденье. Не знаю, сколько времени я там пробыла, закрытая в машине, окруженная туманом. Время от времени я включала подогрев, чтобы не замерзнуть. Стекла запотели от пролитых мною слез.
Постепенно рыдания перешли в икоту и редкие приступы дрожи. «О Кэл! – подумала я. – Ты нужен мне». Как только я вспомнила о нем, в голове у меня зазвучали стихи:
В мыслях вместе мы всегда, Но меня нашла беда. Поспеши ко мне, друг мой, Боль уйми и успокой.Не знаю, откуда они взялись, но теперь я стала уже привыкать к странному появлению рифм. От этой мысли я почувствовала себя спокойнее и повторила стихи несколько раз подряд. Прикрыв глаза рукой, я стала отчаянно молиться о том, чтобы проснуться дома в постели и убедиться, что все это привиделось мне в кошмарном сне.
Я вздрогнула от неожиданности, когда кто-то постучал в стекло с пассажирской стороны. Открыв глаза, я села прямо, вытерла рукой запотевшее стекло и увидела Кэла, сонного, взъерошенного и изумительно красивого.
– Ты звала меня? – спросил он, и мое сердце наполнилось солнечным светом. – Впусти меня, а то здесь жуткая холодина.
«Сработало!» – благоговейно подумала я. Я позвала его мысленно. Это волшебство!
Я открыла дверцу и подвинулась. Он скользнул на переднее сиденье рядом со мной, и оказалось удивительно естественным потянуться к нему, почувствовать, как его руки обнимают меня.
– Что-то не так? – спросил он невнятно, говоря мне в волосы. – Что случилось? – Он немного отстранился от меня и стал всматриваться в мое распухшее от слез лицо.
– Меня удочерили! – выпалила я. – Сегодня утром я сказала маме, что я – кровная ведьма, значит, и она тоже должна быть ею, и папа, и сестра. Они сказали: нет, это не так. Тогда я спустилась вниз, разыскала свое свидетельство о рождении, и там стояло имя какой-то другой женщины, не мамино.
Я снова разревелась, хотя мне было не очень приятно, что он видит меня в таком состоянии. Он притянул меня ближе и прижал мою голову к своему плечу. Это подействовало настолько успокаивающе, что я почти тут же перестала плакать.
– Жаль, что ты узнала об этом вот так. Очень жестоким образом. – Он поцеловал меня в висок, и легкая дрожь удовольствия побежала вверх по моей спине.
«Это чудо, – подумала я. – Он все еще любит меня, даже сегодня. Это не сон».
Он снова отстранился, и мы посмотрели друг на друга в неясном свете. Я никак не могла перестать думать о том, какой он красивый. Его кожа была гладкая и загорелая даже сейчас, в ноябре. Пальцами я ощущала густоту его темных волос. Его глаза окаймляли прямые черные ресницы, а радужки зрачков были такими огненно-золотистыми, что казалось, будто они излучают жар.
Я почувствовала смущение, когда поняла, что он тоже изучает меня, как я его. Он улыбнулся одними уголками губ.
– Уехала в спешке, да?
Только тут до меня дошло, что я все еще в своей домашней футболке и в старых папиных трениках. На ногах у меня тапочки в виде больших пушистых медвежьих лап коричневого цвета. Кэл наклонился и пощекотал их когти.
Я подумала о шелковом белье, в котором спала Бри, и вдруг ощутила болезненный укол в сердце: она говорила мне, что они с Кэлом были в постели. Я попыталась понять по его глазам, правда ли это, и спрашивала себя, что со мной будет, если я узнаю точно.
Но сейчас он был здесь. Со мной.
– Ты лучшее, что я видел за все сегодняшнее утро, – тихо сказал Кэл, гладя меня по руке. – Я рад, что ты позвала меня. Прошлой ночью я очень скучал по тебе.
Я опустила глаза, представляя себе, как он лежит на своей большой романтической кровати с балдахином, а вокруг трепещет пламя свечей. Лежа в постели, он думал обо мне.
– Слушай, а откуда ты узнала, как меня позвать? Прочитала об этом в книге?
– Нет, – сказала я, вспоминая. – Вряд ли. Я просто сидела тут одинокая и расстроенная и думала, что если бы здесь был ты, я бы чувствовала себя лучше. А потом вдруг этот стишок пришел мне на ум, и я произнесла его вслух.
– Хм… – задумался Кэл.
– Может, не надо было этого делать? – смущенно спросила я. – Иногда мне просто что-то приходит в голову, и все.
– Нет, все нормально, – сказал Кэл. – Это просто показывает твою силу. Ты наделена наследственной памятью о заклинаниях. Она есть не у каждой ведьмы. – Он кивнул собственным мыслям. – Так, рассказывай дальше, – сказал он. – Значит, родители никогда раньше не говорили тебе об этом? Ну, что они тебя удочерили?