Тайна Клумбер-холла

Дойл Артур Конан

– Не связана, в этом я уверена. Это правда, что доктор Истерлинг из Странрара пару раз навещал отца, но его вызывали по причине обычного легкого недомогания. Я уверяю вас, что причину опасности следует искать в другом направлении.

– Тогда я осмелюсь заявить, – со смехом проговорил я, – что опасности не существует вовсе. Это, должно быть, такая немного странная навязчивая идея, или же галлюцинация. Других гипотез, которые объясняли бы происходящее, просто нет.

– Согласуется ли гипотеза о навязчивой идее, преследующей моего отца, с тем фактом, что у моего брата волосы стали седыми, и с тем фактом, что моя мать чахнет на глазах, превращаясь в собственную тень?

– Несомненно, – ответил я, – продолжительная

тревога по поводу беспокойного и раздражительного состояния генерала вполне способна оказать такое воздействие на чувствительные натуры.

– Нет, нет! – сказала Габриела, печально покачав головой. – Ведь и я страдаю от его беспокойства и раздражительности, но на меня они не оказали такого воздействия. Разница заключается в том, что мать и брат знают ужасную тайну, а я – нет.

– Моя дорогая девочка, – произнес я, – времена фамильных привидений и прочей нечисти давно минули. В наши дни призраки уже никого не преследуют, так что мы можем смело отвергнуть такое предположение. И что тогда останется? Нет абсолютно никаких других версий, которые мы могли бы выдвинуть. Поверьте мне, разгадка тайны кроется в адской жаре, которой славится Индия, и которая оказала пагубное воздействие на мозг вашего бедного отца.

Габриела не успела ничего ответить, ибо в этот момент она насторожилась, как если бы ушей ее достиг какой-то посторонний шум. Она с беспокойством огляделась вокруг, и я вдруг увидел, что лицо ее словно окаменело, а глаза стали неподвижны и расширились от испуга. Проследив за ее взглядом, я и сам невольно ощутил, как по мне проходит волна ужаса, поскольку я увидел человеческое лицо, глядящее на нас из-за дерева, – человеческое лицо, все черты которого были искажены злобной ненавистью и гневом. Поняв, что он замечен, человек этот покинул свой пост и бросился к нам, – тогда-то я и разглядел, что это не кто иной, как генерал Хэзерстоун собственной персоной. Его волосы были взъерошены, а глубоко посаженные глаза грозно сверкали из-под испещренных лиловыми прожилками век, горя зловещим демоническим огнем.

Глава 6

Как я поступил на службу в гарнизон Клумбер-холла

– Марш в свою комнату, девчонка! – резким, хриплым голосом вскричал генерал, встав между нами и повелительно указав рукой в сторону дома.

Он выжидал, пока Габриела, бросив на меня последний испуганный взгляд, пролезла через брешь в заборе, а затем повернулся ко мне с таким кровожадным выражением лица, что я невольно отступил на шаг-другой и крепко сжал набалдашник моей деревянной трости.

– Вы… вы… – брызжа слюной, проговорил он и дернул рукой воротник рубашки, как будто ярость душила его. – Вы осмелились вторгнуться в мои владения! Или вы думаете, что я построил этот забор для того, чтобы все местные бродяги околачивались вокруг него? О, а вы были весьма близки к гибели, мой милый приятель! Близки как никогда! Взгляните-ка вот на это! – и он вынул из-за пазухи короткий и толстый пистолет. – Стоило вам пролезть в эту дыру в заборе и ступить на мою землю, как я бы показал вам, где раки зимуют! Я не потерплю здесь никаких бродяг. Уж я знаю, как обращаться с людишками такого сорта, независимо от того, белые они или черномазые.

– Сэр, – сказал я, – я пришел сюда вовсе не с дурными намерениями, и не понимаю, чем навлек на себя ваш необычайный гнев. Позвольте заметить, однако, что вы по-прежнему держите меня под прицелом вашего пистолета, и что рука ваша слегка дрожит, и более чем вероятно, что пистолет может выстрелить. Если вы не опустите его дуло вниз, то в целях самозащиты я буду вынужден ударить вас по запястью своей тростью.

– Какого черта вы сюда притащились в таком случае? – вопросил он уже более спокойным голосом, засунув оружие обратно за пазуху. – Разве джентльмен не может жить спокойно, без того, чтобы посторонние подглядывали за

ним и вмешивались в его дела? Разве у вас нет своих дел, а? А моя дочь? Вы явились, чтобы что-то у нее выведать? О чем вы ее расспрашивали? Вы не случайно оказались здесь.

– Да, – дерзко произнес я, – я не случайно оказался здесь. Я имел возможность несколько раз встретиться с вашей дочерью и оценить ее бесчисленные достоинства. Мы с ней помолвлены, и я пришел сюда с естественным намерением повидать ее.

Я ожидал очередной вспышки ярости, но вместо этого генерал издал долгий изумленный свист, а затем прислонился к ограждению, тихо посмеиваясь.

– Английские терьеры любят вынюхивать червей, – отсмеявшись наконец, заметил он. – Когда мы привезли их с собой в Индию, они помчались в джунгли и принялись вынюхивать то, что полагали червями. Но черви неожиданно оказались ядовитыми змеями – и вот песенка бедной собачки спета. Думаю, и вы однажды обнаружите, что очутились в аналогичном положении, если не станете поосторожнее.

– Вы, разумеется, не собираетесь клеветать на собственную дочь? – вспыхнув от негодования, сказал я.

– О, с Габриелой всё в порядке, – небрежно обронил он. – Однако наша семья не относится к числу тех, с которыми я мог бы порекомендовать молодому парню породниться через брак. И весьма любопытно, как это я не был поставлен в известность о вашей обоюдной маленькой договоренности?

– Мы боялись, сэр, что вы можете нас разлучить, – ответил я, чувствуя, что в данных обстоятельствах честность – лучшая политика. – Возможно, мы ошибались. Перед тем, как вы придете к окончательному решению, я заклинаю вас вспомнить, что на карту поставлено счастье нас обоих. В вашей власти разлучить наши тела, но наши души едины навеки.

– Мой добрый мальчик, – сказал генерал, и в тоне его не чувствовалось неприязни, – вы и сами не знаете, о чем просите. Между вами и Габриелой пропасть, которую никто, в чьих жилах течет кровь Хэзерстоунов, не в состоянии преодолеть.

Все следы гнева совершенно исчезли из его манер, уступив место некоей высокомерной снисходительности.

Моя фамильная гордость вспыхнула при этих словах генерала.

– Пропасть может быть не такой огромной, как вы себе представляете, – холодно произнес я. – Не надо думать, что мы неотесанные деревенщины, только потому, что живем в расположенном в стороне от дороги месте. У меня в родне были знатные особы, а моя матушка была урожденной Бучен из рода Бученов. Уверяю вас, между нами нет вопиющего социального неравенства, как вы, кажется, полагаете.

– Вы меня не поняли, – отозвался генерал. – Это мы вам не ровня. Именно в этом причина того, что моя дочь Габриела будет жить одна и умрет в одиночестве. Для вас это был бы невыгодный брак.

– Но позвольте, сэр, – запротестовал я, – мне лучше судить о своих собственных интересах и выгодах. Раз уж вы затронули эту тему, то я могу уверить вас, что всё очень просто, ибо мой главный интерес, затмевающий все остальные, заключается в том, что я люблю женщину, на которой собираюсь жениться. Если это ваше единственное возражение против нашего союза, вы можете уверенно дать нам свое согласие, ибо любую опасность и любое испытание, которому судьбе будет угодно подвергнуть меня в супружестве с Габриелой, я с легкостью вынесу.

– Вот молодой петушок! – воскликнул старый солдат, позабавленный моей горячностью. – Легко бросать вызов опасности, когда не знаешь, в чем она заключается.

– Ну, так в чем же? – нетерпеливо спросил я. – Не существует на свете такой опасности, которая смогла бы отвратить меня от Габриелы. Позвольте мне узнать, в чем она заключается, и испытайте меня.

– Нет, нет! Уж это – никогда! – ответил он со вздохом. И добавил задумчиво, словно размышляя вслух:

– Парень он рослый, развитой, и мужества ему достанет. Воспользоваться этим – не самая худшая идея.